Страница 32 из 54
— Лучше вам обоим ничего не знать, а то вы всё мне испортите. А когда надо будет действовать Мария и сама поймёт, — махнул я рукой и миновал гостеприимно распахнутые ворота университета.
Гришка недовольно засопел, а затем весь съёжился, стоило ему посмотреть на парадное крыльцо университета. Около него, действительно, собралась настоящая толпа. И помимо тех, кого Ветров уже назвал, здесь обнаружились и другие знакомые мне персонажи: Артём, Виктор, Фроська, Иван и даже преподаватель Воронов. Он стоял чуть в стороне, напоминая пугало, которое стороной трусливо обходили студенты.
— Идут! Идут! — раздались в толпе радостные голоса.
— Кажись, уже все знают, что должно произойти, — сухо подметил я.
— Нам конец… — убито выдохнул Гришка, повернулся к Марии спиной, достал фляжку и залпом опорожнил её.
— Работает? — иронично спросил я, покосившись на друга, звучно шлёпнувшего себя ладошкой по лицу. Он, как мог оживлял свою храбрость, бьющуюся в конвульсиях. Даже тихонько зарычал. Но его рык быстро перешёл в жалобный скулёж.
— Нет, не работает, — печально проронил Гришка и деревянной походкой смертника посеменил к крыльцу, словно на нём возвышалась виселица, приготовленная лично для него.
Губы друга дрожали, глаза были круглыми. И даже моя сестра с осуждением посмотрела на него. А вот я натянул на физиономию каменное выражение, будто меня совсем не трогали все эти многочисленные ехидные взгляды, ядовитые улыбочки и насмешливые шепотки. Хотя шепотков хватало. Из толпы то и дело вылетало что-то неприятное.
— Сейчас, сейчас их Миронов проучит, — зубоскалил какой-то студент, сверкая зенками.
— Давно пора, а то Волков совсем распоясался, — с удовольствием проговорил толстяк Виктор, улыбаясь до ушей. Его чуть ли не распирало от предвкушения. Он даже свои свиные глазки блаженно щурил.
— Ага. Выскочка, — зло поддакнул Артём, успевший повторно залечить нос.
— Как ты думаешь, он их на колени поставит? — весело спросила одна студентка у другой.
— Миронов, кажется, пытался силой поцеловать Волкову, — неуверенно выдал какой-то патлатый старшекурсник. — Так что её брату можно только посочувствовать, а не гоготать над ним.
— Да враки всё это. Сударь Миронов не такой! — поспешно вставил чувак с бегающим взглядом, будто ему больше всех надо было. Он вообще стоял далеко в стороне от патлатого.
Похоже, Миронов заплатил некоторым студентам, чтобы они тщательно отбеливали его пошатнувшуюся репутацию.
— Да чего жалеть этого Волкова? Ему самое место на коленях. Вы же знаете, чем промышлял его дед? — раздался чей-то злой голос из-за спин студентов.
Воронов после этих слов дёрнулся, будто от удара, а черты его худого лица заострились. И он посмотрел на меня со злорадным огоньком в глазах, как, впрочем, и многие другие люди. Только единицы вели себя иначе. Инга, сестра Гришки, стояла, сложив руки на выдающейся груди. Она казалась мрачнее тучи. Василий топтался чуть в стороне, понуро опустив голову. Лиза внимательно наблюдала за мной прекрасными, задумчивыми глазками, подмечающими всё вокруг. Фроська и Иван пакостно улыбались, будто не их родственника собирались унижать.
Дымова же усмехалась пухлыми губками, косясь на бледную и решительную Каролину, занявшую место подальше от подруги. Она оказалась чуть ли не около Миронова и тройки его прихвостней, стоящих в центре импровизированного круга, устроенного студентами.
Мы с еле живым Гришкой вошли в этот круг, а дрожащая Мария заняла место в первом ряду толпы.
— Кого я вижу! Судари Ветров и Волков собственными персонами! — радостно пропел Миронов, едва не пританцовывая от ликования. Его глазёнки загорелись злым торжеством, а губы растянулись в мстительной улыбке.
Прихвостни Миронова не отставали от главаря. Тоже лыбились и презрительно усмехались. Шакалы.
— Сударь Миронов, доброе утро, — вежливо проговорил я, незаметно толкнув локтем совсем раскисшего Гришку. Тот дёрнулся, кое-как выпрямил спину и изобразил слабенький приветственный кивок.
— Ну-с, судари, вы что-то хотели мне сказать? — победно оскалился урод.
Крылья его носа лихорадочно задрожали, будто он уже чувствовал запах своего сокрушительного триумфа.
— Мы уже сказали. Доброе утро. Позвольте нам пройти.
— Не играй со мной, Волков, — прошипел Миронов, сощурил глаза и так скрипнул зубами, что чуть не стёр их в пыль.
— И не думал, — пожал я плечами, ощутив, как сгустившийся воздух начал потрескивать от напряжения. Все вокруг с жадностью ловили каждое моё слово и пытались расслышать, что шипит Миронов.
— Ты снова пытаешься вывести меня из себя? — яростно процедил козёл, косясь на людей. Перед ними он должен оставаться хладнокровным аристократом, а не истеричным мальчишкой. Потому-то он и держал себя в руках.
— Нет. С чего бы? Просто дайте мне пройти.
— Ты должен извиниться, — жарко выдохнул Миронов и остро глянул на Фроську с Иваном. Они побледнели и, кажется, даже перестали дышать, но всё-таки сумели судорожно кивнуть.
— За что? Ну, я могу принести извинения за то, что мой друг шикарно обблевал ваши ботинки. Или вы хотите, чтобы я извинился за то, что заступился за свою единокровную сестру, когда вы пытались наглым образом поцеловать её против воли? — картинно вскинул я брови.
— Наглая ложь! — повысил голос Миронов, чьё лицо пошло красными пятнами. Он всё меньше контролировал себя. Бешенство раздирало его гнилое нутро и выворачивало наизнанку. — Не было этого! Она сама!
— Волков говорит правду! — решительно выдала Инга, вскинув голову.
— Да, да, правду, — вторил ей набравшийся храбрости Василий.
— Ложь! Ложь! Всё это гнусная ложь! — закричал Миронов, которого начало слегка трясти от ярости, а на висках вздулись вены, похожие на сытых пиявок.
Его долгожданный триумф оборачивался очередным раундом противостояния со мной, да ещё на глазах у стольких людей. Миронов понимал, что не может допустить своего проигрыша. Он обязан разбиться в лепёшку, но прихлопнуть меня. И в этом ему могли помочь его прихвостни. И не только те, что стояли подле него…
Внезапно среди толпы начали раздаваться визгливые крики, что все мои слова — гнусное враньё, а Миронов — белый и пушистый. И только пара-тройка человек закричала, что мои обвинения могут оказаться правдой. Подавляющее же большинство студентов тупо молчало и наблюдало за тем, как будет разворачиваться ситуация. А она всё больше накалялась…
— Ты! — выхаркнул взбешённый Миронов и ткнул меня пальцем в грудь. Его самообладание дало трещину размером с Ла-Манш, а я продолжал спокойно улыбаться, чем ещё больше бесил его. — Немедленно принеси извинения, иначе пеняй на себя, мразь! Ты не отвертишься! Даже не думай!
— Какие вульгарные слова! Где ваше воспитание? Вы ведёте себя как истеричная простолюдинка с базара, — громко проговорил я, услышав жалобный вздох Гришки.
— Простолюдинка с базара⁈ — вскричал Миронов, окончательно растеряв всё самообладание. Он зарычал и покраснел, как помидор, но всё-таки сумел яростно прохрипеть: — Пришла пора как следует проучить тебя!
— Любое время и место. Я могу кулаками отстоять свою честь, ежели вы не понимаете слов. Предлагаю бой один на один, а все эти благородные студенты станут свидетелями этой импровизированной дуэли. И, заметьте, я не прошу делать скидку на мой возраст и меньший вес. Вы явно в более выигрышном положении, сударь, — ухмыльнулся я, скользнув взглядом по зрителям. Кажется, большая часть из них была согласна с моими словами.
— Я не буду марать об тебя руки… Слишком много чести! — высокомерно выпалил усатый козёл, быстро прикинувший, что лучше не рисковать. Он же видел на что я способен, потому опасался, что может опростоволоситься на глазах у стольких людей.
И Миронова, кажется, совсем не заботило то, что многие зрители поморщились, услышав его отказ от честного боя.
— Как-то трусостью запахло, да судари и сударыни? — картинно потянул я ноздрями воздух.