Сага об исландцах

В-пятых, в «Древнейшую сагу» попала самая ранняя из глосс «Саги об Исландцах» — отступление о горестном и жалком христианстве в гл. 25. Если Стурла сочинил одну глоссу в книжном стиле, он мог быть и автором глосс в гл. 119 и 174. Все глоссы отличает сочетание книжной лексики с аффектированным способом выражения. Это сочетание нехарактерно для стиля дошедших до нас саг о епископах, и есть основания считать, что данные глоссы составлены либо отредактированы одним и тем же лицом и что им был рассказчик «Саги об Исландцах», а не составитель «Саги о Стурлунгах», так как последний не мог быть автором глоссы в гл. 25.

В-шестых, многократно выраженную в «Саге об Исландцах», в том числе, в сцене снов Йорейд, ностальгию по героической эпохе и утраченной свободе, равно как и звучащие в глоссах сетования по поводу падения нравов и упадка страны, естественно ждать от человека поколения Стурлы, который сам активно участвовал в борьбе, чем от компилятора «Саги о Стурлунгах», карьера которого развивалась уже в колониальной Исландии.

Разумеется, приведенные аргументы не доказывают окончательно, что все обсуждавшиеся места «Саги об Исландцах» были в протографе. Они показывают лишь, что гипотезы о позднейшем происхождении этих мест гораздо менее вероятны. Любой серьезный текстолог согласится, что мы понесли невосполнимый урон, лишившись первоначальной версии великого произведения, и никакие, даже самые остроумные реконструкции не восполнят этой утраты. Как специалистам, так и рядовым читателям было бы крайне важно знать, как именно работал великий историк и скальд, в каком состоянии он оставил текст саги и намеревался ли вернуться к нему в дальнейшем, подобно тому как ранее поступил с другим своим произведением «Сагой о Хаконе Старом». Одни главы производят впечатление сухого конспекта, другие развернуты в обширные драматические сцены, ср. рассказы о смерти Эйольва сына Кара (гл. 44), налете на Овечью Гору (гл. 71), обороне и смерти сыновей Торвальда (гл. 84 — 85), убийстве Кальва сына Гутторма (гл. 96), Походе к Озеру Пересмешника (гл. 129), встрече на мосту через Белую Реку (гл. 157), казни Торда сына Андреаса (гл. 200), не говоря уже о кульминационных эпизодах, связанных со смертью епископа Гудмунда, Битвой на Дворе Эрлюга и Сожжением на Мошкарном Болоте. Эти и другие сцены сделали бы честь любой родовой саге: не исключено, что они действительно повлияли на многие любимые читателями эпизоды родовых саг, записанных позже[97]. В свою очередь на стиль Стурлы влияли известные ему родовые саги, хотя текстуальные сближения «Саги об Исландцах» с доступными нам версиями родовых саг не доказывают, что эти саги существовали в письменном виде к началу 1280-х гг.

Применительно к большинству пространных сцен саги вероятность того, что они были сильно расширены переписчиками, мала. Составитель «Саги о Стурлунгах» не расширял, а сокращал источники, и сжатость изложения в некоторых местах является результатом правки или порчи текста: больше всего оснований подозревать это, как отмечалось выше, дают гл. 158-162, 189, 193-198. Наивно думать, что любому краткому упоминанию в «Саге об Исландцах» в протографе соответствовала большая сцена, но иногда такую возможность исключить нельзя. К сожалению, протограф самой «Саги о Стурлунгах» давно утрачен, и проверка затруднена.

Укажем на один спорный момент в гл. 195. Большинство списков «Саги о Стурлунгах» дает краткую версию эпизода 1259 г. в нескольких фразах сообщается о том, что гонец по имени Краки замешкался, был схвачен людьми ярла Гицура и выдал своих хозяев; у него изъяли письмо с предложением вступить в заговор против ярла. В одной из двух главных рукописей «Саги о Стурлунгах» (Reykjarfjarðarbók АМ 122b fol., XIV в.) рядовое событие развернуто в сцену со столкновением личностей. Гонца — его зовут здесь Крак, задерживают и подвергают пытке, выпоров до полусмерти. При обыске письма не обнаружили, и все, кроме ярла Гицура, поверили в невиновность гонца. Тем не менее ярл отпускает Крака, но перед отъездом тот добровольно (sic) достает письмо из тайника и отдает в руки Гицура. Неясно, за счет чего возникло такое расхождение. Рассказчик Reykjarfjarðarbók мог сохранить первоначальный вариант, не вошедший в протограф «Саги о Стурлунгах»: тогда мы имеем дело с сокращением эпизода Тордом. Но он мог также по собственному почину расширить его, опираясь на устную традицию.

Читатель, заинтересовавшийся текстологией «Саги об Исландцах», наверняка обратил внимание на то, что в нашей статье, как и во многих работах исландистов, фактически ставится знак равенства между понятиями протографа «Саги об Исландцах» и текста «Саги об Исландцах» до включения последней в «Сагу о Стурлунгах». В самом деле культурно-исторические условия — дороговизна пергамента и необходимость сильного стимула для переписи книги — практически исключают возможность того, что в период между 1284 г. (годом смерти Стурлы) и 1300-1305 гг. (время составления «Саги о Стурлунгах») сага переписывалась более одного раза, если перепись вообще имела место. За столь короткое время пергамент не мог прийти в негодность, поэтому сагу могли переписать заново лишь по двум причинам — из-за неудовлетворенности ее текстом либо из-за необходимости включить ее в некую компиляцию. Вероятность и того, и другого мала[98]. Но если гипотетический, и, более того, неизвестный составителю «Саги о Стурлунгах» — тот не сослался на него в «Прологе»! — продолжатель Стурлы действительно серьезно дополнил первоначальный текст, проникнувшись его духом, именно его надо считать подлинным автором «Саги об Исландцах». Однако подобное могло произойти лишь при невероятном стечении обстоятельств. Поэтому, пока не будет найдено новых фактов, мы ничего не выиграем от предположения, что «Сагу об Исландцах» сочинил не Стурла Тордарсон, которому ее приписал его ученик, а некое проигнорированное этим учеником лицо[99].

Последняя проблема, которую необходимо упомянуть, касается того, какие письменные источники были в распоряжении автора «Саги об Исландцах». Он знал «Сагу о Стурле», героем которой является его дед и полный тезка, Стурла Тордарсон Старший: «Сага об Исландцах» формально служит ее продолжением и ссылается на ее события в самой первой своей главе. Он знал также «Сагу о Гудмунде Драгоценном», «Сагу о Хравне сыне Свейнбьёрна» и «Сагу о священстве епископа Гудмунда сына Ари». С автором последней саги, аббатом Ламбкаром сыном Торгильса (ум. 1249), Стурла был знаком лично, что дало комментаторам повод думать, что отдельные сведения о жизни епископа Стурла мог почерпнуть из каких-то записей, оставленных Ламбкаром или кем-то еще из окружения епископа[100]. В пользу такой возможности говорят также слова «Пролога» о том, что Стурла «кое-что дополнял по письмам, которые писали современники тех, о ком повествуют саги». Вопрос о письмах архиепископа Торира (1211 г.) поднимался выше. Кроме того, рассказчик неоднократно ссылается на письма конунгов и архиепископов, а также на переписку исландцев друг с другом. В гл. 192 есть ссылка на «Сагу о Торде Какали»; независимо от того, была ли эта ссылка в протографе или нет, композиция «Саги об Исландцах» показывает, что Стурла знал «Сагу о Торде Какали», равно как и «Сагу о Свиногорцах». Практически нет сомнений и в том, что он успел прочитать «Сагу о Торгильсе Заячья Губа»: в гл. 189 есть текстуальные совпадения с ней[101]. Большинство перечисленных саг, будучи важными источниками сведений для Стурлы, едва ли могли повлиять на его манеру письма.

Особняком стоит «Сага о Хравне сыне Свейнбьёрна», записанная в первой половине XIII в. в Четверти Западных Фьордов и рассказывающая о событиях, произошедших в 1190-1213 гг. в этой части страны. Стурла почти не использовал материал этой саги, но между ней и «Сагой об Исландцах» есть точки сближения: рассказчик «Саги о Хравне», как и Стурла, обильно цитирует стихи современников, предваряет ключевые события сценами видений и делает отступления в книжном стиле. Литературные параллели между «Сагой о Хравне» и «Сагой об Исландцах» нуждаются в дополнительном исследовании: они могут объясняться не только влиянием текста «Саги о Хравне», но и личным знакомством Стурлы с отдельными скальдами из окружения Хравна сына Свейнбьёрна (ум. 1213) и лицами, близкими к рассказчику этой саги[102].

97

Такое предположение высказывалось, в частности, применительно к «Саге о Ньяле»: прообраз сцены сожжения Ньяля видели в сцене Сожжения на Мошкарном Болоте.

98

Ср., однако, поиски *Протосаги о епископе Гудмунде, предпринимавшиеся Бьертном Магнусом Ольсеном и Пьетюром Сигюрдссоном. Данная реконструкция, как указано выше, исходит из ложных посылок.

99

Подобная версия, разумеется, имеет право на существование, но лежит за пределами научно обоснованных рассуждений.

100

Ср.: Sturlunga saga. Bd. I. Bls. 244, 248. Bd. II. Bls. 405, 408.

101

Впервые вывод о том, что «Сага о Торде Какали» и «Сага о Торгильсе Заячья Губа» были написаны до «Саги об Исланддах», сделал Гвюдбрандюр Вигфуссон. Позже его оспаривал Бьёртн Магнуссон Ольсен, который, однако, не привел ясных аргументов в пользу того, что саги о Торде Какали и Торгильсе Заячья Губа были зависаны позже «Саги об Исландцах», и текстологи вернулись к точке зрения Гвюдбрандюра Вигфуссона.

102

По правдоподобной гипотезе Гудрун Хельгадоухтир, «Сага о Хравне» была записана священником Томасом сыном Торарина (ум. 1253). См. Guðrún P. Helgadóttir. Introduction // Hrafns saga Sveinbjarnarsonar. Oxford, 1987, р. xci. Стурла был знаком с этим лицом и его сыновьями.