Страница 4 из 18
– Позвони завтра сестре, – вздохнул Даниэль. – Она соскучилась.
Рассеянно кивнув, Мэтт поднялся на ноги. Он медлил, как будто не решался что-то сказать, но всё-таки спросил:
– Можно переночевать у тебя?
– Конечно.
2. Я ваш бог
– Почему у тебя нет еды?
Даниэль вышел из ванной и спрятал зевок в кулаке, прежде чем посмотреть на Мэтта. Тот стоял перед раскрытой дверцей холодильника и, нахмурившись, смотрел в его полупустое нутро.
– Почему нет? – удивился Даниэль. – Есть сыр.
– Плавленый. Для сэндвичей. Предлагаешь его есть?
– Так хлеб…
– Я его выкинул. Испугался, что плесень на меня нападет.
Даниэль пожал плечами:
– Вот видишь. Хлеб всё-таки был.
Захлопнув холодильник, Мэтт вернулся к стоявшему на плите кофе. Он предпочитал варить сам, игнорируя наличие кофемашины. Даниэль уселся на стул и положил голову на ладони, наблюдая за братом.
– Я редко ем дома.
– Почему? Ты же умеешь готовить.
– Одному это не очень интересно.
Когда-то Даниэлю нравилось варить кофе для Анаис и готовить для нее ужины. После ее смерти купил кофемашину.
В свою чашку Даниэль налил побольше молока и глянул на черный кофе Мэтта:
– Не понимаю, как ты его таким пьешь.
– Бодрит. Может, и тебе попробовать. Похож сейчас на зомби, встал, но не проснулся.
Даниэль снова пожал плечами и пригубил кофе. На самом деле сегодня он спал лучше, чем несколько ночей до этого, но в бессоннице не было ничего необычного. Иногда она случалась.
На диване еще лежало комком постельное белье Мэтта. Он так и не объяснил, почему захотел тут переночевать, но Даниэль не возражал. Наоборот, ему нравилась компания.
Когда Мэтт ушел из дома, ему было лет восемнадцать и первое время он жил у брата, так что квартиру эту знал прекрасно. Он до сих пор иногда заходил и даже оставался, и Даниэль любил эти дни.
Правда, вчерашний вечер омрачили мысли о Бене и его странной смерти. Зато была пицца. Даниэль не рассказывал Мэтту, но пиццу ел только с ним, зачем-то сделав это особым ритуалом.
– Ты сегодня… – начал Даниэль, но Мэтт его перебил.
– Мне на работу к обеду.
– Суббота же.
– Моя смена в книжном, просили подменить.
Даниэль рассеянно кивнул. Он не успел что-то сказать, потому что раздался стук в дверь.
– Кого-то ждешь?
– Может, полиция выловила еще один труп и вернулась.
Даниэль терпеть не мог людей, которые игнорировали звонок, висевший не с той стороны двери, и стучали. В конце концов, двадцать первый век, цивилизацию в город завезли давно, а многие до сих пор варварски стучат!
К удивлению Даниэля, на пороге квартиры оказалась девушка. Симпатичная, в длинном бархатном платье пурпурно-сливового цвета. На груди медальон: Непорочное сердце Марии, пронзенное мечами скорби. Символ милосердия.
Волосы отливали медью и раньше явно были собраны на затылке, но сейчас растрепались, и длинные пряди падали на шею и плечи.
Взгляд девушки казался то ли испуганным, то ли ошарашенным. Большие ореховые глаза выделялись на бледном лице.
– Мистер Эш?
– Даниэль.
– У меня есть дело… Даниэль. Ты можешь помочь. Мне рассказала о тебе мадам Аделаида.
Чернокожая жрица вуду с глухим голосом. Она любила распевать собственные песни, чтобы призывать духов. Даниэль знал: она веселит лоа, и те приходят танцевать с ней. Он сам несколько раз помогал мадам Аделаиде с ритуалами, а она гадала для него на остатках травяного чая.
Не в привычках мадам Аделаиды рассказывать о Даниэле, но он всё равно встречал слишком много людей, которые, как Бен, считали, что колдовством можно решить любую проблему. А Даниэль-то точно проведет для них ритуал и вызовет лоа, надо всего лишь заплатить.
– Думаю, вам лучше обратиться к кому-то другому.
– Нет! – В голосе девушки послышалось отчаянье, она качнулась вперед, чтобы помешать Даниэлю закрыть дверь. – Я обратилась к мадам Аделаиде, и она сказала, что не сможет помочь. Только вы.
– А что нужно-то?
– Дело касается лоа… и моей бабушки. Проще показать. Это на окраине.
Даниэль нерешительно оглянулся на Мэтта, и тот махнул рукой:
– Мне на работу. Ключ от квартиры есть, закрою, когда буду уходить.
Кивнув, Даниэль повернулся к незнакомке:
– Ты на машине, пешком?
– Такси.
– У меня мотоцикл. Имеешь что-то против мотоциклов?
Он глянул на ее длинную юбку, но девушка задрала подбородок:
– Справлюсь.
Новый Орлеан душил жарой и влагой, ветерок иногда доносил аромат цветущих магнолий из Садового квартала. Солнце вовсю припекало, как Даниэль ни старался держаться в тени. Машин на дороге в субботу оказалось немного, так что добрались быстро.
Поставив мотоцикл, Даниэль прищурился, разглядывая домик с облупившейся краской. Вдоль дороги виднелось жилье соседей, в кустах копошилась курица, а с другой стороны виднелись деревья и наверняка болота. Аккомпанемент лягушек заглушал даже монотонный стрекот насекомых на одной ноте.
Вчерашний дождь высох, но под крышей в тени осталась небольшая лужица. Почти рядом с ржавым остовом машины с соседнего дома: ни стекла, ни внутренностей не было, а дверца стояла снятой и прислоненной.
Печальный блюзовый голос выводил на хрипящем приемнике песню: «Встретимся там, где поют цикады и прошлые мечты касаются затылка».
– Ты живешь здесь? – спросил Даниэль незнакомку.
Ее волосы совершенно растрепались, она покачала головой:
– В городе. Это дом моей бабушки, но я часто здесь бываю.
Она взбежала на крыльцо и перед двойной дверью с сеткой посмотрела на Даниэля, который не торопился. Он ощущал что-то странное в этом доме. Неуловимое. Подошел к стене, но спросил о самой девушке:
– Как тебя зовут?
– Шарлотта. Стоило сразу представиться… но я хотела, чтобы ты приехал как можно быстрее. Идем!
– Подожди.
Ладонь Даниэля легла на разогретые солнцем доски дома. Тут же он услышал неясные шепоты и ощутил множество лоа, которые принадлежали этому месту. Он отдернул руку.
– Никогда не видел ничего подобного, – пробормотал Даниэль. – Десятки лоа! Как тут можно жить?
Шарлотта спустилась на несколько ступенек, почти оказавшись на земле. Мимо нее с важным видом прошла курица.
– Это началось после смерти деда. Моей семье далеко до Эшей, но я раскладываю Таро, иногда развлекаю туристов на улицах. Бабушка с дедом умели кое-какие ритуалы, у них магазинчик. Когда дед умер, бабушка была у подруги в Александрии. После похорон я начала ощущать тут странное. Но сегодня…
Она тряхнула головой и решительно вошла в дом, Даниэлю оставалось последовать за ней.
Через окна с занавесками проникало достаточно света. Дом оказался удивительно уютным, полным старых вещей и с отслаивающимися под потолком обоями в цветочек. Видно, что всё здесь любили и о доме заботились – по мере сил, которых не всегда хватало.
Даниэль миновал короткий коридор, не стал заглядывать на кухню и мельком заметил лестницу. Вышел в гостиную, которая занимала почти весь первый этаж. Довольно захламленная, со старой мебелью и дверью во двор. Комод покрывала вязаная скатерть, над ним висели несколько распятий. У стены – софа с темным пятном на обивке.
Больше всего внимания привлекала старушка в аккуратном ситцевом платье.
Она сидела на полу в вычерченном мелом круге со знаками, в паре мест стертыми, наверняка Шарлотта там садилась. Она и сейчас устремилась к женщине:
– Бабушка! Ты меня слышишь?
Седые волосы распущены, глаза закрыты, дыхание спокойное и размеренное. Она не откликнулась, когда Шарлотта теребила ее за плечо. А на маленьком морщинистом лице не дрогнул ни единый мускул.
– Я нашла ее так! – с отчаянием сказала Шарлотта, не убирая руку с плеча бабушки. – Хотела вызвать врача, но эти знаки… и я почувствовала что-то. Позвала мадам Аделаиду. Она сказала, бабушку увели лоа. Но ей с таким не справиться.