Сделка с джинном

На землях, принадлежащих моему отцу, есть леса, богатые дичью, на лугах пасутся отары овец, а поля засеяны пшеницей, рожью и ячменем. Я состоятельная наследница, желанная невеста. Теперь, когда мне исполнилось восемнадцать, родители вывезут меня в столицу на зимний сезон балов, его еще называют сезоном смотрин.

Возможно, еще до наступления весны я буду обручена… От этих мыслей бросает то в жар, то в холод. Кто мой будущий избранник? Видела ли я его прежде? Я знаю, что такова судьба всех дочерей – подчиниться воле родителей и не посрамить род. Мне бы никогда и в голову не пришло оспаривать их решение, лишь немного жаль, что в выборе мужа мое сердце и мои желания ставят на последнее место.

Веронику, подругу детства, летом выдали замуж за неопрятного старика. Вероника старше меня на год, поэтому раньше попала на сезон смотрин. Ее родители оказались не слишком-то переборчивы в женихах, а все потому, что бароны Энфилд не могли дать достойного приданого – выдали дочь за первого, кто сделал предложение.

Бедная Вероника. На свадьбу я не попала, но меня пригласили на званый ужин в честь помолвки. Ника сидела грустная, молчаливая, ее хорошенькое личико побледнело, а темные глаза, в которых всегда горели смешливые искорки, погасли. Еще бы! Рядом с ней восседал жирный лысый боров, иначе не назовешь. Время от времени он брал тоненькую руку невесты в свою потную лапищу, пальцы у него были толстые, будто свиные сардельки. Мою подругу передергивало от гадливости.

В своих родителях я уверена: они меня любят и не отдадут замуж абы за кого.

Может, моим избранником станет сын графа Дейтона – Адриан? Имение графа граничит с нашим, было бы славно объединить земли, правда?

Я слышала, что у отца какие-то неприятности с графом Дейтоном и с бароном Фарли, другим соседом, по поводу земель. Конфликт тянется еще со времен моего деда, то разгорается с новой силой, то спадает. Я в эти дела не лезу. Зачем? Родители сами во всем разберутся.

Кстати, и Дейтоны, и Фарли сегодня приглашены на бал. И Адриан Дейтон, конечно, тоже. Он обаятельный, симпатичный, на год старше Патрика. До сегодняшнего дня Адриан относился ко мне как к малышке: подшучивал, играл в настольные игры, в прятки и догонялки. Но как еще он мог себя вести с девчонкой, одетой в платье чуть ниже колен, с длинными рукавами, с закрытым декольте – в детское платье.

Возможно, сегодня что-то изменится? Я впервые выйду в свет, нарядившись в настоящее бальное платье. Его сшила столичная модистка – отец несколько раз возил меня на примерку в модный дом. Я ощущала себя совсем взрослой, когда сидела рядом с папой на мягком диване, пила кофе из крошечной чашечки и разглядывала журналы, ожидая, пока меня пригласят.

Платье дожидалось своего часа в гардеробе. Я выбрала фиолетовый цвет ткани: подол насыщенного пурпурного оттенка, а лиф нежно-цикламеновый, точно весенняя роза.

Адриан теперь посмотрит на меня другими глазами! Я больше не малышка, для развлечения которой устраивают детские вечера, я юная леди, готовая выйти в свет.

Завтракать пришлось в одиночестве. Мама распоряжалась слугами, которые украшали парадный зал, делали уборку в комнатах, драили полы и лестницы. На кухне дым стоял коромыслом: с ночи кухарка с помощницами варили, жарили и тушили. Мой день рождения должен пройти идеально!

Любимая мамочка с утра не могла усидеть на месте. Она забежала на минутку в столовую, чтобы обнять и поцеловать меня, пообещала, что вечером меня ждет чудесный подарок, но мы едва перекинулись парой слов, как мама заприметила в открытую дверь рыжую служанку, несущую ворох покрывал.

– Стой! Ты куда их несешь?

– В гостевые комнаты, – сонно откликнулась та.

Мама схватилась за голову:

– Да что же это такое! Ни на минуту невозможно ослабить контроль! Эти старые покрывала нельзя предлагать гостям!

Она быстро чмокнула меня в макушку и убежала.

Папа на рассвете телепортом отправился в столицу. Он хотел попасть на прием к королю, и, как я краем уха услышала, дело снова касалось тяжбы из-за земли. На этот раз граф Дейтон, или барон Фарли, или они оба, кажется, нашли убедительные доказательства того, что часть имения принадлежит кому-то из них. Или обоим! Как сложно вникать в эти политические дела! И скучно! Хорошо, что мне не придется этим заниматься никогда в жизни.

Я только надеялась, что небольшая размолвка не помешает Дейтонам и Фарли прибыть на праздник.

Патрик же, ранняя пташка, давно позавтракал, оседлал Рубина и отправился на прогулку верхом по Солнечному Лугу к обрыву над рекой Шумной. Он любил посидеть там, поразмышлять. Патрик не признавался родителям, но он писал стихи и говорил, что обрыв над рекой – лучшее место, где ему удается отвлечься от проблем, которыми отец пытается забить ему голову. Патрику осенью предстоит учиться в Университете, а ему очень уж не хочется ехать.

Была бы его воля, он бы только и делал, что скакал на коне, писал стихи и посещал балы. Но что поделать – он будущий граф.

Неохотно прожевав тост, намазанный мандариновым джемом, и запив все травяным чаем, успевшим остыть, я задумалась, чем бы заняться. Помочь маме по хозяйству? Спасибо, нет, это я проходила! Мама лишь начинает сильнее нервничать, а заодно пытаться впихнуть в мой бедный разум массу ненужных сведений по управлению имением. У нее еще будет время меня всему научить.

Я поднялась в библиотеку, выбрала роман, очень модный этим летом, – все в столице читали его, обсуждали, а я почему-то не могла продвинуться дальше первой главы. На кожаной обложке было вытеснено название «Измена на крови».

Я вернулась с ним в спальню, но и теперь, промучившись полчаса, захлопнула книгу и рассеянно огляделась. Взгляд упал на новый экспонат коллекции.

Золотой браслет лежал на подушечке и загадочно светился в лучах утреннего солнца.

Неужели там, внутри, действительно спрятан джинн?

Я столько историй слышала про этих коварных созданий! В основном, конечно, страшных. Глупые люди до сих пор попадались на уловки джиннов. Надеялись так подобрать слова, чтобы исполнение желания не принесло им вреда.

Известен случай, когда баронесса Иви, бывшая владелица перстня, который теперь хранится у герцога Алдона, пожелала «всегда чувствовать себя молодой». И что бы вы думали! Джинн расхохотался и сказал: «Да будет так!» С тех пор у бедняжки баронессы начались проблемы с памятью: каждое утро она просыпалась, начисто забыв о предыдущем прожитом дне. В душе ей навсегда оставалось двадцать лет, ведь она ничего не помнила о прошедших годах. Грустное зрелище – древняя старуха в девичьем платье, с прической, какие носят молоденькие девушки.

По мне, так баронесса была не слишком умна!

От меня джинн желания не дождется!

Но я ведь могу хотя бы как следует рассмотреть свой подарок?

Я оставила книгу и подошла к полке. Встала на цыпочки и начала вертеть головой, разглядывая украшение под разными углами.

Нет, ну неужели правда в таком маленьком предмете может скрываться грозный джинн? Как он там помещается? Что он чувствует, когда заперт? О чем думает? Может быть, там, внутри, крошечная комната с золотыми стенами, диванами и гобеленами?

Патрик бы определенно высмеял меня за такие мысли. Сказал бы, что мне надо читать меньше сказок!

Какие слова нужно сказать, чтобы призвать пленника? Насколько я помнила, строгих правил не существует. Нужно коснуться предмета, потереть или надеть, если это украшение, и сказать что-то вроде: «Раб браслета и того, кто владеет браслетом, появись передо мной».

«А что если Патрик просто подшутил надо мной? – пронзила меня внезапная мысль. – Подарил подделку и хихикает. Ведь я никогда не смогу проверить, есть ли там, внутри, джинн».

Я уже готова была поверить этой неожиданной догадке и разозлилась на Патрика. Ведь правда, где бы он смог отыскать такую редкую магическую вещицу?

Я смотрела и смотрела, не в силах отвести взгляд. Все остальные предметы в комнате будто отдалились, а браслет стал казаться еще больше. Мне чудилось легкое жужжание в воздухе, такое, как остается после того, как дернешь за натянутую струну, – звук уже затих, но его отголоски еще тревожат душу. Звук зудел, забираясь под кожу.