Жена по завещанию

— У тебя завораживающий смех, Юля, и улыбка сексуальная.

Вроде и простой комплимент, но у меня внутри все сжимается.

Благо миллиардер не заостряет внимание на этом моменте, а подзывает к нашему столику официантку, и мы делаем заказ.

Юсупов интересуется моими предпочтениями и в целом кажется практически обычным посетителем.

Мы начинаем разговаривать. Приносят пиццу, салаты, сок и даже картошку-фри.

— Твой тренер тебя не убьет за такой вкусовой беспредел?

Решаюсь уколоть олигарха, потому что мне отчего-то кажется, что этот сноб не ест все то, от чего фанатеют ребятишки с соседнего столика.

— Сожжем калории, не волнуйся, я в прекрасной физической форме, а тебя можно и немножко погонять, тебе подойдут прыжки, — отвечает многозначительно и вновь бросает на меня внимательный взгляд и отчего-то огоньки на дне зрачка мне уже не кажутся веселыми, они становится опасными и предвкушающими.

Обжигающими практически.

— Ты надо мной сейчас шутишь? — решаюсь уточнить, даже несмотря на то, что у самой что-то странное происходит с организмом.

— Нет. Серьезен. Я увлекаюсь спортом, Юля, почти на профессиональном уровне. Когда спорт стал для меня жизненно необходимым фактором и когда я говорю жизненно необходимый — это реально так. От моего занятия спортом зависело, смогу ли я встать с инвалидной коляски.

Чуть не давлюсь пиццей, которую тщательно разжевываю, и упираю взгляд в такого сильного и здорового мужчину.

— Ты. ты был прикован к инвалидной коляске?

Спрашиваю, а у самой глаза колоть начинает от непролитых слез.

— Да, Юля. И это странно, что я говорю тебе такие подробности. Как-то ты располагаешь к откровениям, а я не любитель показывать свои слабости. Даже те, которые преодолел достаточно давно.

Верю каждому слову. Такие, как Юсупов, похожи на камень или же кусок бетона. С ними не договориться, их не пробить, а туг мне рассказывают о том, что даже у такого непоколебимого человека были подобного рода сложности.

— Что с тобой случилось, Игнат?

— Авария, в которой погибли мои родители. Я был с ними в машине и последствия были серьезными. Я замолчал на очень долгое время. Более того, ноги отказали. Мне пророчили инвалидность, но мой дед был слишком упертым, чтобы проиграть в битве за мое здоровье.

Я лечился долгие годы, пока однажды снова не смог встать, а дальше…

— Что дальше? – не удерживаюсь и задаю очередной вопрос.

— Мои тренировки начали походить на спринтерские забеги, в какой-то момент я делал олимпийские минимумы, и если бы дед позволил, то, возможно, ушел бы в профессиональный спорт, но.. пришлось становиться бизнесменом и возвращать все, что принадлежало моей семье, отвоевывать бизнес, который ушлые конкуренты, партнеры и бывшие друзья семьи пытались увести, откусывая каждый как можно больше и желая и вовсе отнять абсолютно все.

По мере того, как Игнат говорит и каким становится, меня холод сковывает и я понимаю, что это его холод, его стена, которую он возвысил между собой и окружающим миром, а я почему-то в голове его вижу маленьким потерянным мальчиком, который не просто семью потерял, у которого был настолько серьезный стресс и травма, что он лишился возможности двигаться и говорить.

— Я не говорю это для того, чтобы ты жалела меня, Юля. Я давно справился со всеми своими проблемами, и я где-то даже благодарен тем жесточайшим урокам, которые получал по мере того, как возвращал свое тело и речь. Мир жесток, и когда ты не смотришь на него сквозь очки, это вернее. Я вижу людей, умею предугадывать их поступки, но ты... ты чертов диссонанс. Единственный, в ком я был уверен на все сто, подставил меня и, возможно, я с тобой немного слетел с катушек.

— Надо же, господин Юсупов, вы что, почти извинились передо мной за то, что вели себя как неандерталец?!

— В карман за словом не лезешь, бойкая девочка, - растягивает губы в улыбке, - я пока не могу понять тебя. Ты отличаешься.

— Это плохо?

Вскидывает бровь и отвечает чуть медленнее, чем обычно:

— Не знаю. Но я не люблю не догонять чего-то, поэтому рано или поздно докопаюсь до сути. Мой дед был непростым человеком и был в трезвом рассудке до последней секунды своей жизни.

Так что…

Я обязательно пойму, почему именно ты стала тем уникальным пунктом, который он решил вписать в завещание.

— Мне уже начинать бояться?

Спрашиваю, чуть понизив голос. Почему-то перестаю бояться Игната. Конкретно сейчас миллиардер, мило беседующий со мной в обычным кафе, кажется просто обаятельным мужчиной, с которым можно интересно побеседовать на разные темы.

Рассказ о его детстве сделал его в моих глазах более человечным, что ли...

Мне даже кажется, что мысленно я вижу того одинокого несчастного малыша, который в свои годики пережил тяжелейшую драму.

Теперь я понимаю, отчего Юсупов такой жесткий, замкнутый.

Он возрождал бизнес из руин, при этом поднимался он сам и из инвалидного кресла.

Это уже говорит о сильном характере и волевом духе.

Такие люди простыми быть не могут.

— Ты забавная, - отвечает мне, слегка улыбнувшись краешком губ.

— Я обычная, — отвечаю, также улыбнувшись, но Игнат ничего не отвечает на эту мою реплику, лишь неопределенно ведет подбородком.

— Расскажи мне о себе, — отпивает воды из бокала.

— Мне кажется, твои люди должны были собрать все досье на меня, ты слишком осведомлен, — парирую и опять ухмылка искажает твердые мужские губы.

— Меня не интересуют скупые факты, мне интересно послушать тебя. Пожимаю плечами.

— Не знаю, что говорить. Я обычная. Из обычной семьи. С детства любила рисовать, потом увлеклась архитектурой, изучала греческих философов и их мировоззрение, которое отображено в античных проектах городов — полисов. Любила постигать тонкости становления этой науки, поэтому в школе меня считали заучкой-зубрилой, особо со мной не дружили, а мне было не до гулянок с подружками. Я уже тогда знала, что хочу поступить на архитектурный в лучший вуз страны. У меня была мечта и я всегда знала, что для ее осуществления нужно работать. Пахать и пахать, чтобы потом кто-то, взглянув на результат, сказал - повезло.

Мои слова вызывают у Игната смешок.

— Повезло. Это то самое слово, которым характеризуются большинство из успешных проектов. И только ты и знаешь, сколько часов было убито на работу, на улучшение, но да. ..повезло... И везет отчего-то тем, кто упахивается двадцать четыре на семь.

— Кажется, у нас есть много общего Юля. Незаметного на первый взгляд. Еще что любишь, заучка, в свободное от учебы время?

— Не знаю. Музыку. Фильмы

— Какие предпочитаешь? — неожиданно интересуется

— Я люблю комедии. Не люблю драму и триллеры, хотя у меня сокурсницы фанатеют от сериалов, где много крови и интриг, игр на выживание, пощекотать нервишки самое то, а я. ..я люблю посмеяться, ведь в жизни нам так не хватает именно смеха.

— Да, интриг достаточно и в жизни, — кивает и я понимаю, что Игнат привык биться, жить как на вулкане. И это понятно. Когда у людей такие бешеные возможности, средства и власть. там просто не бывает и плетутся нешуточные интриги.

— Поэтому надо смеяться. Быть на позитиве и надеяться, что все всегда будет хорошо.

Кстати, вышла неплохая комедия, у меня сокурсницы хвалили, — подхватываю и говорю абсолютно искренне, опять Юсупов смотрит на меня с легкой улыбкой, как на какую-то девочку, которая и жизни-то толком не видела.

Хотя… возможно, он близок к истине.

— Так. На этой ноте я понял, что миллион лет не был в кино и мне безумно интересно посмотреть какую-нибудь комедию.

Прикусываю губу. На мгновение теряю дар речи.

— Пойдем в кино? - спрашивает Юсупов, и я еще больше теряюсь.

— Ты?! В кино?! — изумляюсь и смоляная бровь мужчины приподнимается.

— Сейчас я почувствовал себя каким-то доисторическим животным...