Экстерминатор

— Так. А как поступил с первым жучком?

— Продал. Если за бесхозным высокотехнологичным имуществом кто-то явился бы… — начал я, но был прерван смехом Крюгер.

— Да, изящное решение, — отсмеявшись, сообщила она. — А сейчас?

— Взбесился, господин полковник. Да и ваши слова… впрочем, уже сейчас понимаю, что испытывал неконструктивные эмоции. И посчитал нужным доложить.

— И подкинуть мне головной боли.

— Точно так.

— Нахал, но обаятельный, — фыркнула полковник, после побарабанила пальцами по столу. — Это всё? — окинула она залежь на столе.

— Скорее всего — нет. Я проверил забираемые из общежития вещи, ну и профессиональной подготовки или оборудования не имею. Обнаружил один на лацкане парадного мундира, — несколько покривил душой я, — и проверил собираемое, ну и комнату заодно.

— Ясно, техники проверят. Это… а тоже продай. Твои слова зафиксированы, оборудование стандартизировано, не несёт отметок даже Идигена, — выдала она, на секунду ввергув меня в сомнения.

Правда, мимолётные: ну кому, блин, из городов-соседей нужен молодой и свежеиспечённый старший сержант Керг? У нас-то непонятно, кому и нахрена, но «у нас» всё-таки гораздо вероятнее.

В общем, на этом я и распрощался. Керг посулила «провести расследование», «доложить куда надо», но у меня, да и у неё (судя по выражению полковничьего лица) веры в какой-то результат не было. Уж о том, что «сообщит результаты в части, меня касающейся» Керг говорила со скептично-саркастичной улыбкой. На этом и распрощались, я поспешил домой: до полудня и присяги не так много времени, отряд надо собрать, проверить их внешний вид: вроде и смешно, но они все — и часть моего «лица», как командира. И расстёгнутая ширинка во время торжественной клятвы городу на моём лице — совсем неуместна. Не говоря о том что ширинка на лице вообще не очень к месту.

Ситуация в общем — неприятная, конечно, уже топая домой, прикинул я. Но самое смешное, что единственную мою тайну — разлоченный нейрошунт — никакие жучки выявить не смогут. Хотя… может, и прав Степаныч на не вполне верных предпосылках. В смысле, жучки — от обиженных полицаев. А ситуация с говнистым Немо — и вправду «случайность». Тогда концы с концами сходятся: не испытывая ограничений в жучках, но не имея данных обо мне, они просто напихали в комнату общаги, воспользовавшись отсутствием, всего и побольше. О том, что я продал предыдущий — скорее всего, знают. Так что, видимо, не только думали, что «не замечу», но и рассчитывали на жадность: что-то обнаружу (и, скорее всего, далеко не всё), побегу продавать, но всего не найду. Ну и, естественно, не буду докладывать. По крайней мере — единственное разумное объяснение бредовой ситуации, приходящее в голову.

Вернулся домой, куда уже подтянулись прочие члены отряда. Даже Андрюха проснулся, оповещая окружающих, что этим фактом опечален. И Колючка ванну освободила, а я задумался о демонтаже задвижки: сегодня тоже пить, оккупирует же санузел, пьянь мелкая! А ванная и душ и понадобится могут…

Впрочем, это дело не слишком важное. Курсантские комбезы у всех были, «ярость в огне», точнее, соответствующую нашивку, отряд получит став экстерминаторами. Как я понял, им на форменные комбезы и парадные мундиры сразу поместят знак. Это мне валандаться, но я талантливый, справлюсь. Швейному роботу приказ отдам или в ателье схожу… Уж не знаю, что более «сложное».

Направились в учебку, где на парадном плацу оказалась выстроены чуть ли не все курсанты. Видимо, начальник учебки, пожилой очкастый дядька, решил сделать из нас пример-стимул к учёбе. Вот только не учёл, видимо, не поинтересовавшись, ма-а-аленькой детали, предвкушающе оскалился я.

А так — тройка ветеранов-экстерминаторов из Департамента, всё как положено. Присяга на конституции, наставительная речь начальника и… Демонстрация отрядного знамени, гы-гы! Видимо, дядька замотался и не поинтересовался, а Крюгер не сообщила. Просто на штандарте (который будет в нашей казарме, как символ) были крылья, два штука. Клешни, обращённые к земле — геральдисты департамента учли «экзаменационное задание». Ну и… гордая, золотыми буквами, надпись: «Отряд Неудачников».

Причём, начальник учебки — не видел. На общий вздох и перекошенные физиономии курсантов закопошился, обернулся. Повернулся с ошарашенной физиономией, как очки не потерял (вот кстати непонятно — такому высокопоставленному чиновнику импланты любого уровня доступны. Хотя, наверное, «для солидности» носит, да и вправду — солидно на дядьке смотрится). Но показал, что он всё-таки начальник, а не клоун на плацу. Широко ухмыльнулся, бросил на Крюгер укоризненный взгляд (сама полковник любовалась куполом Идигена с невинным видом), да и выдал краткую речугу, что вот, даже такие, кивнул он на стяг, после усердия в учёбе — орлы, молодцы и почти герои. И корней не забывают, молодцы такие.

В общем — ликование, овации. Ну а я прям восхитился начальником — молодец какой. Даже Крюгер деду незаметно большой палец показала, а он в её адрес головой покачал, вроде с добродушном укором.

На этом торжественная часть закончилась, на коммуникаторы отряду пришли извещения о их новом статусе, и упали креды. А вот с вещевым довольствием, как и с казармой — валандаться мне, о чём пришло извещение: «ожидайте вызова из Департамента для решения материально-технических вопросов отряда 'Отряд Неудачников».

После ребята двинули в общагу за своим барахлом, ну а я — попрощался с Крюгер, поблагодарил, выслушал от начальника «орррригинальное название, юноша», ну и тоже спасибо сказал. И направился к себе, готовить праздничный стол. Перед дверью квартиры притормозил, развернулся и завалился к Степанычу. Вроде и как праздник отряда, но…

— Нет, Коль, вы молодые, да и отряд, — после поздравлений помотал головой Степаныч. — Девки молодые-красивые есть, уверен, — отсалютовал он мне бокалом и подмигнул. — Но мне они уже не интересны. А уж я им — тем более. Так что спасибо за приглашение, но нет. Удачи, экстерминатор, не забывай старика, — торжественно озвучил он и забулькал пойлом в кружке.

Приготовил, дождался народ… Но как-то… не знаю, опустошение какое-то накатило. Или — достиг цели, новую не придумал или просто устал, чёрт знает. Но стоны Андрюхи выходили более задорными и бодрыми, чем моё невнятное гудение. Да и самому как-то в веселии участвовать не особо хотелось. Так что пару часов я «поприсутствовал», а потом, когда народ принял достаточно горячительного, тихонько срулил на балкон. И бездумно уставился на башни и улицы Идигена.

Не тоскуя, а скорее… не знаю, в общем. По крайней мере, такое бездумное стояние и зырканье казалось мне более уместным, чем натужные попытки пошутить или ещё что-то такое среди веселья отряда.

Впрочем, через час ко мне вышла Элла, да и без лишних разговоров оттащила в спальню. Я там, правда, попробовал попредаваться вдумчивому настроению. Но больше минуты «медленно и печально» то, чем мы занимались, делать просто не выходило.

В итоге — хорошо отдохнули, а с утра я был собран, без всякого нездорового сплина. Радостно выпнул Андрюху (и отнял диванную подушку, в которую этот ленивец вцепился, как в спасательный круг). Потом прочих похмельных отрядников, и… Начал связываться с департаментом. Потому что выходило, что я, по-моему, разучился отдыхать. Да и не умел толком, наверное. Точнее, не отдыхать, а именно бездельничать.

В Департаменте Вынужденного Применения Силы всякие секретари долго перекидывали меня друг на друга. Но этим скорее добавили азарта, и добиться чего-то толкового сейчас, а не в течении недели — стало делом принципа. Правда, нудно повторяя раз в сотый одно и тоже, я понял, что скорее не от «безделья» бегу. А от мыслей об этих жучках, о своём «под угрозой раскрытия» разлоченном нейрошунте. В общем, о вещах, с которыми я ни хера не могу сделать, но и не думать о них вряд ли выйдет. Хрень совершенно неконструктивная, так что стараюсь что-то полезное вместо хрени сделать.

Наконец, где-то на десятом по счёту операторе-секретаре бюрократическая машина сдалась. И меня перевели на бешено пучащего на меня глаза сурового и брутального дядьку с капитанскими погонами экстерминатора.