Страница 79 из 88
Съездили мы неплохо. Тарщ прапорщик, конечно, слегка был подавляем жабой, но выдал всё, что нужно. Несколько удивился, что столько девушек. Зато сэкономил на сапогах!
ДЛИННЫХ МАЙСКИХ ВЫХОДНЫХ ЕЩЁ НЕ ПРИДУМАЛИ
Весь остаток дня мы с Анной и парой оставшихся девчонок попеременно сканировали архивные фотки, зато всё закончили. Вот эту информацию я записала на диск (ну, в смысле, не на жёсткий, а на вот этот блестящий кружок, которыми сейчас почти никто не пользуется). Даже две копии сделала: для себя и для города. Мало ли.
Третьего приехали посыльные из администрации — как бы рабочий день же. Он, этот рабочий день, был такой… слегка фиктивный, что ли. Все кто мог — подменялся или отпрашивался. Ну реально: два выходных, потом один непонятный рабочий (ещё и пятница!) — и снова два выходных, что за фигня? Кто не мог отпроситься, тот кагбэ болел. И только вот такие бедолаги, которым совсем не повезло, честно выполняли свой трудовой долг. Ладно, надеюсь, у них зряплата приличная.
Привезли нам рамочки. Заносили их увязанными в пачки штук по двенадцать. Ставили в ряд всё в той же кухне-офисе, в ряд под окнами. Целая китайская стена получилась! С какой-то стороны хорошо, что у нас мебели почти нет. Свободно.
Я страшно порадовалась, что у нас опять «добровольцы» толклись, кого домовой не любит. А то почти полторы сотни фоток в рамки упаковать — отогнуть скрепочки, вынуть картонку, вставить фотку, вставить картонку, загнуть скрепочки — мамадалагая…
Следом пришли мужики плитку долепливать, в последнем туалете, с условным кодовым обозначением «Жо». И Вова с ними пошёл. А потом сказал, что начнёт своё делать. В смысле — наше. И как-то так внезапно вышло, что пошёл он не один, а вместе со всей уже их бригадой. Ну, раз такое дело — кормить же работников надо, правильно? Пошла я кашеварить. И вообще, чувствую я, надо где-то кастрюлю искать побольше, чем моя пятилитровая.
И КЛУБНЫЙ ДЕНЬ, И ЛЮДИ ИДУТ…
4 мая 1996, суббота.
Честно говоря, я забыла, что это суббота, просто потерялась в днях с этими праздниками. Но с утра пошёл народ. Суббота же объявлена большим тусовочным клубным днём! Шли со всяким.
По девятому мая.
По дню города — развесёлая компания, которая задумала из проволоки и халявного тюля смастерить карету-тыкву, в которой будет сидеть типа Золушка. У меня, правда, было такое подспудное подозрение, что получится у них не тыква, а «кукуруза — царица полей», но вслух я энтузиазм обламывать не стала, отправила их вместе со всем их хламом в малый зал, путь творчества искать.
Несколько человек явились со связками книг. О, Господи, это что — у меня реально будет тут бублиотека? Это, кстати, не опечатка. Это моя бабушка-татарка так говорит. Но, главное, ставить-то пока эти книги куда??? Мебели-то нет…
Пришли две девочки, которые помогали вчера с фотографиями, и неожиданно освободили меня от рутинного компьютерного дежурства.
Целая группа товарищей жаждала ещё какой-нибудь полезной деятельности, и Анна увела их куда-то в недра клуба. Вестимо, последствия ремонта ликвидировать. После укладки плитки окончательно всё отмыть, малярный скотч отклеить (окон-то у нас до фига), ну и прочее, что на глаза попадётся.
Плиточники-отделочники явились Вовке помогать. Молодцы какие!
Я всерьёз задумалась: надо бы хоть как-то, чем-то народ в обед накормить… И тут — а-а-алилуйя! — явился светлый ангел в лице парня с большим пакетом картохи и двумя трёхлитровыми банками солёных огурцов!
— У нас картошки, — говорит, — много осталось, не съели за зиму, а уже начинает расти потихоньку. Надо съедать.
— Золотой мой человек! — возопила я, — Всю вашу ненужную картошку — к нам! Тем более с такими дивными огурцами! Видел, сколько тут голодных ртов? Ничего и никуда вырасти не успеет.
Сперва была мысль пожарить. Однако, сковороды большой не было, а маленькими порциями… Я представила себе, как это всё будет остывать, потом придётся греть… Или по мере готовки людей кормить?.. А хотелось бы всё-таки как-то вместе, еда объединяет, и всё такое…
По некотором размышлении посадила я четверых добровольцев картошку чистить, а сама хотела дойти до соседнего магазина — пятьдесят метров, поди не похитят меня — а потом подумала, сидят эти наблюдатели снаружи, увидят, что я одна шарашусь — Вовку же за это, наверное, ругать будут? И не пошла. Засланцев отправила, чтоб купили четыре банки тушёнки (бурятской, хорошей!) и на остальное — пряников. Выдала денег с две студенческих стипендии, считайте. Смешно прям.
Пока ждала, пристроила на плите кастрюли с водой. Пока разгонятся да закипят! Две у нас есть. Большая и чуть поменьше. Я планировала наварить прямо обе. Картоха с тушняком — пища туристов и рулевиков. Самое оно. Учитывая, что половина пришедших сегодня — бедные студенты, для которых пачка китайской лапши считалась полноценной едой, то обед и вовсе начинал играть королевскими красками.
Но плитка вот эта меня всё-таки напрягает. Одно дело на пять человек сварить. Да даже на десять. Но на тридцать! И кастрюльки эти как матрёшки, мал мала меньше… Нормальная посудина нужна, большая. Литров на пятнадцать. И плита большая, типа как для садиков, например, чтоб вот это всё не ёрзало.
А такая плита по-любому дороже бытовой раза в три-четыре. К тому же я хотела сразу чтоб с большой духовкой. Блин, опять деньги, деньги… Вечно их меньше, чем хотелось бы. Хотя, завтра вот у меня недельный расчёт с парикмахерской и с папиным магазином, да и в сберкассу наведаться надо, забыла я про свою консультантскую зарплату — глядишь, и скоробчу хоть на что-то. Держать эти разноцветные бумажки с длинными нулями у себя я уж точно смысла не видела — инфляция двигалась, что называется медленно, но верно. Да и не так уж медленно, если совсем честно. Хлеб прошлым летом был три тыщи за булку (ну, в смысле, за буханку, но в Сибири принято говорить «булка хлеба»), а нынче уже почти четыре. И вообще, если по прейскурантам две тысячи двадцать первого года идти как по ориентирам, то в девяносто пятом цены были в среднем в шестьдесят раз выше, а в мае девяносто шестого — уже почти в семьдесят и тихонько ползли вверх.
С такими разнообразными мыслями я дождалась засланцев из магазина с добычей: четырьмя банками улан-удэнской тушёнки (лучшей из всех возможных тогдашних вариантов и в те годы реально неплохой) и тремя с чем-то кило пряников на развес. На всю сдачу, ха.
Наварили мы с девками две бадьи тушёной картошки, позвали народ.
Ещё, слушайте, меня несколько раздражала наша разносортица в посуде — натащили же, кто чего мог. И теперь всё это вместе смотрелось люто.
И за старыми письменными столами обедать… так себе. Нет, хорошо, что они вообще есть! Но…
Хочу чтоб красиво.
Ладно, всё будет, дайте только срок.
Беседа, как это бывает за столом, рассы́палась на несколько ручейков, периодически пересекающихся и переплетающихся.
Посреди застолья явился худой вьюнош в толстых очках — ну, тот, который мне комп с периферией дружицца заставлял. Был наделён миской с картохой и ложкой, поначалу несколько настороженно прислушивался к обрывкам бесед, а потом я с некоторым удивлением услышала расширяющийся вокруг него компьютерный диспут. Платы, карты, матери и прочий для меня дикий лес. Полезное дело, а как же…
Периодически подходили люди, и кто-нибудь из нас, четверых девчонок, дружных со сканером, бежал обрабатывать фотографии.
Попили чаю, и плиточники-отделочники объявили, что сиди-не сиди, а оно само себя не налепит — и ушли. Остальные, для кого серьёзной работы не осталось, выделили мне двоих дежурных «по столовой» и пошли сообща кукурузу — тьфу, тыкву! — доделывать. Из правого крыла по коридорам периодически доносился их гомерический хохот. Творцы-креативщики, едрён-батон!
КАК НАШ САДИК ЧИСТ И ЗЕЛЕН…
Я вытерла столы и уставилась в окно под плюханье воды и побрякивание посуды. Бывает у вас такое — залипнешь в одну точку и подвисаешь в какой-то прострации, пока головой не потрясёшь или перед лицом кто не помашет?