Экстерминатор

— У меня вы. Суетитесь, заставляете двигаться. А мне ле-е-ень, — заныл Андрюха.

Но нас не смягчил и всё же ответил, что из его знакомых почти все ответили «нет». Пара человек обещала «подумать».

— Но это, скорее всего, из нежелания отказывать, — признал он.

— Но попробовать поговорить надо, — озвучил я. — Потеребишь их, насчёт встречи?

— Ла-а-адно, — простонал Андрей.

Но операторы у Андрюхи «не теребились», по крайней мере, пока. Так что я отложил вопрос специалистов, хотя хотелось «полноценный», а не конвойный какой-нибудь отряд. В конвойном и медик, вообще-то, расписанием не предполагался. В общем, перекроил график и стал вылавливать «отстающих» сокурсников, которые на последнем курсе не просто засуетились. Но стали хоть как-то положительно проявляться на тренировках-занятиях.

6. Бой в подворотне

В отличие от Ирки и Андрюхи проблем с общением с соучениками у меня особых не было. Не из-за меня, не из-за них, хотя «закалка» соседушек сказалась на скептическом отношении к этой «примерной социальной жизни». И «друзей» не заводил, хотя приятели и приятельницы были. И собутыльники, и любовницы, хотя мимолётные.

При этом, хотя и не общался со всеми пятью сотнями курсантов лично (делать мне, блин, больше нечего — у нас учебка, а не клуб престарелых кумушек, блин!), более или менее знал (иногда — не желая того, слушая расслабленную трескотню девчонк или нетрезвые рассказы приятелей) про многих соучеников. И, в основном, про «неодобряемых». Про то, какие все «козлы, стервы, идиоты, неудачники», трепались даже после приятного секса или небезынтересных посиделок. Ну и в учебных группах замечал за окружающими всякие моменты и без рассказов, потому что ненаблюдательный и невнимательный экстерминатор — дохлый труп. Экстерминаторы мёртвыми не бывают, только живыми и жизнеспособными.

Мои асоциальный и антисоциальная помощники честно признались в некомпетентности по данному вопросу, так что «всё сам». И начал я с тех, кого уже знал. Было в округе учебки питейное заведение, в отличие от Холостого Патрона, расположенное не на территории учебки. Патрон — официальное заведение, практически подотчётное. И допуск у курсантов туда с четвёртого года обучения, и мастера-наставники там бывают. Не говоря о сержантах-инструкторах, проводящих в Патроне, по-моему, всю жизнь. Кроме периода «садистских наставлений», конечно.

А вот Либерия — была «на границе» учебки. Не притоном каким, технических уровней, но… В общем, сложилось так, что тем курсантам, которым без «тусняка» жизнь не мила — Либерия становилась родным домом с первого курса. И вылетали её посетители с курсов с завидной периодичностью.

При этом, помимо питейной части, в Либерии была и «клубная». И ищущие потрахаться девицы и парни — были частыми посетителями. А они привлекали и не только «тусовщиков», но и желающих расслабиться из учебки… Ну, в общем, помимо «штаб-квартиры» забивших на учебку, было это местом отдыха для курсантов. Нечастого, потому что если не забивать — времени нет. Но было.

Ну и помимо «потанцевать-выпить» и даже в перспективе потрахаться — Либерия была местом вечного, как выражался Степаныч (правда не на эту тему, как понятно) «перманентного» мордобоя. Вообще, забивальщики имели что-то вроде своего… ну скорее банды, хотя понятно что не так. Содружества, рыхло-условного. И в Либерии с «успевающими» старались схлестнуться (обычно — по пьяни), ну и хоть так доказать, что они не днищное днище. Так что в Либерию обычно ходили компаниями, немаленькими.

А само заведение к этому мордобою относилось равнодушно, даже с некоторым снисхождением. Что, учитывая то, что мордобойщики обеспечивали заведению постоянный доход — вполне объяснимо. Смертей, увечий, изнасилований — на территории Либерии не было, а если и случались, то раскрывались буквально сразу, и виновные передавались полиции со всеми записями и доказательствами. Но вот потерять в этой забегаловке зубы, сломать рёбра-пальцы-руки-ноги — были все шансы. Причём как самому, так и помочь с этим противникам.

То, что они будут, было очень вероятно. Сам я в Либерии был раза три, в компании, ну и все три раза без мордобоя не обходилось. Правда, забивальщики огребали, но сам факт. Кроме того — я сегодня один, да и мордобой вроде как в вопросе рекрутирования лишний. Хотя, если разобраться, вещь во взаимопонимании очень небесполезная. Да и то, что я состоял на командирских курсах, давало мне некоторое преимущество. Без нужды я его использовать не собирался, но с нуждой — не просто «можно», а «нужно».

С такими мыслями я и прошагал в Либерию, миновал пустовавший двухъярусный танцпол: излишне освещённый, да и без танцующих-флиртующих. Рано ещё, только-только закончилось учебное время. И если забивающим в учебке на это наплевать, то девчонкам и парням в поиске приключений — нет. А публика не из училища, как понятно, были, в основном, сверстниками или учащимися или уже работающими где-то.

Не все же могут позволить себе перевестись на домашнее обучение. Хотя и я себе позволил только потому, что некому мне было сказать «нет». Были бы живы родители — ходил бы в школу, как миленький. И, кстати, похоже это, ну то что я в школу не таскался — одна из причин неприязни соседей, вдруг дошло до меня. А когда они от своих детёнышей, к своему удивлению, узнали, что экзаменационный табель у меня в первой десятке одногодок — как раз и стали здороваться. Впрочем, скотство и идиотизм это не отменяет. Но что сам понял одну из причин — очень даже неплохо.

После чего, с приподнятым настроением, я ускорился и зашёл в «бухальную часть» Либерии. На танцполе были только лёгкие столики-стулья, для того, чтобы танцующие отдохнули. А в питейной части — диваны вокруг столиков, да ещё возможность с перегородками уединиться, не бесплатно. Я, собственно, в один из трёх походов в Либерию тут с девчонкой и трахался… И перестал приходить в этот вертеп: сил и времени ушло масса, а потная, пьяная и не слишком умелая (или слишком ленивая) партнёрша — не то, ради чего стоит тратить свои силы и время. С сокурсницами или даже просто с знакомыми из города — лучше, проверено.

И тоже пустующие почти все, без перегородок. И стая товарищей… точнее — группа забивающих, с разных потоков. В основном, парней, но и пара девиц. И несколько «не по форме», причём… А вот чёрт знает, ситуация странная, но. Дело вот в чём: один из забивальщиков, причём тот, что мне нужен (в учебных дисциплинах он не блистал и забивал, но вот последний год довольно сильно подтянулся в силовых и оружейных, даже удивил) удерживал одной лапищей руки «гражданской», а второй деловито и пристрастно что-то искал, засунув руку ей за пазуху. Что искал — непонятно. Сиськи — предмет однозначный: они или есть, или их нет. Но искал, девица пищала с несчастной мордашкой и дёргалась. Вот вроде надо бы возмущаться, орать «насилуют!» и бежать помогать. Не насиловать, само собой, а наоборот.

Вот только два момента, точнее даже три: изнасилование в Либерии — бред, в заведении камеры даже в санузлах, о чём голонадписи (пусть и не слишком заметные) предупреждают. Не нравится такое — не ходи в Либерию. Дальше, девчонка неотрывно смотрела на меня с несчастным видом, вроде как сопротивлялась. Но при насилии — была бы или в ступоре, или истерике. И орала бы так, что не заткнёшь. А она неотрывно вела меня «несчастным взглядом» от входа-проёма в питейную часть.

И, наконец, Майкл Бродский, парень, которого я хотел рекрутировать, не наслаждался процессом поиска. Точнее, ДЕЛАЛ ВИД, что наслаждается, с дебильно-похотливой мордой. А сам исподтишка за мной приглядывал.

Ну и реакция забивальщиков — вот не верю, что они все раздолбаи и насильники. В общем — смотрел я на представление, причём для меня. Причина — спровоцировать. Набросься на меня эти деятели — охрана Либерии спать не будет. А вот если я с воплями «отпусти девку!» брошусь к ним — то сам себе злобный идиот. Убить не убьют, но отделают по полной, полностью в своём праве. А охрана заведения разве что дежурных медиков из спасателей вызовет, отбивную из Керга прибрать.