Мужской персонаж

Зато сама история становится сложнее. Пусть Арина и общалась дистанционно с Рафаэлем после той первой мимолетной встречи в аэропорту, неделя реального общения в Париже — это очень мало, чтобы согласиться на замужество. Тем более с иностранцем. Тем более с перспективой переезда в другую страну. Героиня моей книги — рассудительная молодая женщина, а не какая-то вертихвостка. И потом, мужчина должен бы, по идее, познакомить её со своей семьёй, и сам приехать в Россию представиться родителям Арины...

В общем, вчера за раздумьями поняла, что если уж писать настоящую жизнь, а не фэнтези с попаданкой, то лёгким романом тут не обойтись. Зато правдоподобно будет.

Но всё это я Рафису сказать не могу. Не сейчас, по крайней мере. Вместо этого говорю лёгким тоном:

— Читала, слушала музыку, размышляла.

— О чём же, если не секрет?

— Не о чём, а о ком. Об одной знакомой. Она познакомилась с фра.. эм.. с франтоватым иностранцем, и тот хочет, чтобы она переехала к нему, туда. А она говорит, что он слишком торопится, и не соглашается. Настаивает на знакомстве с родителями с обеих сторон... Там сложная ситуация.

Рафис странно смотрит на меня, и снова сосредоточивается на дороге.

— И что ты ей посоветовала?

— Думать о себе, о том, что для неё важно.

— Хороший совет. Универсальный.

Мы паркуемся и вместе идём в магазин.

Около лесницы к административной части Рафис, как и накануне, обнимает меня. Дождается, когда я сама тянусь к его губам. В этот раз, поцелуй другой — берущий. На секунду напрягаюсь, когда чувствую руки Рафиса чуть ниже поясницы, но не успеваю никак отреагировать. Его ладони ползут вверх по спине, губы впиваются в шею у ключицы. Жаркое касание языка к коже, и я плыву, забыв, где мы находимся, не сдержав тихий стон.

— Раф...

— Наталья Александровна!

Возмущенный голос Валерия действует как ушат холодной воды. Или скорее, кипятка, так как я теперь вся горю. Ещё и от стыда.

Ищу спасение в глазах Рафиса, но натыкаюсь на непроницаемый взгляд. И достаточно громкую реплику:

— Горячая штучка!

Он уходит, но почему-то не наверх, а в глубь магазина, а я ничего не понимаю. Что, вообще, происходит?!

Разворачиваюсь и вижу Валерия, а за ним — почти весь персонал магазина. Почему они все здесь, до начала смены ещё полчаса?!

— У нас планерка через минуту, тебе твой «Раф» разве не сказал? — это говорит Вика с кассы. — Или на разговоры времени не остаётся? Уезжаете вместе, приезжаете тоже. Быстро он тебя... «уговорил».

Кто-то засмеялся. Вспомнили, как Рафис забрал меня с остановки. Гадкие реплики, снисходительные взгляды... Да они просто завидуют! А с Рафом я ещё разберусь, что за подстава с планеркой?!

А вот сейчас сразу же и разберёмся!

Решительно следую за коллегами, планерка у нас обычно около главного входа в магазин. Вижу, как Света, напарница Валерия по крупной бытовой технике, резко разворачивается и пытается преградить мне дорогу.

— Наташ, не ходи туда!

Эту фразу я слышу уже себе вслед. Около входа в магазин вижу спину мужчины, который нежно обнимает красивую молодую женщину в красном длинном плаще. Она отстраняется, и я узнаю её. Это та самая девушка с фотографии, которую я отправила иллюстратору. Но тогда этот мужчина... он...

— Анжела, любовь моя, я по тебе скучал!

Пара разворачивается и идёт в магазин. Не вижу, но физически ощущаю, как головы всех присутствующих поворачиваются в мою сторону. А у меня ощущение «дежавю». Я залипаю на синие стекла очков Рафиса, пытаясь разглядеть его взгляд.

Почему так больно-то, кто-нибудь скажет мне? Я опять ничего не понимаю.

В ушах знакомый шум — шуршат длинные юбки... Эх, Крыша, где же ты раньше-то была!

Когда-то я уже описывала подобную сцену в одной из своих книг. Классика жанра: герой оказался мерзавцем, и впечатлительная героиня ударяется во вселенскую печаль, в гнев, истерику... Тут всё зависит от контекста. Самый подходящий момент для автора, чтобы добавить драмматизма, соплёй и стенаний.

Читательницы-женщины сочувствуют барышне. Читатели-мужчины, если такие уникумы попадаются в поклонниках этого жанра, могут вдруг появиться в комментариях, но, как правило, с тем, чтобы проявить мужскую солидарность, а может, и жизненную мудрость, мол, «сама дура виновата».

«Сама дура» — в моём случае это так.

Впадаю в какой-то ледяной ступор. Слёз совсем нет, хотя глаза жжёт, словно в них песка насыпали. И дышать получается только маленькими, частыми порциями. Двигаясь на автомате, вежливо здороваюсь с новоприбывшей, планерку выстаиваю до конца. Оказывается, эта Анжела рекламный видеоролик будет снимать о магазине. Ну пусть, флаг ей в руки. По окончанию планерки спокойным шагом ухожу в свой сектор.

Какую сейчас красивую технику для дома делают, вы бы знали! Украшение любого дома: яркие цвета, плавные контуры, тактильные панели управления! Электрочайники — вообще восторг. Хотя у меня уже есть один.

Что-то я забыла, а зачем я сюда пришла? Ах да, тут «мертвая зона» видео наблюдения.

Ноги перестают держать, и я опускаюсь на пол, привалившись к стеллажу. Словно со стороны отмечаю, что трясутся руки, а сама я дрожу всем телом. Вздохнуть полной грудью так и не получается, а воздуха явно не хватает, потому как ртом я пытаюсь глотнуть ещё хотя бы маленькую порцию кислорода, но никак,

Кто-то пытается меня поднять. Это Света. Рядом с ней — Валерий. Почему у него такое странное, обеспокоенное лицо? Вспомнить не могу, мысли вертятся и ускользают.

Мы на парковке магазина. Света что-то говорит про такси и отпуск. Спрашивает адрес, и я на автомате отвечаю. Машина едет, я смотрю в окно. Блики от окон зданий вдоль дороги злобно зыркают на проезжающие автомобили. Утром они казались приветливее, но почему — вспомнить опять не получается.

— Да-да, всё в порядке, я, наверное, съезжу к родителям. Спасибо, Света,— слышу свой голос словно со стороны, но понимаю, что так и поступлю.

Прощаюсь со Светой. Она настаивает, чтобы я позвонила вечером. Наконец, я остаюсь дома одна. Тихо-то как, все соседи по работам. Иду на кухню и натыкаюсь взглядом на гортензии...

И тут меня прорывает.

Бедные, нежные цветочки, вы ни в чем не виноваты! Как же я так ошиблась-то, а? Писатель, блин, знаток человеческих душ! С настоящими драконами в разы проще, они белыми и пушистыми не притворяются.

Больно-то как, и лицо горит. Не успеваю утирать слёзы, сопли, слюни... А воет так тоненько кто? Неужели я?!

Ноэмия в голове комментирует: «Вот тебе и драмматизм, душечка. Почувствуй момент, запомни ощущения, при случае — запишем!»

Не до неё сейчас!

Умываю лицо. В сумку летят вещи, самое основное. Ноут — в рюкзак. Одеваю кроссовки, куртку. Закрываю дверь, выставив банку с цветами в коридор подъезда. Авось, соседка пожалеет такую красоту и подберёт.

Быстрее на вокзал. К маме, мне срочно нужно к маме!

24. Рафис: До и после

— Сын, что с тобой происходит?

Мама с беспокойством смотрит на меня, уперев локти в кухонный стол. Передо мной румяный яблочный пирог, мой любимый, а аппетита нет. Я думаю об аромате не печеных, а зелёных яблок, и горло сжимает судорогой.

— Всё в порядке, мам.

— Не обижай меня, я же знаю тебя. Тут что-то серьёзное.

Уже середина декабря. Прошло два месяца. Моя жизнь теперь делится на «до» и «после». Цирк, что я устроил в магазине, мне аукнулся с неожиданной стороны.

Первым звоночком стала Вика, которая со дня знакомства активно строила мне глазки и ядовито шипела на Наталью, увидев тот поцелуй у лестницы. Однако после планерки, когда Анжела уже уехала, Вика подошла и плюнула мне на ботинки, заявив, что я «самовлюблённый дебила кусок». Ну ладно, бабская солидарность, ничего нового.

Но затем меня удивил белобрысый франт Валерий. Настолько, что он успел даже толкнуть меня и вскользь задеть кулаком скулу. На чистых рефлексах скрутил его рожей в дверь и аккуратно выставил вон из своего кабинета, пока тот орал, что никто из персонала со мной не станет дальше работать. Парень с первого дня копает под меня, я знал. Но он на самом деле написал заявление об увольнении по собственному.