Растопи мой Лед

— Само собой, Григорий Иванович. – Максим Владимирович, владелец холдинга, не разделал позитивного настроя своего архитектора. Уж слишком важным был для него этот проект. Слишком много он в него вложил. И поэтому жутко нервничал. – Но мне бы очень хотелось, чтобы у заказчика не появлялись вопросы. Надеюсь, вы понимаете, насколько важно нам отработать этот проект на «УРА».

— Конечно, я все понимаю. – Белозеров немного напрягся о поведения своего босса. Такого он за ним раньше не замечал. Обычно уверенный в себе мужчина еле сдерживал волнение. – Но мы всегда справлялись с поставленными задачами. Справимся и теперь. Я уверен.

В конференц-зале помимо владельца и архитектора находились еще люди – заместитель Горелова и по совместительству его единственный друг Алексей Самойлин, а также юрист компании Кристина Байкова. Каждый из них был гениален в своем роде и Горелов дорожил этими кадрами. Тем более, что привлечь их в свою команду для владельца стоило определенных трудов. Сам он всегда полностью был погружен в работу, она занимала все свободное время. Поэтому от своих сотрудников он требовал того же. Никаких посторонних мыслей. И если с мужчинами было просто, то Кристина в последнее время доставляла некоторые неудобства. Она вдруг вспомнила, что она не только гениальный юрист, но еще и женщина. И, о ужас, позволяла себе иногда отказываться работать сверхурочно.

— Это хорошо, что вы уверены. – Горелов устало откинулся в кресле и потер виски. Не удивительно. Времени было уже не мало. Рабочий день давно закончился, но никто и не думал расходиться. Злить начальника присутствующие не решались. Видели его настрой. – Я надеюсь, все присутствующие понимают, что пока проект не будет согласован заказчиком, мы все находимся в режиме ожидания. Все должны быть на связи в любое время, и естественно если потребуется, то готовы оперативно включиться работу.

— Само собой. – махнул головой Григорий Иванович.

— Да уж куда мы денемся! – поддержал Алексей, хоть и не видел повода для паники.

— Я надеюсь, вы не станете поднимать нас ночью по тревоге? – Байкова не разделяла настрой мужчин. В отличие от них, одиночек и трудоголиков, у нее был другой взгляд на ситуацию. – У меня вообще-то личная жизнь имеется. Не хотелось бы, чтобы меня выдернули из постели.

— Кристин, успокойся. – Горелов очень старался держать себя в руках. – Работать сутками вас никто не заставляет. Но если понадобиться, то придется пожертвовать на время своим личным временем.

— Да с чего бы… — девушка резко встала, намереваясь высказать недовольство по этому поводу, но Алексей не дал ей такой возможности.

— Ребятки, я думаю нам всем уже пора расходиться. – он жестом показал, Кристине, что не стоит связываться сейчас с начальством. – Время позднее, а мы устали. В таком состоянии вершить гениальности сложно. Поэтому предлагаю продолжить завтра.

— Хорошо. – нехотя согласился Горелов. – Но чтобы завтра с утра все были вовремя!

Когда Белозеров и Байкова покинули кабинет, Алексей сел напротив в друга и посмотрел в упор, прямо в глаза.

— В чем дело? – спросил он очень серьезно.

— Все нормально. – Горелов не хотел сейчас выглядеть в глазах друга слабаком, поэтому просто отмахнулся.

— Не ври. – Алексей все же настаивал на своем. — Я тебя сто лет знаю. Если ты кидаешься на людей, у этого есть весомая причина. Выкладывай.

— Да не знаю я! – резко встал с места Максим, отошел к окну и закурил. – Вроде все хорошо, но есть какое-то странное чувство, что мне в спину кто-то дышит. Заказчик уже несколько раз намекал, что есть более выгодное предложение. И так говорит, знаешь, — он повернулся к другу, за секунду вернулся к столу и затушил недокуренную сигарету, — как будто испытывает меня. Не пойму ничерта! То ли он цену хочет сбить, то ли правда есть кто-то лучше нас.

— Лучше нас? – усмехнулся Алексей. – Ты серьезно? Да у нас такая репутация, что мы можем в себе даже не сомневаться. А ты просто перенервничал. Надо расслабится.

— Я не могу ни о чем думать. На кону как раз моя репутация. Да и денег вложено сам знаешь сколько. Если что-то пойдет не так…

— Не думай о худшем. Даже если случиться что-то и эти упыри переобуются, то мы все равно останемся не с голой задницей. Земля то наша. А где они еще возьмут такой лакомый участок.

— Да все вроде так, но только чую я, что будут проблемы. У меня сам знаешь, обоняние обостряется, если пахнет жареным.

— Поживем увидим. Я понял, что тебя не переубедить. Но давай решать проблемы по мере их поступления. Просто будем внимательнее и осторожнее. Вот только не мордуй коллектив. Мы все живые люди.

— Ты в адвокаты заделался давно? Жалостливый ты мой.

— Не адвокатстве дело. – Алексей встал и двинулся к выходу. – Если бы у тебя кроме работы было бы еще что-то, личная жизнь например, ты бы не был таким нервным.

— Да пошел ты! – разозлился Горелов. Таких разговоров он не любил.

— А я и пошел! Бывай. – Самойлин вышел, оставляя друга наедине с собой.

***

Когда в зале ни осталось никого, Максим вдруг почувствовал дикую усталость. Он любил одиночество, привык к нему за годы жизни. Сколько себя помнил, он всегда был одиночкой. И чувствовал себя намного комфортнее, нежели в компании людей. Последние несколько лет он только и делал, что работал и уже не помнил, есть ли она другая жизнь. Но сейчас, глядя с высоты пятнадцатого этажа, как Байкова обнимает встречающего ее мужчину и усаживается к нему в машину, как торопиться к своей машине его друг, параллельно разговаривая по телефону, Максим задумался над словами друга. Что есть у него кроме работы?

***

Будучи мальчишкой, он также как и все ребята его возраста, хотел жить простой жизнью обычного подростка. Ходить в школу, на тренировки после нее, потом встречаться с друзьями в каком-нибудь кафе. А вечерами сидеть в парке или во дворе, играть на гитаре и петь песни. А может влюбиться в какую-нибудь соседскую девчонку и гулять с ней ночами напролет, сбегая тайком от родителей.

И лет до десяти он надеялся, что так и будет. Его родители любили его, по крайней мере, ему так казалось. Мама уделяла ему много внимания, интересовалась его делами. Отец много работал, но всегда был в курсе событий, давал советы. Но со временем эта любовь приобретала какие-то извращенные формы. Чувства постепенно уходили из отношений, оставались только обязательства. И чем старше становился Максим, тем острее он ощущал, что отношения в семье уже не такие как раньше. А может ему только казалось, что была любовь?

С вступлением сына в подростковый возраст мать и отец окончательно установили в доме авторитарный режим. Ребенок должен быть накормлен, одет, обут. А еще он должен хорошо учиться, уметь постоять за себя и добиваться своих целей. Такова была основная идея этого режима. Все лишнее, все что, по их мнению, мешало сыну добиваться поставленной задачи, немедленно исключалось.

«Ты мужчина! Ты должен быть лучшим во всем!» — эти слова Максим слышал чаще, чем простое «Я люблю тебя, сынок!» А ему так хотелось, чтобы родители проявляли не только заботу, но и любовь. Чтобы мама говорила, какой он молодец, чтобы отец гордился его успехами. И в погоне за этими словами мальчик постепенно забывал их истинный смысл. Со временем он уже не рассчитывал получить от них тепло и ласку. Только удовлетворенность его достижениями, его успехами и победами. Этого ему теперь было достаточно.

Со временем Максим поверил, что так и должно быть. Он уже искренне Мать и отец заботятся о том, чтобы он стал взрослым, сильным, уверенным в себе мужчиной, способным решить любые проблемы, чтобы он мог добиться в жизни большого успеха.

«Мужчина должен зарабатывать!» — говорил все время отец. И пропадал на работе. Мальчик его почти не видел. Им занималась только мать. Но и она вскоре потеряла интерес к сыну и мужу, погрузившись в свои проблемы. Как оказалось потом, у нее давно был роман на стороне и прежняя жизнь ее уже мало интересовала.