Страница 17 из 54
— Удивительно, но правильно.
Аудитории тоже не сильно понравился мой успех. Кто-то посмотрел на меня даже со злостью, будто я нагадил в его любимый горшок.
Однако преподша на этом не успокоилась. Она вдруг хитренько улыбнулась и сладеньким голосом проворковала:
— Английский сейчас многие знают. Но образованный дворянин должен владеть ещё как минимум одним иностранным языком. Например, французским. Он сейчас в моде. И вы, Волков, кажется, изучали его.
— Ага, но совсем немного, сударыня.
— Этого хватит. Текст будет ужасно простеньким, на уровне средней школы, — заявила она и выдала пару пассов, активировав бытовое воздушное заклинание. Оно подхватило мелок. И тот шустро забегал по доске, оставляя на ней такой заковыристый текст, который заставил бы поднять лягушачьи лапки даже самого натурального француза. — Вот, прошу. Переводи. И поторопись. Время идёт. Не отнимай его у однокурсников
— Ага, как будто это я задумал эту херню с переводами, — едва слышно пробубнил я себе под нос и хмуро взглянул на французские слова. Лишь одно из них было мне знакомо.
— Волков, быстрее! Хватит телиться! — раздался ехидный выкрик с задних парт.
— Да, давай быстрее! Или садись и впредь молчи! — вставил ещё кто-то.
— Хватит корчить умные физиономии. Тебе же сказали, что только образованные дворяне должны владеть минимум парой иностранных языков. Ты-то куда лезешь, Волков?
— Ну, хватит, хватит, — мягко пожурила студентов змея в образе преподавательницы и победно посмотрела на меня. — Всё, Волков, присаживайся.
— Хм-м-м, — нахмурился я, до зубовного скрежета желая перевести текст, чтобы заткнуть глотки этих горлопанов. Они ведь непременно будут насмехаться надо мной! Нельзя этого допустить! Нельзя! Нельзя!
— Волков! — повысила голос преподавательница, глядя на моё побледневшее лицо с капельками пота на лбу.
— Сейчас, — прохрипел я, почувствовав нарастающую головную боль.
— Волков, присаживайся! Нельзя вспомнить то, чего ты сроду не знал! — ядовито выдала магичка, криво усмехнувшись. И её мерзкая ухмылка будто бы стала той бабочкой, что переломила хребет слона. В моей голове словно взорвалась та самая атомная бомба, что положила конец Второй мировой войне. Я даже покачнулся, а затем услышал язвительные смешки студентов, заметивших моё состояние. Но мне было плевать на них. Я вдруг понял, что французский язык мне чуть ли не роднее русского! Знания! Они вспыхнули в моей голове ровно так же, как вчера появились рунные заклятия! Ангел снова помог мне!
— Волков! Сколько можно говорить! Присаживайся! — опять подала голос преподавательница, начавшая откровенно злиться.
— Так рано, сударыня, — хрипло сказал я, облизал влажные губы и быстро перевёл текст.
Студенты с надеждой воззрели на магичку, а та совсем сморщилась и удивлённо процедила:
— А чего ты тогда так долго стоял, раз мог перевести? Но как я и говорила, текст был совсем простеньким. Его бы и школьник перевёл. А ты, Волков, совсем не школьник. Так что давай чуть повысим сложность. Самую малость. Следующий текст тоже будет на французском.
Она с помощью магии вывела на доске очередные предложения, а затем с лисьей ухмылкой глянула на меня. Мол, давай, теперь ты точно хрен переведёшь мои каракули, дерзкий мальчишка.
— Ну, ежели говорить откровенно, то это не совсем французский язык, а старофранцузский, являющийся совокупностью романских диалектов языковой группы ойль. Они использовались на территории среднего севера современной Франции, примерно с десятого по четырнадцатый век, — отбарабанил я под ошеломлённое молчание студентов и с наигранным трудом перевёл текст. Да-а! Французский мне стал реально понятнее русского! Ну, ангел, ну сукин сын!
— Ты… ты знаешь старофранцузский? — просипела лекторша, так сильно выпучив глаза, будто её душил невидимка-армрестлер.
— Ага. Выдалась свободная минутка. Вот и выучил, — ослепительно улыбнулся я, купаясь в лучах тотального изумления, пронзившего абсолютно всех студентов. Оно поразило даже Григория и Елизавету. Теперь девчонка смотрела прямо на меня. И не только глазами, но и обрисовавшимися под блузкой вставшими сосками. Её возбуждают умные парни? Или в аудитории просто стало холодно?
— Присаживайтесь, Волков. И продолжим нашу лекцию, — наконец-то просипела лекторша, кое-как совладав со своим изумлением.
— Сударыня, а разве Волков не заслужил несколько баллов в табель? — вовремя сориентировался Григорий, стараясь не дышать в сторону магички.
— Заслужил, — промямлила преподша, растерявшая всю свою спесь. Теперь она была похожа на раздавленную гадюку. — Я обязательно их внесу в табель.
— Благодарю, — довольно проронил я и вернулся на своё место.
— Ну ты вообще… — восхищённо протянул Григорий, крутя головой. — А чего ты мне не говорил, что так хорошо знаешь французский?
— Да как-то повода не было, — ответил я и попросил друга, старательно дышащего носом: — Слушай, давай до конца лекции не будем болтать, а то действительно не красиво выходит. Мы ведь учиться должны.
— Замётано, — кивнул покрытый испариной парень и продемонстрировал то, как на невидимый замок закрывает свой рот, а такой же невидимый ключ выбрасывает.
Я улыбнулся и практически сразу погрузился в тяжелые размышления. А может, зря я продемонстрировал такое глубокое знание языка? Вдруг кто-то заподозрит, что Волков изменился? Или хуже того — подумает, что во мне кто-то поселился? Хотя, если честно, шанс невелик. Я ведь и сам вполне мог выучить французский. Репутация у меня соответствующая, так что ничего удивительного в этом нет. Но впредь всё-таки надо быть осторожнее. А то как-то слишком сильно я изменился. Ещё вчера не мог справиться с двумя задирами, а уже сегодня купаю в луже совсем не слабых Артёма и Виктора, а на лекции демонстрирую блестящее знание французского языка.
Придя к этому выводу, я решил слегка сбавить обороты. Надо потихонечку взбираться на вершину, а не залетать на неё резким прыжком.
Поэтому остаток лекции я просидел тише воды, ниже травы. А как только нутро университета сотряс звонок, мы с Григорием выскочили из аудитории в числе первых. Однако в коридоре к этому моменту уже оказалось не протолкнуться от студентов. Нам пришлось лавировать среди них, чтобы добраться до лестницы. А уже около неё меня ждал сюрприз…
— Молодец, Волков! — неожиданно сказал парень, учащийся на одном потоке с моей сестрой. — Правильно сделал.
— Ага. Так ему этому Миронову и надо. Задрал уже всех, — вторил ему другой студент и затерялся в толпе, как и первый.
— Ого-го, — протянул Гришка, шумно сглотнул и потёр живот. — Кажется, по университету уже ходит слушок, что ты Миронова раком поставил. И это сулит тебе большие проблемы. Он теперь точно не отстанет от тебя, пока прилюдно не унизит. Наверняка попробует заставить тебя принести ему извинения. Но если ты как-то с честью выпутаешься из этой ситуации, то твоя репутация взлетит до небес. Девчонки тогда сами на тебя вешаться будут. Да и мне, наверное, что-то перепадёт. Я вот что думаю… нельзя тебе ложиться под Миронова.
— Что ты сказал, морда⁈ — внезапно раздался позади нас пронизанный яростью голос Миронова.
Григорий испуганно подпрыгнул, прямо в полёте обернулся и увидел усатого урода. Он стоял в обществе парочки своих крупногабаритных одногруппников, возвышающихся над ним.
— Так чего ты там вякнул, толстожопый⁈ — рыкнул Миронов.
— Ни…ни… ничего, — пролепетал Гришка.
— Тоже хочешь постоять на коленях, как и этот чмошник? — усатый хорёк кивнул на меня. — Уговорил. Оба будете клянчить у меня извинения. Чего застыли? На колени!
Прочие студенты быстро образовали круг, внутри которого остались одногруппники Миронова, сам усатый гад, я и мой перепуганный друг, совсем позеленевший лицом.
И тут вдруг Гришка резко согнулся и отправил содержимое своего желудка прямо на блестящие, новенькие ботинки Миронова.
— Вот наш ответ. Четкий и ясный. Мы его всё утро репетировали. Григорий, браво, — насмешливо произнёс я, скользнув взглядом по изумлённым лицам остолбеневших студентов.