Девять дней

— Почему ты хотел, чтобы я осталась здесь? — задаюсь я вопросом, всё время глядя на тонны зелёных кусочков пазла.

— Чтобы приглядывать за тобой.

— Мне было бы хорошо и в общежитии.

— Нет, не было бы, Лилибаг. — Он тяжело вздыхает. — По крайней мере, здесь я могу присмотреть за тобой. Я могу убедиться, что ты не причинишь себе боль. И я буду целовать тебя всё время, так что это тоже бонус.

— Ты можешь прекратить это делать. Поцелуи, я имею в виду. Пожалуйста, не надо.

— Не могу, mi sol. Я зависим. — Колин падает на диван, держась рукой за сердце. Он смотрит на меня этими завораживающими голубыми глазами, в которых нет ничего, кроме счастья. В его глазах есть что-то тёплое, что я не смогу назвать, даже если от этого зависит моя жизнь.

А потом, одна мысль о моих губах взрывается, как бомба в его голове, Колин садится и прижимает меня к себе. Его руки на моей челюсти, держат меня за лицо, а его губы прижимаются к моим.

Ничего горячего. Нет языка. Нет похоти. Но это сладко, чувственно, любяще. Страстно, но мягко и нежно.

Его поцелуи похожи на пушинки, но они весят намного больше.

Его поцелуи согревают мою грудь, заставляя мой желудок наполняться стрекозами. Это лучшее, но также худшее чувство в мире.

Лучшее потому, что я люблю чувствовать его губы на моих. Я люблю это чувство радости, которое он вызывает у меня. Я люблю эффект, который он оказывает на моё сердце, даже если он пугает меня. Это кажется естественным. Кажется, что так и должно быть. Это кажется правильным.

Худшее потому, что это пугает меня. Его поцелуи пугают меня. Я теряюсь в них. Они очаровательны. Завораживающие. Они мощные, сильные. Он подсадил меня, заставил сойти с ума.

И так как только моё тело контролируется автоматическим выключателем, у меня больше нет энергии для головоломок.

Мысль о том, что Колин был разбит из — за моей потери — не потому, что он потерял меня, а потому, что он снова провалился — оседает, как и беспокойство, которое я получаю от его поцелуев… Я больше недостаточно сильна, чтобы выполнить простое задание. Я чувствую, как моё сердце разбивается. Я чувствую, как силы покидают моё тело. Я снова ощущаю пустоту, переполняющую меня.

Мои руки начинают дрожать, бросая кусочек пазла, который я держала между пальцами.

Все становится серым. Головоломка больше не имеет цвета. Теперь она серая и пустая. Голубые глаза Колина, те, которые я научилась любить, серые и пустые. Его щеки больше не имеют лёгкого розового оттенка. Нет, он бледный. Он такой же скучный, как и мой мир. Все окрашено в серый цвет. Как старый, немой черно-белый фильм.

— Лили? — Я вижу, как его рот двигается, но я не слышу ни звука. Он повторяет что-то, снова и снова. Но я не слышу его.

Его руки берут мои. Его тепло приливает ко мне, распространяясь по моему телу. Он согревает меня. Его прикосновение успокаивает. Но он не окрашивает мой мир.

Он остаётся серым. Всё остаётся серым.

— Что происходит?

Его голос приглушен. Он так далеко. Так бесконечно далеко. И всё же я вижу его сидящим передо мной. Его лицо такое бледное, безжизненное, такое обеспокоенное. Он волнуется.

Он снова говорит, но я ничего не слышу. Он снова берет моё лицо в свои руки, заставляя меня смотреть в его глаза. Я смотрю на тебя, Колин.

Я чувствую его прикосновения. Я чувствую, как его руки соприкасаются с каждой частью моего тела. Я чувствую покалывание. Жжение. Всё горит.

Моё сердце болит. Это так больно. Почему всегда должно быть так больно?

— Лили.

Я все ещё ничего не слышу, только лишь приглушённые звуки. Так тихо. Но он говорит. Я чувствую, как он произносит моё имя. Я чувствую всё. Чувствую его беспокойство, его тоску. Я чувствую, как его руки дрожат, когда они касаются меня. Я чувствую, как он смотрит на меня. Я чувствую его дыхание на своей коже, когда он приближает своё лицо к моему.

ГЛАВА 27

«У неё есть сила, чтобы спасти тебя, единственная, у кого достаточно тебя, чтобы сломать тебя» — She by Jake Scott

Колин

Её тело сотрясает дрожь. Это даже хуже, чем было, когда она опоздала на урок. Она меня не слышит. Я думаю, она пытается, но такое ощущение, что Лили сейчас даже не в своём теле.

— Лили, — повторяю я в пятый раз. По-прежнему никакой реакции. Она смотрит на меня, но она никак не реагирует.

Её дыхание, кажется, в норме, может быть, немного учащённое, чем обычно, но всё не так плохо, как это было на днях.

Руки Лили холодные, хоть я и держу их в своих. Это все равно что держать руки трупа в своих. Если бы она не дышала, я бы предположил, что она просто умерла у меня на руках.

— Я отнесу тебя наверх, хорошо?

Я чувствую необходимость рассказать ей, что я делаю. Я не хочу, чтобы она запаниковала из-за того, что я возьму её на руки. Если она в сознании, я думаю, она оценит, что я сказал ей это.

— С тобой всё в порядке, милая.

Я не знаю, так ли это на самом деле. Я не уверен, сказал ли я ей это, чтобы успокоить её или себя.

С ней должно быть все в порядке. Я не могу потерять её. Ни сейчас, ни в эту пятницу, ни когда-либо ещё.

Подняв Лили с дивана, я понёс её наверх, зовя Аарона в надежде, что он, возможно, знает, что, чёрт возьми, происходит. Я имею в виду, может быть, это случалось раньше, и он был рядом, когда это происходило.

— Аарон! — Я повторяю это на полпути вверх по лестнице. Сейчас только десять, он всё ещё спит, но мне всё равно. Я думаю, ему тоже будет всё равно, как только он увидит, что его сестра у меня на руках, и не шевелится.

Хотя, это не совсем так. Я чувствую, как её пальцы прижимаются к моему затылку. Кроме того, её голова не опущена, так что она все ещё в какой-то степени контролирует своё тело.

Дверь в комнату Аарона распахивается. Сердитое выражение на его лице быстро исчезает, когда он видит Лили в моих объятиях.

— Что… что происходит?

Он придерживает дверь своей спальни, показывая мне, чтобы я внёс её внутрь. Я бы предпочёл отвести её в свою спальню, но сойдёт и его.

— Я не знаю, что случилось, — говорю я, мой голос полон беспокойства. — Она просто начала дрожать и перестала обращать внимание на то, что её окружает. Я даже не уверен, слышит ли она нас. Она не отвечает, никак не реагирует. Вообще никак.

Осторожно опуская Лили на кровать Аарона, я позволяю себе на секунду запаниковать, прежде чем снова переключиться в режим защиты.

— Такое когда-нибудь случалось раньше? — спрашиваю я, немного резче, чем я предполагал.

— Я не знаю.

— Что значит, ты не знаешь?

— Я никогда не видел её в таком состоянии. Я никогда не спрашивал, принимает ли она какие-нибудь лекарства. У неё депрессия, это все, что я знаю. Поэтому я предполагаю, что она принимает антидепрессанты. Но откуда, черт возьми, мне знать, происходило ли с ней… это? — Он указывает на свою сестру, которая в данный момент лежит на его кровати.

Её глаза всё ещё смотрят на меня, и это говорит мне о том, что она здесь, с нами.

Застонав, я провожу руками по волосам. Что же мне делать?

— А твой отец знает? — спрашиваю я в спешке. Аарон пожимает плечами. — Позвони ему. — Это не вопрос, это скорее приказ.

— Может быть, нам стоит отвезти её в больницу?

Я перевожу взгляд на Лили. Её глаза стали шире, чем раньше. Она напугана. Это разбивает моё грёбаное сердце. Я знаю, что она не хочет ложиться в больницу. Они бы выяснили, в чем тут дело гораздо быстрее, особенно с Аароном.

Аарон сказал бы врачам, что у его сестры депрессия и теперь «с ней произошло это». Возможно, это было бы правильно. Возможно, это даже единственное, что нам следует делать. Но я не могу вот так предать Лили. Могу ли?

Но что, если её состояние не имеет ничего общего с её психическим здоровьем? Что, если это какая-то другая болезнь, которая ещё не была диагностирована?