Двойняшки для олигарха

Сейчас я въезжаю во двор. Старый кинолог и смотритель спускает мне навстречу двух доберманов.

— Дарк, Рой, — обнимаю подбежавших псов, присев на корточки. — Соскучились, черти! — треплю их по холке и ушам. — Я тоже соскучился. Как вы тут?

— Да нормально, — отвечает дядя Вася. — Чужих не впускаем, по своим скучаем, — смеется он.

— Были чужие? — поднимаюсь. Собаки укладываются с обеих сторон от меня.

— Дня три назад залетный парень лет двадцати примерно, может чуть старше. Я так и не понял, что он хотел. Вроде искал кого-то. На въезде охрана пропустила, но я все равно твоему «церберу» видео скинул, чтобы пробил. Раз не сказал, значит и правда ничего страшного.

— Верно, — киваю, снова присаживаясь между собаками. — Дядь Вась, вина выпьем? Давно мы с тобой по душам не говорили. Я мясо сам пожарю.

— У-у-у, — тянет он. — Случилось чего?

— Вот там и расскажу. Может что дельное посоветуешь.

— Добро, — кивает он и пронзительно свистит. — Рой, Дарк, за мной.

Псы нехотя, но послушно встают с земли, поднимают на меня свои морды.

— Идите, парни, — глажу их между ушей. — Увидимся с вами еще сегодня.

Поднимая лапами пыль, собаки несутся к дяде Васе, а я иду в дом. Раздвигаю высокие стеклянные двери, прохожу в просторный холл, погруженный в полумрак. В пару хлопков в ладоши включаю свет. В центре комнаты мягкие кремовые диваны смотрят на камин и плазму. Справа небольшая кухонная зона, которой еще не касалась рука женщины. В углу металлическая лестница на второй этаж. Там спальни и кабинет.

Поднимаюсь по ступенькам, прохожу в спальню, которую я сразу облюбовал для себя исключительно из-за балкона. Вид с него открывается шикарный и утром за чашкой кофе посмотреть на поднимающееся солнце — это непередаваемое удовольствие.

В почти пустом комоде отыскиваю старые спортивные штаны и футболку, брошенные здесь именно на случай таких вот внезапных визитов. Переодеваюсь и снова вниз, на улицу, в сторону зоны барбекю.

Дядя Вася уже успел сгонять за мясом к соседу, раздобыл для меня лук, специи. Принес нож и всю необходимую посуду. Дарк и Рой снова улеглись рядом, но так, чтобы не мешаться под ногами. Облизываются, засранцы, глядя, как я режу сочные куски с идеальными тонкими прожилками жира.

— Чего стряслось? Рассказывай, — дядя Вася присаживается на скамейку под навесом.

— Жену бывшую встретил, — кидаю доберманам по куску мяса.

Дядя Вася поднимается со скамейки, идет в беседку и возвращается оттуда с двумя глиняными кружками, да безликой бутылкой домашнего красного вина.

— Не переболел, значит? — разливает красиво играющую в отблесках языков пламени из мангала рубиновую жидкость.

— Значит не переболел… — забираю у него кружку и делаю первый глоток своего успокоительного на сегодня.

2.4

Рафаэль

Голова слегка кружится от чистого воздуха и местной атмосферы. В мангале тихо щелкают раскаленные угли, а под ногами спят благодарные и преданные Дарк и Рой. Дядя Вася сильно не лезет мне в душу. Знает, что я скажу ровно столько, сколько смогу в данный момент. Этот человек давно стал для меня гораздо ближе родного отца и именно здесь у меня появляется ощущение дома.

Глядя на кусочек звездного неба, виднеющийся из-под крыши беседки, пытаюсь компактно сформулировать все, чем хочу поделиться с этим человеком. И с какой стороны не поверни, все стекается к Юльке, но о ней я говорить пока не готов. Решаю поделиться другими странными эмоциями, которые не дают мне покоя.

— У меня не будет детей в этом браке, — сообщаю ему, четко осознавая, что в моем тоне нет ни грамма сожаления. Дядя Вася отставляет свою кружку и внимательно на меня смотрит. — И знаешь, что самое смешное? Мы с женой оба рады этому, только каждый по-своему. Она фигуру испортить боится, а я… Я просто не хочу их с ней. Дети — это же про любовь. У нас нет любви. С моей стороны точно нет. Чистый расчет.

— А твоя семья? Что думают они на этот счет?

— Понятия не имею, — жму плечами. — Разберусь, — устало морщусь.

— Ты ж вроде поговорить хотел, — усмехается дядя Вася. — А я из тебя все клещами вытаскиваю.

— Извини, — наливаю нам еще вина. — Наверное, откровенно говорить я разучился так же, как и любить, — ухмыляюсь в ответ, перекладывая на тарелку пару кусков жареного мяса.

— Раз тебя жрет совесть, а сердце болит и ускоряется при виде твоей, — подчеркивает. — женщины, значит не разучился. А мы с тобой и молча посидеть можем. Я знаю, тебя это место лечит.

— Есть такое. Может переехать насовсем?

Но сам тут же отрицательно качаю головой, потому что нельзя мне сюда переезжать, пока все с бизнесом и в семье не утрясу. А там сейчас такое начнется… Смена руководящего состава в первую очередь. Мне и аудиторы не нужны, чтобы по имеющимся данным понять, где сокращались доходы предыдущего владельца компании. На место Ахметова сядет Матвей, а вот кого сделать исполнительным, я еще не решил.

Мой, как называет его дядя Вася, «цербер» проверяет всех сотрудников от руководящих постов до уборщиц. Увольнять буду безжалостно. А те, кто останется, пройдут переобучение, подпишут новые договора, где будет усилена ответственность за ошибки, опоздания, неисполнительность. Зарплаты будут выше, но и спрашивать за них я буду соответственно. Ахметов расслабил людей. Они получают бабки, а делать ничего не хотят. Одних больничных у некоторых скопилось столько, что я бы сдох давно, наверное, а они ничего, живут и деньги свои получают за то, что дома на диване лежат.

Ухожу в комнату. Открываю окно на проветривание, чтобы свежий ночной воздух заполнял комнату. Ложусь с телефоном на кровать и включаю сеть. Пережидаю, когда перестанут сыпаться сообщения и уведомления. Смахиваю с экрана все, что можно отложить до завтра. В мессенджере висят непрочитанные от Мэта. Открываю.

«Решил поднять тебе настроение» — пишет друг. — «В архиве все, что у меня есть на сегодняшний день на Юлю. Наслаждайся».

Как пацан, получивший самого крутого робота в коллекцию, с улыбкой скачиваю и открываю архив.

ФИО. Шакирова Юлия Андреевна

— Ну вот, а строишь из себя гордячку, — улыбаюсь, любуясь фотографией в личном деле. — Фамилию мою оставила.

Бегу дальше взглядом по печатным строчкам.

Дата рождения/возраст. Двадцать четыре года

Угу. На тринадцать лет младше меня. Умудрилась же снести мне крышу эта зараза! По телу прокатывается горячая волна от еще одного приятного воспоминания. Я был первым у нее…

— Так, что там дальше? — шумно выдыхая трясу головой.

Дети.