Экстерминатор

То есть если, скажем, Майкл станет командиром — ему будут ставить отдельный блок. А мне и ряду других курсантов достаточно послать разблокирующую команду на шунт обслуживания. Почему, кстати, врачиха на меня «забила», перепоручила Гене, а тот не особо напрягался. И если бы не сбой напряжения — у меня бы вопросов бы никаких не возникло. Не запомнил анестезии? Так бывает, у неё свойство есть даже такое, о чём предупреждают — «возможна кратковременная амнезия, до получаса перед введением».

А вот с хрена ли так — и сам Гена свои мысли рассказал, да и я его объяснения нашёл правдоподобными. В смысле есть некий «комплексный нейроимплант». Всё включено, типа того. И, скорее всего, его изначально разрабатывали для всех, но вот если у младенца, которому ставят имплант, будут активны все его возможности… Психопатия, аутизм, кучу всяких страшных слов сказал Гена, часть из которых я даже знал. В общем — блокировка в этом комплексном импланте оправдана. А вот «на поток» он не пошёл. Видимо, из-за дороговизны и неиспользования.

— Сам подумай: функционал для сопряжения с суперкомпьютером, управление сотнями дронов одновременно, мозговой разгон покруче, чем у тебя сейчас. И всё это гражданину на социальном пособии, который из квартиры… да просто из вирта за всю жизнь раз десять выйдет!

— Ну ты перегибаешь, — хмыкнул я. — Из вирта — десять раз за жизнь. Это он в восемь лет помрёт?

— Коля, я к статистике доступ имею, — с видом «важного чиновника» отпарировал бухой техник. — И треть граждан третьего класса не покидают жилой модуль десятилетиями! Так что десять раз за жизнь — чистая статистика!

Ну, может быть. Я — не специалист, да и не особо интересовался. Но опять же, положим, комплексных имплантов немного, да и ставить их всем глупо. Причём ставить можно только до шести лет. потом — уже невозможно, связи не образуются, всякие медико-технические особенности… Короче, после шести лет и обычный нейрошунт ставить особого смысла нет: всё равно работать толком не будет. Но, при этом, технология есть, да и производится их сколько-то. Ну и не выкидывать же?

И, опять же, секретность понятна: гражданину все навороты комплексного нейроимпланта нахрен не нужны, да и не разблокируют ему их. Но если он узнает, что он «обделён»… Такая буча поднимется, с забастовками, насилием и прочим — даже теоретически страшно. Вот и используют эту технологию «втихаря», на детях из семей служащих. Которые почти наверняка сами служить пойдут и какую-то часть нейроимпланта им разблокируют — так хоть перевода ценного оборудования хрен знает на что не случится. Ну, скорее всего, не случится.

И интересен момент с ОЧЕНЬ жёсткими вопросами о «надписях». Что-тут нечисто, возможно — сбои какие-то, но техник Гена был не в курсе. Странно, но пока оманьячивания за собой не чувствую — будем ждать и смотреть.

Да и вообще, со всеми этими «интригами-тайнами-расследованиями» я пролюбил день, хорошо хоть в планшете работал. Но всё равно: времени у меня нет ни черта! Причём у ребят в отряде — тоже, надо тренироваться в виртуале, как проклятые, причём уже вчера. Единственный, кому тренировки не особо нужны (и то — условно) — Андрюхе. «Боевое слаживание» медика — вещь такая, не слишком в виртуале осуществимая:

При тех повреждениях, переживаниях и, соответственно, болевых ощущениях, которые требуют вмешательства медика, бойца нахрен из виртуала вышибет. Иначе в виртуале можно было бы пыточные и допросные делать, чего ни у кого не выходит. К счастью.

Но при этом, Андрюха не только наш пилюлькин (смешной персонаж из детской книжки, которым традиционно называли военных медиков), но и зам, да и член отряда. И врагам орать «я не при делах, не мешайте мне предаваться отдохновению, изверги!» орать Андрей будет недолго. Или начнёт двигаться и работать, или прибьют. О чём я, с утреца, парня и оповестил.

— Никкола-а-ай, ты — садист! — страдал медик, вяло подпрыгивая на кровати, делая неубедительные попытки подняться. — Может, я книжку почитаю? — с надеждой предложил он.

— Угу, — покивал я. — Некрологи ленивых медиков на боевых операциях.

— Энтропия, бессердечная ж ты сука… — запричитал апологет экстропии, всё же поднимаясь с ложа.

Так что к полудню наш отряд был у залов виртуальных тренировок. Может, стоило потестить вычислительные мощности отдельно от отряда, но я посчитал. что «нет». Боевое задание мы наверняка провалим, впрочем, провалили бы в любом случае. Слаживание на нуле, опыт у всех разный, но виртуально-одиночный… Так что сообщил я только причитающему Андрюхе и гневно блеснувшей глазами Ирке, что идём мы не столько «задание выполнять», сколько приглядываться друг к другу, составлять дальнейшие программы тренировок. Возможно — поменять боевые роли, чем чёрт не шутит.

Мила, кстати, и без разговоров этот момент поняла. Ну, насколько я в людях разбираюсь.

Знакомый и продвинувший меня в командиры мастер-наставник поздоровался кивком и стал размещать наш отряд по капсулам. Меня последним и, почти шёпотом, уточнил:

— Не рано, Керг?

— Так я ребят в бою… — на что на лице у наставника появилась ухмылка, но я не «повёлся», — пусть и виртуальном, но не видел. Надо присмотреться, да и имплант опробовать…

— Нечего там опробовать, — так же негромко озвучил он. — Как в инструкции дано, так и есть: субъективно замедленное время. Связь голосовая бессмысленна, раздаёшь команды текстом и действуешь сам. Ладно, удачи, — сообщил он, опуская крышку капсулы.

Радужная круговерть и шум в ушах подключения — и вот я в окружении отряда уже иду на патруль… Стоп, а мы же в виртуале, дошло до меня. Довольно быстро и вообще — приятно. Но это мне только в плюс, а вот для остальных виртуал — именно жизнь, пока мы тут. Всякие непонятки и лишние мысли «размываются» подключением, да и ответы на вопросы «как мы тут оказались» есть в легенде, которая для меня — короткий фильм. А для остальных — типа память. Хотя, может, и не всех. Андрюха вполне может осознавать, что он в виртуальности, Мила. Возможно — Ирка, хотя она вряд ли. Она, всё-таки, экстерминатор и если бы «прорвалась» сквозь иллюзию — или вылетела бы из учебки, или как я, на командирские курсы попала.

А предстоял нам простой патруль, далеко не первый, согласно легенде. Маршрут на полсотни километров по джунглям, поиск возможной «агрессивной активности на подступах к Идигену». Не пребывая в виртуале — глупость такого «патрулирования по джунглям» очевидна. Но это «декорации», в которые тренирующиеся верят, да и не важны они. Важно то, что наш «рутинный патруль» ни черта рутинным не будет. Ну, если у мастера-наставника не ОЧЕНЬ чёрное чувство юмора, в придачу с кучей свободного машиновремени виртуалок.

В общем, стал я приглядываться к отряду, топая через джунгли. Андрюха — точно «выпал из виртуала», вращал башкой и вообще, вёл себя, как гражданский на экскурсии. Впрочем, текстовое напоминание, на кой хрен мы тут — вроде помогло. Подобрался, занял место в формации и даже руку на лёгкий скорострельный лазерник положил. Такие «крысобои» были стандартом для техников, не слишком убойные, но не тяжёлые, не требующие особых навыков, на почти полчаса непрерывной стрельбы импульсами. В общем — самое то для тех, кому в бою надо себя беречь, а не атаковать.

Мила и Рома с Ритой, при этом, радовали: последние на гравидисках передвигались в пределах двух-пяти десятков метров перед отрядом, не поднимаясь над лиственным покровом. А оператор оперативно выдавала на основании их данных схему округи, потенциально опасные направления… В общем — грамотно работала, хоть это, может, и не так: я командир не менее зелёный, чем мои подчинённые.

Прочая часть отряда — ну штурмовики и штурмовики, топали на указанных местах, молоты под рукой. В общем, до боестолкновения — нормально. Умеренно начеку, не болтают. Все, кроме Самсона, блин… Здоровяк, согласно виртуальной легенде, тащил тяжёлые пулемёт и здоровенный короб боепитания к нему. Сам будучи в тяжёлой, «бастионной» экзоброне. Неповоротливой, на фоне брони обычной, но защищённой, с мощными усилителями. Так вот, парень с этим пулемётищем был… ну не боеготов, скажем так. В принципе, пулемётчик — так и так не штурмовик и с ходу в бой не вступит. Но у парня даже бронированный шланг боепитания к закреплённому за спиной пулемету подведён не был! То есть, если бой — мы либо победим, либо сдохнем, пока он будет с этой здоровенной орясиной возиться.