Страница 24 из 70
– Ты же сказал только что, что до завтра уйма времени, – ядовито напомнил мне Александр Васильевич. – Когда-то и я так думал... сейчас уже не уверен, слишком много всего в жизни повидал.
– Хоть вы не издевайтесь... Ладно, пойдем к метро... о, кажется, парад заканчивается.
Мы оба посмотрели на проспект.
Войсковые колонны выезжали с Ходынского поля чуть дальше в область – и их поток наконец иссяк. Последней шла какая-то странная бронированная машина, похожая на броневики времен Великой Отечественной – или на большой шестиколесный джип более поздних времен. Люк на крыше был открыт, и у грозного даже на вид пулемета застыл стрелок. Такую колымагу я видел впервые. [1]
– Наверное, время нужно, чтобы следующих распределить, – Александр Васильевич выразительно глянул в небо, где кружилось ещё несколько транспортных самолетов. – Но ты прав, пошли.
– Ох... постойте, – я как-то неловко дернулся, попытавшись начать движение. – Я же хотел тому старику позвонить... ну, вы помните, я рассказывал, который с машиной нас в Анапу отправил.
– Конечно, – он кивнул.
– Правда, за билеты теперь можно не беспокоиться, но, думаю, он подскажет, как встретить нужного человека в аэропорту в наши неспокойные времена. И что-то мне подсказывает, что нам в любом случае потребуется помощь после – надо же как-то организовать отправку тела той девушки на её родину. Я вот ничего про это не знаю...
– Я тоже... – задумчиво пробормотал Александр Васильевич. – Бог миловал. Ладно, звони своему старику, может, действительно даст какой разумный совет.
***
Пока я слушал гудки телефона в квартире на Хользунова, идея созвониться с Михаилом Сергеевичем перестала мне нравиться, и я почти молил всех богов, чтобы его не оказалось дома. Я не представлял, как начну жаловаться на свои проблемы человеку, который стал одним из тех, кто замыслил целый государственный переворот – наверняка у него голова была занята совсем другим, и проблемы вывоза пассажиров из «Домодедова» или транспортировки тела какой-то девушки сейчас были ему не нужны. Но я честно подождал с полминуты и с облегчением повесил трубку.
– Не отвечает?
– Нет... наверное, на работе... или на даче? – зачем-то сказал я. – На работу не буду, там он, скорее всего, занят, но попробую на дачу...
Всё это у меня вырвалось само собой, помимо моего желания. Я с обреченным видом набрал номер домика на Соколе – и ответ последовал незамедлительно.
– Да, слушаю, Смиртюков у аппарата, – сказал хорошо знакомый мне чуточку скрипучий голос. – Говорите быстрее.
– Михаил Сергеевич, это Егор... Егор Серов.
– А, Егор... – я по голосу почувствовал, что старик расслабился – видимо, он ждал совсем иных известий от совсем иных людей. – У тебя что-то срочное? Мне должны позвонить.
– Сложно сказать, Михаил Сергеевич... – сказал я. – Мы с отцом моей невесты сейчас на Ленинградском проспекте, напротив Ходынки. Валентин меня предупреждал о том, что ожидается, но я не думал, что всё произойдет уже сегодня. Или это... хмм... оппоненты подсуетились? Тут пара дивизий наберется, наверное.
В трубке наступило какое-то густое и неприятное молчание.
– Валя всё-таки тебе открылся... Я ему не советовал, но он взрослый человек, сам в состоянии решить, что хорошо, а что плохо. Вот что... Егор... сколько вам добираться до меня? За полчаса управитесь?
– Да, – ответил я без раздумий.
По моим прикидкам идти нам было километра три, но одну остановку можно было подъехать на метро – или вообще воспользоваться троллейбусом, которые в ту сторону пока ходили без видимых проблем. По другой стороне проспекта бегали и трамваи – кажется, это был двадцать третий номер, которым я в студенческие годы пользовался не раз; в будущем все трамвайные пути в центре убрали, хотя конкретно этот маршрут был гораздо удобнее всего остального. В общем, за полчаса добраться было реально.
– Тогда жду вас, – сказал старик и положил трубку.
Я же остался стоять с трубкой в руке, из которой доносились частые короткие гудки, и пытался осознать, что всё это значит. Никаких разумных объяснений в голову не приходило.
– Егор, что-то не так? – Александр Васильевич выглядел встревоженным.
Я наконец очнулся и повесил трубку на рычаг.
– Нет, всё в порядке. Только вот Михаил Сергеевич приглашает нас с вами в гости...
– Можем отказаться.
– Не уверен, – я покачал головой. – Не уверен, что можем, и не уверен, что стоит отказываться. Он ничего не сказал, но, честно говоря, думаю, что нам лучше сходить. Может, это моя тревожность говорит, может, ещё что-то... но вообще танки в городе меня нервируют.
– Не тебя одного... – пробормотал он. – Мне, конечно, не хотелось бы бросать женщин одних, но, думаю, ничего страшного не случится, если мы заглянем к твоему знакомому. Ненадолго.
– Да... ненадолго, – согласился я.
***
– Как думаешь, зачем он нас пригласил?
У меня возникло чувство, что я уже слышал подобный вопрос, и мне потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить – об этом же меня спрашивала Алла, когда мы с ней ехали к старику в его квартиру на улице Хользунова.
– Не знаю, честно, – ответил я. – У него странные привычки, иногда его действия вообще выглядят бессмысленными, но потом оказывается, что он как-то незаметно принимает некие судьбоносные решения, которые сильно влияют на... на многое. Мне даже самому осознать это сложно... а уж объяснить...
Я безнадежно махнул рукой. Частично всё сказанное мной было самой настоящей правдой – я действительно не знал, как объяснить Александру Васильевичу, например, смысл увольнения Горбачева. Или то, что Алла пару недель просидела за переводами – а их не пришлось отвозить самим, потому что Михаил Сергеевич просто прислал курьера, которому мы и отдали рукописи. Да и сами эти переводы я объяснить не мог – они имели смысл, если только принять теорию моего будущего тестя о том, что меня и его дочь купили с потрохами. Но Алла утверждала, что статьи самые настоящие – и это могла быть просто проверка её способностей, как в случае с ружьем эта сладкая парочка проверяла уже меня и определяла границы, через которые я никогда не перешагну. В общем, у меня было много вопросов и к Валентину, и к товарищу Смиртюкову, но задавать их я не собирался – они точно не ответят, а вот высмеять могут. И это будет по справедливости, потому что они явно ценили тех, кто умел соображать сам, не ходил на поводке и не слушался отданных другими команд.
Сколько таких людей было в советском руководстве? Я этого не знал. Совсем скоро во властных структурах возобладает совсем другие люди, которые будут охотно брать под козырек в ответ на самые идиотские инициативы начальства, ну а вот такие честные служаки останутся не при делах. Возможно, именно такой вывод они сделали из моих сумбурных рассказов о будущем – и решились нанести упреждающий удар. Но я опять же не знал, насколько это так. Возможно, всё было совсем иначе – например, в той версии истории эта группировка тянула до последнего, а потом внезапно стало поздно что-либо менять, и их быстренько убрали с их высоких должностей по одному, без особого сопротивления.