Изменница

Перед выходом из дома как следует рассмотрела себя в большом зеркале. Из зеркала на Ирину бездонными голубыми глазами смотрела молодая женщина в серебристом платье, с гладкими тёмными волосами, подстриженными под каре. Она уже не напоминала панду — тёмных кругов под глазами теперь не было, но и к прежнему весу не вернулась, оставалась хрупкой и очень стройной.

Кафе располагалось на берегу местной реки. Большой банкетный зал был на первом этаже, а танцпол на втором. По причине пятницы, в основном помещении кафе были заняты все столики. Приглушенный свет создавал полумрак и романтическую атмосферу; как-то не верилось, что на улице сейчас жарко и солнечно.

Когда вечер как следует набрал обороты, решено было подняться на второй этаж и потанцевать. Конечно, пошли не все, а только часть коллектива, но на танцполе стало достаточно людно.

— Смотри, — Нина легко толкнула Ирину в бок и указала на двух незнакомых молодых дам, которые танцевали перед зеркалом. Зеркало было огромное, во всю стену. Две дамы были очень увлечены танцем, старались вовсю. Танец носил достаточно откровенный, даже провокационный характер.

— Кому что нравится, — пожала плечами Ирина.

— Знаешь, мне почему-то кажется, что это зеркало с другой стороны является стеклом, за которым расположена ещё одна комната. Там кто-то есть, и оттуда видно этот зал.

— Ну и фантазия у тебя, Нина! — рассмеялась Ирина, но в глубине души подумала, что версия Нины имеет право на существование: уж больно старались те девушки. Так, словно танцевали для кого-то.

Зазвучала медленная композиция, и Ирину тут же пригласил на танец какой-то незнакомый парень в белой рубашке и чёрных брюках, очень молодой, и ниже Ирины ростом. Но она так давно не танцевала, что решила не отказывать, тем более, парень вёл себя пристойно. Он сообщил, что его зовут Паша, и сегодня ему исполнилось двадцать лет. Он ещё что-то оживлённо рассказывал, улыбаясь, а Ирина делала вид, что внимательно слушает, когда в зале произошло какое-то движение, танцующие немного расступились, а на плечо Паши легла крепкая смуглая рука. Ирина и Паша остановились и удивлённо посмотрели на подошедшего.

— Отпусти девушку. И отойди от неё, — спокойно сказал невесть откуда появившийся Валерий.

Повторять не потребовалось, Паша тут же испарился, и Ирина всерьёз засомневалась: а был ли мальчик? Прямо перед ней стоял Валерий. Как всегда импозантный, привлекательный, в тёмной рубашке, с едва заметным приятным парфюмом, однако немного похудевший.

— Привет, Иринка! Пойдём, — он слегка потянул её за руку.

— Куда? — Ирина даже не сделала попытку сдвинуться с места хотя бы на миллиметр.

— Нам нужно поговорить.

— Я хочу танцевать. У меня профессиональный праздник, и я пришла сюда, чтобы танцевать!

— Хорошо, — согласно кивнул Валерий, обнял Ирину и притянул к себе. — Будем танцевать.

Заиграла довольно ритмичная музыка, но Ирина и Валерий танцевали так, словно по-прежнему звучала медленная композиция. Валерий прижимал Ирину к себе ближе, чем того требовал танец: его рука лежала на её спине, щёки их почти соприкасались. Ирине было всё равно, кто и что подумает. Она так обрадовалась, увидев Валерия, что ни за что на свете не оттолкнула бы его.

— Ты очень красивая, Иринка. Платье это, новая причёска. Я от счастья обалдел, увидев тебя, тем более, сегодня, в день моего рождения. Не смог выдержать, когда этот молокосос начал тебя хватать.

— Мы очень скромно танцевали!

— И что? Я просто не могу видеть тебя с другим.

— А как ты вообще увидел?

Валерий молчал, и Ирина вдруг всё поняла. Нина не ошиблась по поводу зеркала. Правильно истолковав ехидную улыбку Ирины, Валерий, казалось, даже чуть-чуть смутился.

— Хватит так загадочно улыбаться, Иринка! Вообще-то это моё кафе.

— Интересно, в этом мире есть нечто, не принадлежащее тебе?

— Увы. Самая нужная и необходимая. Ты. Мне не принадлежишь ты.

Музыка смолкла, и тут же заиграла снова. Ирина сразу узнала первые аккорды любимой песни в исполнении Патрисии Каас.

— Это одна из моих любимых песен, Валера.

— Тогда продолжаем танцевать, — он ещё теснее прижал к себе Ирину.

— Боюсь, мне никогда не сравниться в мастерстве танца с теми двумя девчатами, которые танцуют перед твоим этим зеркалом. Надеюсь, там есть ещё зрители? А то ты вероломно ушёл. Прямо как-то обидно за старания девчонок.

— Зрители есть, я же праздную не один. А девушек я не просил танцевать, они сами. Целиком и полностью их инициатива. Глупо, но мне приятна твоя ревность, Иринка! Радует, что не только я такой дурак ревнивый.

— Я вовсе не дура ревнивая!

— Именно дура, и при этом ревнивая. Умная бы ни за что не связалась со мной таким. А ревность твою выдают голос и сверкающие глазищи.

— А почему ты празднуешь здесь, Валера? А не дома с семьёй? — Ирина сменила тему, потому что не смогла убедительно возразить.

— Семья на отдыхе, их нет в городе.

— Валера, я тебя поздравляю. Прости, за столько лет даже не узнала, когда у тебя день рождения. Потому я без подарка, и это просто последнее свинство с моей стороны.

— Всё в твоих силах. Ты можешь превратить этот день в самый счастливый для меня. Давай сбежим отсюда?

— Да неужели, Герман? То есть, тебе всё равно, а не под действием ли я чего-либо?

— Под действием чего, Иринка?

— Ну не знаю. Под действием чувства благодарности, например. Или растерянности.

— Злопамятная моя девочка! Ты всё равно не сможешь казнить меня сильнее, чем я казнил себя сам в эти ужасные два месяца. Извёлся напрочь. Никогда себе не прощу собственной глупости и попытки играть в благородство. Ты была абсолютно права, я тебя не выслушал, решил всё в одного. Ты простишь меня?

— Послушай, как красиво, — Ирина закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на голосе Каас.

Mon mec à moi il me parle d'aventures

Et quand elles brillent dans ses yeux

J'pourrais y passer la nuit

Il parle d'amour…

Ирина вдруг почувствовала, как губы Валерия легко коснулись ее губ и открыла глаза. Взгляд её затуманился, и Валерию стоило неимоверных усилий сохранять контроль над ситуацией.

— «И я иду вслед за ним, лишь только он позовёт», — тихо сказала Ирина. — Когда-то давно мы с подружками переводили эту песню. Она называется «Мой парень».

— Иринка, я мечтаю выслушать тебя.

— Тогда слушай. Ты никогда не оставишь свою семью, а я никогда не оставлю свою семью. Но и друг друга мы оставить не можем, у нас не хватает сил, не получается. Мы всё равно приходим друг к другу. Значит, существует два выхода из ситуации.

— Какие? — Валерий смотрел на Ирину, как на своего личного инквизитора.

— Первый: расстаться окончательно, так, чтобы не было возможности даже случайно встретиться. Как вариант, разъехаться в разные города.

— А второй выход?

— Уступить нашим чувствам и желаниям, прекратить борьбу. Но сохранить при этом наши семьи.

— А ещё выходы есть, Иринка?

— Нет, Герман, только два выхода. Пойми, жить, как раньше, больше не получится. Мы уже оба переступили черту, снесли все границы.

— Тогда я за второй вариант, Иринка. Потому что первый я не вывезу. Я никогда не смогу по своей воле расстаться с тобой. Буду мучить тебя, мучиться сам, мучить всех вокруг, но тебя не отпущу. Никогда раньше не подозревал, что я настолько слаб. Я настолько слаб, что окончательный выбор перекладываю на тебя. Всё будет так, как ты решишь. Я подчинюсь.

Валерий продолжал смотреть на Ирину так, словно перед ней лежит бумажный свиток, а она держит в руке гусиное перо и почёсывает затылок, размышляя: подписать приговор? Или оставить его, Валерия, в живых?

— Тогда и я выбираю второй вариант, Герман. Потому что я люблю тебя и не могу без тебя жить.

* * * * * * *

— О чём думаешь, Иринка?

— О тебе. О том, что ты со мной делал. О том, что я с тобой делала. И кажется, я теперь постоянно буду думать только о том, когда и как ты снова сделаешь это со мной, а я сделаю это с тобой.