Вымершие люди: почему неандертальцы погибли, а мы — выжили

Примерно 21 тысячу лет назад, когда мир замерзал, группа солютрейцев вошла в пещеру в самой южной части Европы, прямо напротив Африки. Они обосновались в пещере и развели огонь в дальней ее части, куда снаружи назойливыми ветрами не заметало песок дюн. Здесь им не грозили голодные гиены и волки, и отсюда они совершали набеги во внешний мир, где охотились на оленей и горных козлов, а также собирали моллюсков с побережья. Они ловили птиц, кроликов и тюленей, а еще подбирали выброшенных на берег дельфинов и семена сосен. Солютрейцы жили в пещере Горама в Гибралтаре, не осознавая, что другие люди жили здесь до них на протяжении тысячелетий. Прошло, может быть, пять тысяч лет с тех пор, как здесь жили последние неандертальцы, но новая группа людей, похоже, выбрала почти то же место, чтобы развести огонь: это было оптимальное место, откуда дым поднимался вверх и не загрязнял пещеру. Еще они охотились на тех же животных: что еще мог делать человек, как не использовать в полной мере доступные ресурсы? Если бы не различия в телосложении и орудиях, мы не смогли бы определить, были ли люди в пещере неандертальцами или предками.

Различие между ними составлял еще один аспект, на этот раз культурный, такого же рода, что и разделявший разные популяции предков. Солютрейцы сохраняли передние зубы множества благородных оленей, на которых охотились, и один из членов группы, вероятно, умелый мастер, оставался в пещере, тщательно полировал зубы и проделывал в них отверстия. Эти люди принесли с собой граветтийские традиции. Пещера заменила им шалаш из гигантских костей мамонта, но она была частью базового лагеря — места, где одни люди оставались и куда другие возвращались для обмена разведданными. В группе также была умелица, превратившая стену дальней части пещеры в панно с изображением благородного оленя, зубы которого были использованы для изготовления ожерелья. Как будто желая поставить нестираемую подпись под произведением искусства, она приложила руку к стене и распылила вокруг нее краску. Так ее отпечаток остался в ожидании археологов, которые обнаружили его спустя 20 тысяч лет.

Солютрейцы процветали в Иберии в разгар холодов, но и неандертальцы тоже пережили многие холодные периоды задолго до них — в этом не было ничего особенного. На другом конце суши, в Восточной Азии, некоторым выносливым людям удалось выжить на узких отрезках тундростепи, которые сохранялись между арктическим и гималайским ледяными покровами. Конечно, была еще и Берингия, где люди выживали благодаря оленям и мамонтам. Удача придет к ним с оттепелью. Люди выжили и на Тихоокеанском побережье Азии, в Японии, где начала процветать рыбная ловля, и среди редколесий и травянистых сообществ вдоль рек Хуанхэ и Янцзы. Эти популяции были связаны с тропическим югом, в отличие от западных евразийцев, которые были отрезаны от Африки Средиземным морем и пустыней Сахара.

Это был мир ледникового периода. Людям, которые выжили, удалось продержаться, приспосабливаясь к изменениям. В тропических зонах — в Африке, Индии и Австралазии — у предков не было необходимости менять свой образ жизни, и при низкой плотности населения они продолжали жить как охотники-собиратели, что было в крови у всех людей. Это был один из современных способов существования, он сохранился до наших дней, пусть и на дальних заставах. Но увлекшиеся «промышленностью» потомки граветтийцев, которые потерялись на собственном пути и утратили смысл своего плейстоценового наследия, настойчиво насаждали свои правила другим: тем, кто был успешен в своем образе жизни еще за тысячи лет до ледникового периода[403]. Потомки людей тундростепи, в том числе и граветтийцы, нашли новую опасную игрушку. Они придумали способы производства излишков (что почти невозможно в теплых климатах), и вместе с этим возникла неудержимая тенденция к быстрому увеличению численности населения. Ледниковый период сдержал этот процесс, но ненадолго. Солютрейцы и другие люди сохранили традиции. По мере того как климат становился более теплым, они использовали знания, унаследованные от предков, и это привело к разрушительным последствиям.

Джаред Даймонд красноречиво показал, как технологические и культурные различия, возникшие в истории народов разных континентов за последние 13 тысяч лет, привели к неравенству в современном мире[404]. Однако история случайности и непредвиденных обстоятельств, которые дали одним людям превосходство над другими при отсутствии различий в интеллектуальных способностях между ними, не началась 13 тысяч лет назад. Все началось задолго до этого. Вся история человечества полна таких случайностей. Экспансия населения в тундростепь — еще один пример существования изобретательных людей, живших на окраине ареала других, более успешных. Нужда породила изобретательство, а изобретательство породило успех, когда рулетка жизни благоприятствовала изобретателям. Далекая среднеазиатская степь стала началом эксперимента, который все еще не завершен.

Одним из первых результатов эксперимента было открытие нового мира этими вечными оппортунистами. Поскольку мир, который они обнаружили, сохранился даже после того, как климат потеплел, народы Америки были вынуждены вернуться к старому образу жизни. Как и австралийцы и африканцы, эти американцы теперь занимались охотой и собирательством. Но в некоторых частях Евразии потепление вытеснило тундростепь и ее фауну. Потомкам граветтийцев пришлось импровизировать и снова становиться изобретательными. Некоторое время они перебивались разной мелкой дичью и растениеводством, пока однажды производство излишков не привело к радикальному повороту. Одни люди начали пасти животных и одомашнивать их, в то время как другие стали выращивать растения для еды. Возможно, некоторые люди делали и то и другое или учились друг у друга. Когда леса смыкались, они вырубали деревья и создавали искусственные пастбища для новых животных так же, как другие люди в далеком прошлом уничтожали тропический лес при помощи огня. Таким оказался мир будущего. Когда ледниковый период сковывал землю, никто не мог предвидеть грядущих событий.

Глава десятая

Пешка, превратившаяся в игрока

В предыдущей главе мы увидели, как люди искали укрытия во время ледникового периода на юге Европы. Это были потомки людей граветтской культуры. Они распространились по всей тундростепи Евразии, в то время как все более холодный и сухой климат раскрывал многие области, ранее занятые редколесьями. Генетические мутации, позволившие нам проследить распространение этих людей из Центральной Азии, также показывают, что их родственники проникли через огромные горные хребты Кавказа, Загроса и Гиндукуша на юг, в Индию, Западную Азию и Ближний Восток, около 30 тысяч лет назад[405]. Эти люди, расселившиеся к югу от гор пояса средних широт, имели общее наследие с людьми тундростепи, жившими к северу от этих хребтов. На Ближнем Востоке они могли встретить потомков ранних первопроходцев, которые совершали пробные вылазки в Европу, но неандертальцев к этому времени уже давно не существовало.

В период между 30 тысячами лет назад и пиком ледникового периода (около 22 тысяч лет назад) Ближний Восток был перевалочным пунктом для народов разных регионов, хотя археология пока не может представить нам ясную картину[406]. Люди, которые создавали ориньякскую культуру в Европе, вероятно, пришли в регион в это же время, но мы не знаем точно, кем они были и как выглядели. Там могли быть и другие люди, которые появились во времена ранних вторжений, с началом экспансии, что привела людей в Австралию. В этот период в регионе сосуществовали несколько культур, следовательно, люди, жившие на Ближнем Востоке до ледникового периода, действительно могли происходить из разных мест. Важно, что люди тундростепи перешли горы и поселились на Ближнем Востоке и, судя по всему, принесли с собой некоторые идеи и технологии равнин.

403

T. Pakenham, The Scramble for Africa (London: Abacus, 1992); H. Reynolds, Why Weren’t We Told? A Personal Search for the Truth about Our History (Victoria: Penguin, 1999).

404

J. Diamond, Guns, Germs and Steel. A Short History of Everybody for the Last 13,000 Years (London: Jonathan Cape, 1997).

405

Р. A. Underhill et al., ‘The Phylogeography of Y Chromosome Binary Haplotypes and the Origins of Modern Human Populations’, A