Страница 3 из 11
Саохин попросил ИИ приготовить выжимку из полного отчета с конкретными фактами произошедшего и их последствиями. Сам он переключил связь на «Раму» и, наложив гриф «секретно», закодировал и отправил доклад на «Эпсилон 4» по квантовой связи. Однако быстрого ответа он не получил. Саохин слегка вздохнул. «Может все это для них уже не ново?». Он встал с места и без особой радости отправился пить кофе.
Ответ от Фандора Гезье пришел намного позже и был ожидаемо куда более приземистым и без-радужным. Однако дочитать Саохин его не успел, потому что был потревожен входящим запросом на соединение. Он принял его незамедлительно. На экране появилось лицо самого Фандора. Тот сидел в кресле, подобно и самому Саохину.
– Привет Саох… Извини, что сразу не ответил… У нас тут реально просто грандиозные вещи сейчас… Не могу тебе рассказать всего по понятным причинам… Я бегло пробежался по твоей докладной и не нашел ничего эдакого… Симбиоз может иметь побочку в виде странностей при регенерации органов и конечностей… Мы такое не раз наблюдали. Сложность тут в управляемости и контролируемости процессов, понимаешь?
Саохин смотрел на Фандора, не отрывая глаз. Он, несмотря на такое «грустное» начало, все еще надеялся, что тот его порадует.
– Вот эти твои нано-нити… Это очень похоже на сбой в регенеративной программе самого симбионта… Уверен, что сам пациент вообще не в курсе, что его симбионт вытворяет такое. Тебе как именитому ученому-парабиологу должно быть это все известно не хуже меня.
Теперь уже молчавший Саохин совсем загрустил. «Эх, Фандор, ты даже мой короткий отчет до конца не посмотрел».
– Нано-нити – это далеко не все… Посмотри, что он вырастил в левой руке… Та полость и такие же точно нано-нити, но в виде обмотки лучевой кости… Это ж ЭМИ-катушка в чистом виде! … Классический имплант для аккумуляции энергии! Как у технов! – возмутился он невнимательности своего «патрона».
Лицо того на экране даже не дрогнуло, не поменялось в выражении, словно Саохин не приоткрывал завесу чего-то нового доселе мало-изученного. Фандор терпеливо дослушал его, но в конце лишь покачал головой, якобы входя в положение собеседника, и подытожил:
– Послушай Саох. Поверь мне мы на Эпсилоне с подобным провозились не один год… Эти симбы на столько индивидуальны у каждого человека-симбионта, что запустить нужную нам реакцию, подкорректировать или остановить ее – нереально… Эти Черви, они себе на уме! …Ты как ученый должен понимать, что с таким материалом плодотворно работать просто невозможно.
– Но ведь у меня был пациент, который все это смог сам! Он ведь сделал такое не по прихоти, а по причине некой внутренней нужды или необходимости! – не терял надежды Саохин достучаться.
Правая ладонь легла на лицо Фандора. Голова чуть опустилась и медленно покачалась из стороны в сторону. Он снисходительно улыбнулся, вздохнул и снова высказался:
– Выращивание имплантов внутри тела, как органы – это замечательно и восхитительно! … Я рад, что ты получил столь внезапный и весьма интересный результат так легко и неожиданно, но…
Фандор многозначительно умолк и снова вздохнул.
– Тот пациент… Это артефакт-ренегат… Свои таланты он уже направил во вред. Его должны были аннигилировать, но из-за какого-то там упущения, приговорили к Фобии… Ему выпилят мозги и отпустят… Ну, если хочешь с ним повозиться после всего, что я тебе озвучил, забирай себе и ковыряйся… Тебе нужна моя резолюция? Дам ее… Но не потому, что вижу перспективу… Ее-то как раз я совсем не вижу, потому что ее там нет, поверь… Ты получишь зеленый свет, как мой старый добрый друг… Возможно ты совершишь какое-то открытие и удивишь меня. Кто знает.
– Да, но для такого рода полноценных исследований нужно будет оснащение новой чистой комнаты, лаборатории, возможно дополнительных палат – перешел Саохин на более «чувствительную» тему.
На это Фандор лишь развел руками:
– С этим помочь не могу, извини… Мне на куда более масштабный и перспективный проект нужны средства, которых нет… Сам буду просить у Совета.
Саохин молчал. Он был подавлен и «разбит». Утро, начавшееся с предвкушений и перспектив, закончилось вечером разбитых планов и надежд.
– Не унывай… Я запрошу у Совета допуск для тебя к нашим исследованиям на «Эпсилоне» по симбиозу. Это сэкономит тебе время и нервы. Ты сам увидишь, что мы подобное уже наблюдали – улыбнулся Фандор, да бы приободрить совсем упавшего духом приятеля.
Саохин лишь кивнул головой. Его все еще не отпускал этот пациент и его симбионт. «Ладно. Вернут его с коррекции, возьму себе на опыты».
Лайтон би-Моль
Новость о вызове на дуэль самим Вагулом Серпински застала Лайтона би-Моля, когда он выступал перед курсантами-выпускниками Высшей Академии на Аламахе. Сказать, что его это шокировало, ничего не сказать. На время он даже потерял дар речи и был вынужден взять паузу. Но после передышки, не смог продолжить в нормальном режиме и перешел на общение через нейро-канал и усилитель. Благо, что имидж Лайтона, как «легендарного» капитана самого большого крейсера «Нео», был на высоте, и курсанты не обратили на странности особого внимания. Ирония заключалась в том, что именно сейчас он объяснял вчерашним курсантам особенности и нюансы Конвенции, выгоды и пользы от поединков для разрешения дипломатически неразрешимых проблем. Закончить свое выступление перед аудиторией он планировал раньше, но прилетевшие вопросы от выпускников, примет ли он вызов, существенно нарушили его планы. По сути Лайтон стал заложником собственной популярности. Свое «конечно» он выпустил на выдохе, сопровождая это широкой белозубой улыбкой, хотя внутри у него все кричало и стенало. «Какой из меня дуэлянт!? Я лет 100 бластера в руках не держал!». Однако уже спустя пару циклов он не мог нарадоваться, что все так удачно обернулось для него. Ведь Совет Патруля выдвинул свои условия поединка – бой на крейсерах. Вот тут-то Лайтон и «расцвел». Его крейсеру «Нео» во всей Галактике на данный момент не было равных по дальнобойности. Парные тяжелые рубиновые пульсары могли запросто сжечь любой существующий крейсер до того, как тот полностью идентифицируется на радаре. Для этого даже не нужно было каких-то особых навыков, опыта или знаний. Однако и этот «радужный» период продлился не долго.
Никогда в жизни ему не было так страшно, как в тот день, когда он узнал о месте поединка. Туманность Розетка своими плотными газовыми образованиями сводила на нет все основные преимущества сверхдальних рубиновых пульсаров «Нео». А ведь он, Лайтон, бахвалился, поднимал шутливые тосты в кругу своих друзей и подруг, в окружении своего уважаемого семейства би-Молей. Все это было для него неким смешным и веселым эпизодом из приятной жизни главного столичного звездного капитана. Еще 2 недельных цикла тому он выступал в Высшей Военной Академии среди курсантов-выпускников, будущих капитанов. Рассказывал о том, что такое честь, мужество, братство. У него в уме после всего этого «стресса» пережитого прошлой ночью все еще крутились собственные слова о том, каким образом обеспечивается безопасность самого главного Сектора освоенной части Галактики. Лайтон би-Моль был тем самым капитаном-счастливчиком, кто не запятнал честь своего комбинезона с гравировками Звездного Патруля неудачной авантюрой в системе «Альхена». Тогда, благодаря умелому пиару и деньгам семьи би-Молей, он раздул свой рейтинг до невиданных высот. Не только курсантам казалось, что Лайтон – самый опытный капитан-стратег, капитан-тактик и капитан-удача. Многие представители других колоний искренне завидовали Аламаху, что станция-столица под такой «железо-бетонной» защитой. О чем говорить, если многие независимые колонии копировали подобное у себя, стараясь держать на привязи, на орбите, подобный «Нео» мощный, быстрый и опасный для возможных врагов военный корабль. Теперь Лайтон медленно и верно просыпался от собственных радужных грез и фантазий. Пробуждение, подобное похмелью от фобирита, было тяжелым и безрадостным. Лайтону предстояло сразиться один-на-один с самим Вагулом Серпински на его «Улье» в совершенно неподходящих для этого условиях Туманности Розетка. Кто был этот Вагул, на Аламахе толком никто и не знал. Зато знали о разбойничьем прошлом почти всех капитанов Терра-Новы. Вагул вроде бы даже не имел никакого капитанского диплома или «корочки» об окончании какого-нибудь высшего командного училища. Это был терранововский пират и разбойник. Еще в молодости он отличился тем, что брал суда на абордаж, угонял их и грабил. Это были те самые молодые годы, когда блестящий выпускник Аламахской космо-академии Патруля Лайтон би-Моль заступал на свое дежурство на ультра-новом супер-продвинутом тяжелом крейсере «Нео». Казалось бы, вот он шанс проявить себя и доказать слова делами, раз и навсегда положив конец этим безродным выскочкам из Терра-Новы, но не все было так гладко и красиво в биографии и у самого Лайтона. Он, по сути, ничего не умел на практике. Он это прекрасно знал и, поэтому так сильно боялся. Семья тогда поучаствовала финансово, чтоб Лайтон получил высшую награду Академии. Нет, он не был бездарностью или бездельником. Лайтону легко давались теоретические дисциплины, ораторство, этика, а вот тактические навыки управления крейсером, нюансы, маневры ему совсем не шли, ну, никак. Зато своими пламенными речами Лайтон мог зажечь сердца юных курсантов и других слушателей. Его приглашали с выступлениями и в Эдемскую Высшую Академию, где он всегда срывал овации. Даже рейтинг Лайтона в общей таблицы капитанов Патруля оказался выше, чем у молодого амбициозного главкома Карлеона Фьюри, несмотря на то, что он ни разу нигде не участвовал. На бывалых офицеров Патруля «магия» и обаяние говорливого Лайтона по понятным причинам не работала. Такой «перекос» в теорию в сравнении с практикой сложно было утаить. Семья самих би-Молей была в курсе. Только их все вполне устраивало. Влияние Лайтона на неокрепшие умы, коих все равно на Аламахе было большинство, и предприимчивость Арнольда сказочно обогатили именитое семейство. По сути весь коммерческий Аламах так или иначе был связан с этой «августейшей» фамилией, происходившей из знатного рода, одного из сотен тех самых первооткрывателей и покорителей Би-Проксимы.