Новое оружие

Когда я вошёл, он причитал высоким писклявым голосом:

— Я ведь вижу, что не к душе я ей! Я говорю — она морщится…

— А ты сам-то себя слышал? — ворчала в ответ бабка Мурашиха. — Уж на что я — старуха глухая, и то с твоего голосёнки удавиться охота. Хучь бы курить начал, что ли! Али квасу холодного попил. Пищишь — ровно порося на бойне…

— Тётка Мурашиха, ну ты же помочь обещала!

Тут мы с Джонатаном, переглянувшись, сообразили, что парень — видимо, двоюродный племяш Гришка из реального училища. Тот самый, которому Мурашиха недавно организовала невесту.

— Обещала — помогла! — не сдавалась Мурашиха. — Не было девки — вот, появилась. А ты опять недоволен! Пищишь да пищишь, спасу от тебя нет.

— Так не любит же она меня!

— Так возьми и сделай, чтобы полюбила.

— А как?

— А вот так! Любовь — она, знаешь ли, как костёр… Верно говорю, ваше сиятельство? — Бабка сверкнула на меня глазами.

— Верно, — кивнул я. — Палку не кинешь — непременно погаснет.

Здесь, в Чёрном городе, я мог себе позволить закончить метафору. Передо мной сидел не великий князь Борис Александрович, а всего-навсего ремесленник Гришка. Который аж подскочил, увидев меня.

Ещё больше он обалдел, только когда Джонатан во всю глотку доложил о своих монархических взглядах. После чего, отвешивая на ходу поклоны, Гришка спешно ретировался.

— Молодёжь, — вздохнула ему вслед бабка Мурашиха. — Всё чего-то выдумывают… Нет чтоб жить да радоваться — пока здоровье есть, да всё что надо работает!

— И не говори, бабка, — согласился я. — Только и знают — дурака валять, — и грохнул на стол полированный ящик, отделанный серебром.

— Это что ещё за беда? — нахмурилась бабка.

Я открыл ящик. Там, в ложах из чёрного бархата, лежали два дуэльных пистолета.

— Мне нужно немного магии, — улыбнулся я. — Ну, ты понимаешь. Особой магии. Из Чёрного города.

В академию я вернулся тютелька в тютельку к сроку, который мы с Борисом назначили близняшкам. Вечерние занятия закончились четверть часа назад.

Свидание с близняшками… Волнительно, чёрт побери. Поди угадай, что придётся услышать и как это в очередной раз перевернёт жизнь с ног на голову. И ладно бы — только мою жизнь…

В корпус я не пошёл. Обогнул его и сразу направился в сад. Там опять было почти безлюдно — погода способствовала. С обеда поднялся ветер, небо заволокло тучами, и то и дело пробрызгивал дождь.

Когда я подошёл, у вчерашней скамейки стояли только Борис и Злата. Борис, подняв руку, героически удерживал над дамой Щит, укрывающий её от дождя. Учитывая магический уровень дамы и то, что она была белым магом, можно было предположить, что со Щитом запросто управилась бы и сама. Но благоразумно позволяла мужчине почувствовать себя рыцарем.

— Добрый вечер, — сказал я, подойдя ближе. — А где же ваша тёмная половинка, госпожа Львова?

— Я не знаю, — пролепетала Злата.

— Вот как. А если подумать?

Злата покраснела, отвела взгляд.

— Агата выходит из корпуса… Вот-вот будет здесь.

— Отлично, — кивнул я и сел на скамейку.

Скамейка попадала в зону действия Щита, а потому была сухой.

Не прошло и минуты, как появилась Агата. Быстрыми злыми шагами она приблизилась, и великий князь заволновался.

— Здравствуйте, Агата Аркадьевна! Я… Мы, наконец-то, собрались здесь, все вместе, и можем, наконец, поговорить…

Я тем временем выставил глушилку, которая объяла нас всех. И только после этого Агата открыла рот:

— Сестра, ты с ума сошла⁈ Зачем ты сюда явилась?

— Потому что если бы я не пришла — ты бы тоже не пришла! — в тон ей, злобно откликнулась Злата.

— Именно так и нужно было поступить!

— Они всё равно уже знают!

— Они ничего не знают!

— Они знают, что чего-то не знают!

— И сейчас этим разговором ты убеждаешь их в том, что есть что-то, чего они не знают!

— Хорошо, убедили, — вмешался я в разговор. — А теперь давайте по существу. Что с вами происходит, дамы? Это какое-то проклятие?.. Заклятие?.. Отпираться не стоит, — я предостерегающе поднял руку. — Мы с Борисом Александровичем уже поняли, что вы видите глазами друг друга. Поняли, что вы испытываете боль и эмоции одинаково, в одно и то же время. Осталось понять, почему.

Близняшки замолчали и уставились на меня. Печальный забытый Борис продолжал держать Щит — дождь разошёлся не на шутку. Я с грустью подумал про матерящегося Вову, который сейчас пробирается к Башне-руине через Нижний парк, с дуэльным ящиком под мышкой. Ну ничего — всё на свежем воздухе. Не над бумажками глаза портит.

— Со своей стороны, — вмешался в разговор Борис, — мы с Константином Александровичем клянёмся, что унесём вашу тайну с собой в могилу!

Я на это только глаза закрыл и головой покачал.

— Почему-то магическая клятва не работает, — озадачился Борис.

Я подавил желание высказать в грубой форме всё, что думаю. И объяснил спокойно, даже почти изысканно:

— Потому что, ваше высочество, магическую клятву приносят только за себя. А я лично — ни в чём не клянусь. И вам не советую. Вы — наследник российского престола, ваше слово само по себе весит немало. Да и я, насколько мне известно, ни разу себя не компрометировал. А если уж вы всё-таки решили принести магическую клятву, то советую поработать над формулировкой. «Унесём тайну с собой в могилу» — это как-то очень уж двояко звучит. Магия — дело тонкое, знаете ли. Метафоры может и не понять. Будет дожидаться, пока мы с вами закопаемся в могиле вместе с источником тайны. — Я выразительно посмотрел на близняшек. — В общем, предлагаю убавить накал пафоса и поговорить спокойно. Кто за это предложение? Кто против власти императора?

— Государю императору — ура! — угрожающе крикнул Джонатан.

Он спикировал откуда-то с высоты на спинку скамьи и отряхнулся — обдав нас дождевыми брызгами.

— Единогласно, — развёл я руками. — Итак, дамы, прошу. Мы вас слушаем.

Находясь рядом, близняшки стремительно синхронизировались. Только что они злобно кричали друг на дружку, а теперь притихли и загрустили.

— Давай ты, — взглянув на сестру, пробормотала Агата.

Злата глубоко вдохнула. И сказала:

— Мы не близнецы. И вообще не сёстры.

— Так-так. — Я подался вперёд, охваченный любопытством.

— Это непросто объяснить… наверное. Я попробую начать издалека. Вы ведь знаете, что в наш мир пытается прорваться Тьма?

Борис фыркнул:

— Знаем ли мы? Да я — её парадные врата! К счастью, надёжно запечатанные.

Мысленно я застонал. Однако Борис своей цели добился: и Злата, и Агата посмотрели на него широко раскрытыми глазами.

— Вот эту тайну, кстати, раскрывать было не обязательно, — заметил я.

— Считаю такой поступок честным, — возразил Борис. — Мы барышням — нашу тайну, они нам — свою!

— Надеюсь, ваше высочество, что ваш венценосный отец ещё проведёт вам несколько уроков политики и дипломатии, — вздохнул я. — Ладно, проехали… Да, верно, Тьма пытается прорваться. И? — я посмотрел на Злату.

— Это началось примерно шестнадцать лет назад, — сказала она.

— Мы можем назвать точный день, — добавила Агата. — Четырнадцатое июля.

— День нашего рождения, — подхватила Злата. — Моего рождения!

Последнюю фразу девчонки произнесли хором. И у меня, признаться, холодок по коже пробежал. Есть нечто жуткое в говорящих одновременно одно и то же близняшках. Как будто сцена из фильма ужасов, только саундтрека не хватает. Какой-нибудь музыкальной шкатулки.

— В тот день, когда мы родились, — продолжили близняшки говорить в один голос, — Тьма подступила к нашему миру. Родилась одна девочка. Её оставили в кроватке на минуту, а когда вернулись — обнаружили там двух детей.

— Не понял, — нахмурился я. — Так родилась двойня?

— Нет, был один ребёнок, — ответил мне дуэт. — А потом он разделился. Мы — не близнецы, мы — один человек. Мы видим и слышим одно и то же, мы чувствуем одинаково. Только магия у нас разная.