Страница 3 из 12
И вот, когда его рука начинает вытаскивать майку у меня из-под штанов, я понимаю, что «Ахтунг!», он маньяк. Точно маньяк!
Ногтями впиваюсь ему в плечи и сильно давлю. И одновременно разжимаю зубы и его язык тут же оказывается во мне. «Костюм», как мне кажется, довольно, выдыхает и улыбается. Идиот.
Я беру и опять сжимаю зубы.
- Ай! Сука! – слышится тут же.
А я во рту ощущаю металлический привкус. До крови, все-таки, прикусила его.
Страшно, что теперь будет. Но зато мужик сражу же отступает. Пальцем ощупывает рот свой и грозно смотрит на меня.
- Ты что делаешь? – рычит, разглядывая кровь на пальце. – Ты дура?
Пытаюсь спрыгнуть со столешницы, но он не дает.
- Сидеть! – рявкает.
- Что вам надо?! – возмущаюсь я.
- Оральную компенсацию хочу, - усмехается он.
- Моральную? – уточняю, на всякий случай. Мне ведь послышалось?
- И ее тоже, - щурит глаза и как-то странно смотрит на меня. – Сначала прощения попросишь. Искренне попросишь, с чувством.
- Может, еще на коленях это сделать? – фыркаю я.
- Да, сразу на коленях, чтобы время не тратить. Дикарка, - опять смотрит на кровь на пальцах. – Тебя что? Не целовали раньше никогда? Нахрена кусаешься?
- Нечего свои органы мне в рот пихать!
- А за щеку? – приподнимает бровь. – Как там ты предложила? «За щеку пи…». Дальше не расслышал. Повторишь?
Послать его? Терять все равно нечего.
Но тут раздается писклявый голосок:
- Владусичек, ну ты скоро? Я же сгорю там.
Мы оба оборачиваемся. В дверях стоит та самая блондинка. Заметив нас, она хмурит свои идеально выгнутые брови.
- Это кто еще? – голос уже не такой милый. Я прямо чувствую в нем, что она меня не любит. Два человека, желающих мне отомстить, в одной комнате – явно перебор.
- Выйди! – рявкает на нее «костюм».
- Владусичек… - опять приторный голосок. – Но как же…
- Исчезни, я сказал!
Ух, какой злой. Брови сошлись на переносице. Но это действует. Блондинка, гордо фыркнув напоследок, разворачивается и уходит.
- Я тоже пойду, - говорю я, сползая, наконец, со столешницы.
Но мужик, похоже, не согласен с этим. Буквально впечатывается в меня и в живот мне теперь упирается что-то очень твердое. И это точно не мышцы пресса. Это твердое как-то подозрительно выпирает.
- Отодвиньтесь, - я отворачиваюсь, потому что лицо мужика совсем близко. – Мне больно. Вы нарушаете мои личные границы.
Он подхватывает меня под попу и опять сажает. Встает четко между ног, надавливая на коленки.
Взгляд сам опускается вниз. Боже! Там в шортах у него палатка просто. Это какого же оно размера-то?
- Давай, потрогай его, - губы мужика оказываются на моей шее и я приподнимаю плечо. Это щекотно и… как-то непонятно, в общем. Ну, не может мне это нравиться! Не может! – Аглая… - его горячее дыхание обжигает кожу.
Я даже прикрываю на мгновение глаза. Что-то новое испытываю. Разум отключается, похоже, потому что я же понимаю, что это неправильно, но, блин, так приятно.
Приятно… пока в меня резко не ударяют тем самым твердым. И ударяют прямо между ног. Там, конечно, еще мои фирменные штаны, трусы, шорты мужика. В общем-то защиты хватает. Но этот толчок приводит меня в чувство.
- Где ты хочешь? – этот вопрос тоже возвращает меня в реальность.
В смысле?!
Трясу головой от морока и упираюсь мужику в плечи.
- Отпустите меня, - говорю строго. – Я не буду с вами… спать. Не буду.
- Стягивай шорты, - хрипит он.
Недоуменно смотрю на него. О чем он?
- Я люблю, когда меня раздевают. Давай, Аглая, тяни их вниз. Я горю весь. Пиздец какой-то. Завела ты меня. Давай, девочка, - и опять утыкается мне губами в шею.
Я быстро оглядываюсь. Мамочки. Это что же происходит-то? Спасите!
Но спасти меня некому. Из живых существ только блондинка, но ее вряд ли можно записать в спасатели.
И взгляд мой падает на две вазочки с мороженным, стоящие тут же рядом.
- Давай, Аглая, - продолжает бормотать безумец. – Остуди меня. Сгорю ведь. Доставай.
Остудить, говоришь? Ну что ж, меня не надо просить дважды.
Одной рукой, чтобы отвлечь его, тяну резинку шорт. Стараюсь не смотреть, что там. В обморок упаду, наверняка.
- Да, девочка, вот так, - выдыхает отрывисто он. Упирается руками в столешницу по обе стороны от меня и тянется губами к моим губам. – Доставай.
А я второй рукой беру вазочку с шоколадным мороженым и, недолго думая, опрокидываю содержимое вазочки в шорты мужику.
Его глаза тут же становятся круглыми. Он выпрямляется и стоит как истукан. Смотрит на меня.
Охладился, емое. Пока он не отмер, толкаю его от себя, спрыгиваю и бегу на выход.
Бросаю взгляд на самовар. Нет, все же не судьба. Себя бы спасти.
Выбегаю из дома и прыгаю в машину к Костику.
- Быстро! – кричу ему, оглядываясь на дом.
- Что такое?
- Пицца остынет! Быстро, Костик!
И мы срываемся с места.
Я смотрю в зеркало. Вроде, не видно никого.
Немного успокаиваюсь, хотя понимаю, что это моя последняя смена. Придется искать что-то новое.
4. Огонек
Когда мы возвращаемся с Костиком обратно, удивительно, но никто словно не в курсе происшедшего. Неужели мужик не пожаловался? Я так и жду от Лены выговора, но она все также равнодушно перебирает новые заказы.
А что если я его убила? Вспоминаю его вытаращенные глаза, а в них… В них мое отражение. Когда обнаружат его труп, то так меня и найдут – по отражению в его зрачках.
Тьфу. Бред же. Не рабочая это теория. Спокойно, Огонек. Ты уже один раз с этой теорией на зачете по уголовке пролетела.
Ну, то есть чисто теоретически мужик мог умереть от шока. Или от переохлаждения. Хотя участок тела же незначительный задет холодом был.
И вообще это криотерапия. Вот. Курс омоложения холодом.
Будет его дубина моложе и краше. К счастью, мне в этом убедиться не придется.
Довольная собой еду домой. Юлька уже спит, а я беру учебник и сижу еще на кухне пару часов. Завтра зачет у Авроры.
То, что мы не сдадим с первого раза, - это и так понятно, но вдруг? Аврора точно не простит нам самовар.
Самовар… эх… стоит там, в уголке. Но ведь он ему точно не нужен! Зачем он его забрал?
Все же гад. Нет, не зря я его остудила. Надеюсь, шоколадное мороженое – его любимое.
На следующее утро мы с Юлей едем в университет. Без самовара. Как объяснить это Авроре, непонятно.
- Давай скажем, что у нас его украли! – предлагает Юлька, когда мы уже подходим к зданию университета.
- Ну да, - усмехаюсь я. – Карманники в электричке. Вытащили так, что мы даже и не заметили. Нет, Юль, врать не надо. Хуже будет. Скажем правду. Что уронили на железнодорожные пути. Ну и он в негодность пришел. Сдали его на металлолом.
- Отличная правда, - улыбается Юля. – Твой вариант мне больше нравится.
- Огонек! – поворачиваюсь на знакомый голос.
Рядом как раз тормозит дорогая тачка нашего одногруппника Паши Кабачкова. Он выходит и идет к нам.
- Огонек, ты чего на звонки не отвечаешь? – спрашивает, поправляя темные очки. Улыбается, отсвечивая золотым зубом.
- Не слышала, - говорю и обхожу его.
- Что делаешь после зачета? – и он закидывает свою лапищу мне на плечо. Стряхиваю.
- Готовлюсь к следующему зачету.
- Нудная ты, Огонек, - морщится Паша. – А что это я самовара не вижу? А, девчонки? Вы что? Решили Аврору позлить?
- Нету самовара, - огрызается зло Юля. – Если бы кто-то помог и съездил бы с нами за ним, то и проблем бы не было.
- Если бы кто-то, - и Паша многозначительно смотрит на меня, - был поласковее, я бы вас не только за самоваром свозил.
Я цокаю и иду дальше.
Рядом с аудиторией уже почти вся группа. Что-то обсуждают.
Мы с Юлей подходим и слышим:
- Да, заболела. Не будет Авроры.
- Может, и зачета не будет?
- Будет. Уже начался. По списку вызывают.