Дочь рода

Припомнила всё, что касалось лечебных трав и зелий. Нет, там только рассказано о действии собственно лечебного зелья на основе стеблей, и ни слова о корнях. Ладно, сначала помощь, потом уже последствия, если они возникнут.

Я сыпанула во флакон с энергетиком щедрую порцию порошка, чуть подумав, добавила ещё.

— Помоги поднять им головы, — попросила я отца. — По очереди.

Он не стал спорить, видимо, и сам понимал, что мы в ловушке. Помощи ждать неоткуда, а так хотя бы есть шанс потянуть время.

Я разомкнула губы брата и влила в него энергетический коктейль. Потом повторила процедуру с друзьями Николая. Отец молчал. Хмурил брови и сжимал кулаки, но не стал говорить о том, что энергетик не вылечит ребят, а только немного поможет источнику.

— Яра… я хотел…

Отец не договорил, прикрыл глаза на несколько минут и о чём-то задумался.

— Скажи, папа, что для тебя семья? — не выдержав тишины, спросила я. — Только продолжение рода?

— Я женюсь, — выдал он вдруг. — Помолвка с баронессой Людмилой Свиридовой уже одобрена в канцелярии императора.

— Свиридова? Бездетная вдова из побочной ветви? Зачем?

— Ей отошли железные рудники покойного мужа и несколько медных шахт.

Я прикрыла рот, не задав следующий вопрос. Странно, что он вообще решил завести со мной этот разговор. Со мной — дочерью, которая примерно на том же уровне, что породистые лошади в его конюшнях. Красивые, вышколенные и абсолютно бесполезные. Таких лошадей выставляют напоказ, показывают их стать и породу — их ценность только в том, что они стали венцом селективной науки.

— Посмотри на раны, Яра. Ты знаешь, кто оставляет такие следы?

Я знала. Поняла это сразу, как только увидела рваные края порезов на одном из друзей брата. Семён или Алексей? Я до сих пор не знала, кто из них кто. Такие раны оставляют разломные твари, порождения скверны. А ещё их оставляют призванные менталистами увры, которых без должного опыта не отличить от разломных.

Любую рану можно срастить, можно вырастить оторванную руку или ногу, даже шрамы убираются при желании и наличии денег на хорошего целителя. Но следы от когтей тварей останутся на лице этого молодого мужчины навсегда. Их не прикрыть и не извести лечебными притирками.

Когда-то красивый, явно породистый парень был обезображен. Левая щека была изодрана в клочья. Из-за спёкшейся крови было не видно остальных повреждений, но я точно могла сказать: если парень выживет, он будет уродом.

Николаю и второму парню повезло больше — когти оставили следы на теле. У брата был ранен бок, а у его друга плечо.

Вот только… сразись они с тварями, они бы не выжили. Да, их потрепали и сильно. Но они живы.

Живы.

Их не убили.

Оставили здесь.

Они приманка. Приманка для нас.

— Мы не выйдем отсюда, — прошептала я, глядя на обезображенное лицо парня.

— Не выйдем, — подтвердил отец и указал на черноволосого парня с разодранной щекой. — Это Алексей Наумов. Второй наследник и гордость графского рода.

— Тогда ему повезло, — я отвернулась и пожала плечами. — Графскому наследнику можно быть уродом, это нисколько не уменьшит его ценность для потенциальных невест.

— Ты слишком спокойна.

Отец подозрительно щурил глаза и пытался отыскать во мне хоть какие-то эмоции, но я была пуста. Я не могла ничем помочь этим юнцам, что отправились в горные тоннели без поддержки. Не могла их вылечить или хотя бы вытащить. И я не могла ничего противопоставить тем, кто стоит за всем этим.

Я будто снова вернулась в свой мир. В умирающий мир. И ничего не могла сделать. Ничего! Дар жизни, такой ценный для нас, оказался бесполезен против скверны. Мы все оказались бесполезными.

— Яра! Ярина!

Оказывается, отец уже не в первый раз звал меня, но я так погрузилась в своё отчаяние, что не заметила этого.

— Яра, я слышу разломных тварей.

— И что ты предлагаешь?

— У меня есть артефакт… артефакт переноса. Но он только для двух человек.

Я засмеялась. Глухо и истерично. Можно подумать, отец станет вытаскивать меня — бесполезную лошадь в красивой попоне. Он заберёт Николая и уйдёт. Оставит меня с умирающими друзьями брата.

И никаких свидетелей не останется.

Никто не узнает, что Глава рода Войтовых оставил умирать родную кровь.

— Если я активирую его один, то и уйду один. Нужен тот, кто нажмёт на вторую печать.

— И?

— И ты сделаешь это. Ради брата, ради Рода. Слышишь меня, Яра⁈ Ты сделаешь это.

— Нет.

Я замотала головой и отодвинулась от отца. Он хочет, чтобы я активировала печать и осталась тут, а он с братом переместится в безопасное место. Защита рода — главное. Не важна я, не важны друзья Николая. Только род Войтовых. Именно для этого он и приказал мне явиться, а маяк на крови был лишь предлогом.

— Это приказ. Ярина Антония Войтова, активируй печать, сейчас же.

Чужая воля гнула спину, сковывала руки и клонила мою голову. Отец применил ко мне силу Главы. Я кивнула, поклонилась и встала на колени. Мои руки против воли потянулись к артефакту, активировали печать и бессильно повисли вдоль тела.

Я смотрела сквозь слёзы, как отец подхватывает Николая поперёк туловища и активирует свою часть артефакта. Две печати — две жизни. Ровно столько спасётся во время переноса.

Редкий артефакт. Из тех, что признаны величайшими сокровищами и хранятся в закрытых секциях родовых подземелий. Отец взял его с собой, когда пошёл сюда. Он знал, что сумеет выбраться и забрать с собой Николая. И не было никакого предательства.

Отец не смог активировать артефакт на две жизни, ему была нужна я.

И Колум, мой телохранитель, не просто так остался дома. Он следовал за мной всюду. И он не смог бы проигнорировать приказ. А Матвей? Он знал, что я отправляюсь на верную смерть? Ради спасения Николая отец пожертвовал мной. Он женится и заделает баронессе Свиридовой много новых породистых лошадок, так что одна моя жизнь против их жизней — ничто.

Отец с братом исчезли с негромким хлопком, и тут же стены, защищавшие нас, пали. Он развеял магию, чтобы не осталось свидетелей. Чтобы никто не выжил и не обвинил Главу рода Войтовых в том, что он предал родную кровь. Не защитил и не попытался спасти.

Глупый. Проклятье падёт независимо от свидетелей. Он только что обрёк род на гибель и даже сам не понял этого.

Я повернулась к раненым парням. Графский наследник второй очереди и некий Семён Аристов умрут только из-за того, что Андрей Войтов захотел спасти сына.

— Ну что, смертники, будем прощаться? — обратилась я к Алексею, хотя знала, что он меня не слышит.

Просто было очень страшно оставаться в темноте и тишине подземелья. Мой светляк повис над нами — слабый, тусклый и прерывистый. Тварей я не видела, но слышала шорохи и скрежет когтей по камням. Сколько их тут? Десятки? Сотни?

Назад возвращаться бессмысленно. Отец не просто так поставил на входе в тоннель глушилку. Даже если выберусь, телефон будет вне сети.

Идти вперёд? Что там дальше?

Я задумалась на минуту и решительно поднялась с колен. Да, я бесполезна. Я не боевой маг и не воин. Но умирать на коленях я не стану.

— Эй! — я легонько похлопала по плечу графского отпрыска и потрепала второго по щеке. — Давайте уже приходите в себя. Зря я, что ли, извела на вас столько порошка из корня бениты?

— Кто… кто ты? — прошептал Алексей Наумов, повернувшись ко мне здоровой половиной лица.

— Не важно. За нами пришли твари. Встать можешь?

Алексей пошевелил руками и ногами и неуверенно кивнул. Семён Аристов застонал и сжался от боли. Ему досталось больше — плечо и ключица до сих пор кровоточили.

— Встань и помоги своему товарищу. Не дело это — умирать лёжа.

Твари не нападали. Они были рядом, я слышала их, но они не нападали. Это шанс! Если у них приказ, если тот, кто ими управляет, не приказывал нападать…

— Слушай, Наумов, мы можем выбраться, — прошептала я. — Твари не нападают. Мы можем выйти отсюда.