Страница 8 из 13
Он кивнул, глядя в стол. После чего поднял взгляд пронзительно-голубых глаз, казалось, глядя мне прямо в душу. После чего тихо проговорил, не прерывая взгляда:
- Только ответь мне на вопрос: кто посмел так тебя запугать? Какой мерзавец поступил с тобой так, что ты тени своей боишься?
Я похолодела, горло сжало спазмом. Нет, я не могла сказать этому самоуверенному мальчишке о том, кого он по глупости назвал мерзавцем. Раз он уже промахнулся, вызвав чародея на бой чести. Вторая ошибка может очень дорого встать для воина. Уж кому, как ни мне знать во что может превратиться чародейский гнев.
Посему я вздёрнула подбородок и холодным голосом произнесла:
- Не твоего ума это дела, воевода. Ты лучше своими проблемами займись.
И собиралась уже встать, как мою руки поймали и крепко сжали. Продолжая смотреть мне в глаза, богатырь сказал:
- Я ведь и впрямь могу помочь тебе, Инисара.
Я расхохоталась. Горько, с презрением глядя на него. Затем сделала больно:
- Себе сперва помоги, воин. Как ты можешь мне помочь, если ты дружине своей помочь не смог. Более того, сам на чародея нарвался, в трусости его обвинил. Кто же теперь трус? Ведь это ты теперь отсиживаешься в горах, не смея более выйти против врага. Ну и к чему мне твоя помощь?
Я вырвала свою руку из ослабевшей хватки. Богатырь более не удерживал. Я знала, что лучше рану изначально прижечь, чтоб не завелась зараза. Я не хотела чтоб Славомир пытался разобраться и помочь мне. Тут уже и Сын Тьмы не способен помочь, что какой-то смертный.
Уже выходя из избы, краем уха услышала сдавленный шёпот:
- Ничего. Всё образуется.
Усмехнулась и вышла, стараясь не показывать своих слёз. Нет, уже ничего не измениться. Чародей сломал меня, полностью, окончательно. Я не хочу вновь сражаться за свою свободу. Очень это больно, и раны не заживают даже с годами.
На улице меня встретил Серый. Он мигом понял, что сегодня я магически не в форме. Ткнувшись мокрым носом в мою ладонь, он преданно глянул мне в глаза. Дел было много, и пора было за них браться. Эх, видать не судьба мне собрать целебных равнинных трав в этом году. Придётся с прошлого года беречь.
***
- Не задубела там, ведьма? - раздался надо мной хмурый голос воеводы.
Солнце уже клонилось к закату, а я сидела на камне и полоскала в стылом ручье бельё. Постираться вчера мне не удалось, посему я взялась за это дело сегодня. С воеводой мы целый день не виделись. Я нарочно старалась как можно меньше заходить в избу, сам Славомир куда-то смылся, пока я кормила животинку. Я уже думала Серого за ним послать, может нерадивый богатырь в беду какую попал, али вообще уйти от меня решил, после всего что я ему наговорила. Мало ли что на уме у него.
Я вскинула голову и глянула в светлые очи. От холода уже зуб на зуб не попадал, но я же гордая! Посему ответила:
- С чего это я должна задубеть. Я же ведьма, сама в душе холодная. А коли душа стылая, никакой другой лёд не возьмёт.
Что это со мной? Я же более не держу на него обиды! Отчего тогда продолжаю вести себя, словно девчушка десяти годков?
А богатырь тем временем усмехнулся, скинул с себя рубаху, сапоги, закатал порты до колен и ступил в ручей. Подойдя ко мне, он взял меня в охапку и двинулся в сторону берега. Я и охнуть не успела, как оказалась на берегу в мужской рубахе, а ладони мои растирали грубые и чуть шершавые руки воеводы. Время от времени он дул на них, стараясь согреть.
- Я на своём веку всякое видал. - сказал воин, глядя на меня насмешливо - И точно знаю, что у ведьмы душа большая, и посему невероятно тёплая. А коли душа тепла, так и холод ты ощущаешь, Инисара.
Я прищурилась глядя на воина. И... начала язвить:
- Много, говоришь, повидал... Чай, не только повидал, но и потрогать умудрился? И не столько душу, сколько всё остальное, к ней прилагающееся? Ох воевода, не боишься гнев ведьминский на себя навлечь? От него, как от назойливой мухи, не отмахнёшься.
- Не боюсь, Инисара. - с улыбкой ответили мне, словно маленькой девочке - Ибо невеста на своего жениха гневаться не будет, особенно моя.
Сердце на миг словно замерло, больно сжавшись. А ведь и впрямь, у Славомира невеста дома. А у меня жених, который явно в скором времени придёт за мной. Когда-нибудь он достигнет своей цели, и тогда сделка будет выполнена. Мне придётся выйти за него. Тогда я больше никогда не увижу этого воеводу. А он меня, скорее всего возненавидит.
Меня оставили на берегу, отогреваться. Сам же воин занял мой камень и теперь усердно полоскал бельё.
- ... Посему, прошу тебя, состряпать кашу с мясом. А то я воин - долго на пустых щах не продержусь.
Славомир уже сам сидел на моём камне в ручье и полоскал своё бельё. С улыбкой он что-то рассказывал мне, но я не слышала его. Я вдруг резко почувствовала, как сердце нехорошо кольнуло, а до уха донёсся зловещий шёпот:
- Ведьмочка, Инисара. Отныне нет печати чародейской на твоём любимом человечке. Так что жди, явлюсь к тебе сегодняшней ночью.
Я дёрнулась и задрожала: в моё тело словно запустили ледяные когти, что прорастали всё дальше, медленно подбираясь с сердцу. Демон играл, с нетерпением ожидая своего часа.
- Инисара, ты в порядке? - заметил Славомир моё состояние. В тот же час Сын Тьмы разжал свои ледяные объятия, прекращая эту пытку. Я осела на землю и обмякла, стараясь напитаться силой от неё, дабы хоть как-то пополнить свой, почти опустевши резерв. Коли сегодня ещё и жениху вдруг ни жить - ни быть понадобиться моя сила, то совсем выгорю на две седмицы. Надо бы завязывать силу призывать.
Меня легонько пристукнули по щекам. Я с неохотой открыла глаза, чтоб встретиться с обеспокоенным взглядом голубых глаз.
- Со мной всё в порядке. - еле слышно прошептала я Славомиру, дабы тот не переживал.
- Вижу - был мне ответ - Прям пышешь и силой, и здоровьем. Скажи мне, ведьма, неужто ты так сильно этой ночью поистратилась что теперича лишнего шага сделать не в состоянии?
Хотела было ответить, мол, больше-то я поистратилась позже, когда некоторых особо любопытных из комнаты своей прогоняла. Но перед глазами вдруг всё поплыло и я провалилась в такую манящую тьму.
***
- Помни, Инисара, выход есть всегда! - строгий голос Изильды отчитывал меня, пока я взглядом изучала носки своих новых сапожек.
Бабушка любила меня. По своему, не речами, не душевным теплом и не объятиями. Она выражала свою любовь наделяя меня знаниями. По несколько часов она заставляла меня ломать себя, чтоб потом собрать совершенно другим человеком. И сейчас она потребовала обезвредить чародейскую ловушку, в которую я угодила по неосторожности. Но я никоим образом не знала как это сделать. Мне дали полтора часа. Не придумаю как это сделать - буду сидеть без еды до рассвета.
Нет, это невозможно! Я даже не представляла как мне, потомственной ведьме, сначала подчинить себе чародейскую магию, а потом ещё и расплести с её помощью чар. О чём и сказала ведьме Изильде.
- Должна знать. Думай, девочка, думай. И помни, что ведьмы, что маги, что чародеи - все дети Великого Пламени.
- Магов не существует - всхлипнув, вытирая сопли рукавом, проговорила я - Если они и были, то все вымерли ещё при первом же веке.
- Никогда нельзя ни в чём быть уверенной. - бабушка пошла в сторону дома, оставляя меня в яблоневом саду, наедине с ловушкой.
Я никогда не перечила ей. Если Изильда сказала - испепели себя с помощью своей же, целительской, магии, я беспрекословно подчинялась, хоть даже в мыслях себе не могла представить что такое возможно. А позже ведьма заставляла воссоздать себя из пепла, вновь обретя возможность дышать. Это было невероятно сложно, но я делала. И получалась. В какой-то момент я могла непроизвольно сгореть и появиться в совсем другом месте. Но когда ты пользуешься своей силой, знаешь её лучше самой себя, тогда возможно и не такое. Но использовать то, чего у тебя отродясь не было...