Страница 20 из 43
— Я её уже послушал, ба! Ну… Давай дальше, пожалуйста!
— Неугомонный… Так вот. Наказал тот колдун своим обманом всех нас. Забрали Боги китовраса в волшебную страну. Навсегда забрали. С тех пор ни колдун, ни простой человек мудреца того в лесу не встречал. Глупых вопросов не задавал, мудрых ответов не получал. Зато остался в человеческих руках гребень китовраса — вещь волшебная, силой невиданной наделённая. А большей беды, большего проклятия для человека быть не может…
— Почему, бабушка?
— Да потому что человек слаб. Алчен. Дай ему волшебную силу — он сам погибнет и других за собой утащит.
— А где сейчас тот гребень, бабушка?
— Да вы ж с ним в китовраса играете, с ватагой твоей! Вот же он — в моей седой голове…
Матвейка смеётся. Шутит бабушка. Не может такого быть! Правда, гребешок у бабушки очень красивый — на нём две головы китовраса с оленьими рогами в обе стороны смотрят. Рога ветвистые, что твои кружева! А только цветы на них не растут, змеи не ползают, и никакие врата в иной мир он не открывает. Морочит ему бабушка голову. А он уж не маленький, понимает, что к чему. Разве бабушка дала бы детям волшебной вещью играться? Она к своей шкатулке с заговорёнными свечами да травами и то близко не подпускает…
— Ба, да я тебе не верю! Никаких чудес с тем гребнем сроду не случалось!
— Так уж и сроду, — ворчит бабушка.
— Да мы не видели ничего такого!
— Духи будут милостивы, и не увидите.
— Выдумываешь. А ну, покажи!
— Сейчас. Подпрыгнула-побежала. А ну спать! Поздно уже. Заболталась я с тобой…
«Брошу гребень — встанет лес. Тому лесу густому в пояс поклонюсь, по семь раз на восток, по семь раз на запад, по семь раз на север, по семь раз на юг. Открой, китоврас, врата, укрой, китоврас, от зла! Страж стоит между мирами, страж с оленьими рогами, стражу гребень принеси, поклонись и проходи!»
Из детской игры.
К дому деда Матвея шёл мужчина. Молодой. Высокий. Неуверенно шёл, оглядывался. Остановился и вдруг… почти побежал! Освещал ему дорогу голубой луч.
— Пойду встречу гостя дорогого, — Васька спрыгнул с подоконника, потёрся об ноги деду и… исчез.
— Сразу не болтай, — хмыкнул дед. — Напугаешь до смерти.
— И что с того? — промурлыкали стены.
— Упрямая животинка, — покачал головой Матвей, и пошёл к дверям.
Стоило ему скрыться, как все, кроме Елизара, подошли к окну.
— Смотрите… у него что-то светиться в руке. Фонарик? — Кристина прилипла к окну.
— Зачем ему фонарик? Светло ведь… — удивилась Марина.
Елизар, помедлив, тоже подошёл к окну. Ему всё ещё было трудно. Присутствие говорящего чёрного кота постоянно напоминало о чёрте и ночном кошмаре, а он ведь не пил. Не пил и… не хотел. Самому себе не верил, но, если бы не мучающий время от времени страх, он и правда был вполне счастлив. Не тянуло его к выпивке, а ведь Агафья обряд так и не провела. Кто ж его излечил? Дед Матвей? А может, заброшенная деревня Чурмилкино — аномальная область? Или просто-напросто он так перепугался, что и думать о бутылке забыл?
Кот спрыгнул с крыльца и медленно, красуясь (знал ведь, что в окно на него смотрит вся честная компания), направился к незнакомцу.
Мужчина замер, завороженный зрелищем (оно и понятно — кот был просто огромный!), присел на корточки и протянул руку.
— Откуда ты? Зверь красивый? — неизвестный хотел погладить Ваську, но тот ловко увернулся.
Незнакомец выпрямился, шагнул было за котом, но потом остановился. Переминался с ноги на ногу, не зная, что ему делать.
— Долго топтаться будешь?
Мужчина вздрогнул, оглядываясь по сторонам.
— Вниз посмотри… ну?
— Это… ты говоришь?
— Нет. Твоя прабабушка, — два янтарных кошачьих глаза вспыхнули, и Васька одним невероятно огромным прыжком махнул на крыльцо.
— Ха-ха-ха… Да уж. Голос гигантского кота — аттракцион не для слабонервных, — прыснул Сергей, которому так же, как и всем остальным было прекрасно видно и слышно всё, что происходило во дворе.
Из открытой дедом Матвеем двери гостеприимно лился свет. Сам старик, открыв настежь дверь и прислонившись к косяку, терпеливо ждал, когда же незнакомец решится зайти на огонёк.
— Здравствуйте, — решился поприветствовать старика мужчина, понимая, что его заметили, да и нет у него другого выхода в этом богом забытом месте.
— Здравствуй, коль не шутишь, — старик прищурился.
Дед Матвей прекрасно знал, что это был за «фонарик» в руке незнакомца. Знал, что мужчина нашёл бы его, даже если бы им с Васькой пришло в голову схорониться в лесу, в партизанских землянках. Гребень. У этого человека было то, что не давало покоя все эти годы…
— Проходи в дом. Садись. Поешь. Устал с дороги, да и в ногах правды нет.
Гость вошёл. Сел. Отчаянно смущаясь, кивнул всем присутствующим. Он был высоким, худым. Похож… на учёного. Его лицо скорее вызывало доверие, нежели неприязнь, но одновременно почему-то настораживало. Длинные худые пальцы были постоянно в движении, как будто искали, чем заняться.
«Них, них запалам бада, эшехомо лаваса шибода, лала соб, лили соб, лулу соб, уййе, и-э-а-о, лихадоксара, гултун-гултун, лифабрадта, гултун-гултун. Напалим ваишба бухтара. Мазитанра гултун-гултун, жунжан яндра жунжан. Яндра куланнейми яндра. Жунжан кумага. Кунара».
Старик, бормоча заклинание нараспев, щёлкнул пальцами — посох с разноцветными лентами поплыл по воздуху прямо ему в руки. Время застыло. Привязанные к лентам колокольчики мерно позвякивали, чёрный кот вырос до потолка, заполнив собой всё пространство. Рука старика сжала рогатину. Колдун встал, не отрывая взгляда от искрящегося синими искрами гребня. Артефакт вылетел из кармана гостя и медленно, озаряя избу магическим сиянием, поплыл к Матвею. Гребень опустился на морщинистую ладонь, и только тогда погас.
— Ну, здравствуй, — пальцы гладили старинную вещь, путешествуя по узору переплетенных рогов, вспоминая давно забытые ощущения. — Поверить не могу…
…
— Как звать тебя? — Матвей посмотрел гостю в глаза.
Никто ничего не заметил. Гости, включая новичка, никогда не вспомнят того, что только что случилось. Кот и старик существовали в двух мирах одновременно. Страшную, недоступную для понимания смертных тайну хранили здешние места. Передавали из поколения в поколение знания, артефакты, традиции. Колдуны деревни хранили бы её и дальше. Столько, сколько потребовалось. Если бы не зло. Зло пришло в Чурмилкино с чёрными крестами и немецкой речью. Зло войны. Зло чуждых знаний и желаний безграничной власти над миром. Если бы не надежда спасти самое дорогое, детей, никогда бы местные знахари не воспользовались этой тайной даже в мыслях, ибо были светлы их помыслы и чисты их души…
— Дмитрий. Дмитрий Орехов.
— Сергей, — Березин подал Дмитрию руку.
После знакомства все молча принялись за еду. Каша из печи таяла на глазах — все проголодались. Марина принялась собирать посуду, но старик её остановил:
— Оставь, дочка. Посуда сама знает, что ей делать.
— Вот видишь. Снова в сказку попала, — шепнул Сергей девушке на ухо, чтобы подбодрить и её, и себя.
Как-то не по себе, когда посуда… исчезает на глазах, а на её месте появляются зажжённые свечи, пучки трав, шкатулки.
— Чудеса… — растеряно проговорил Дмитрий.
— Верно, — согласился хозяин. — Чудеса. Зачем пожаловал, добрый человек? Или заблудился?
Орехов смущённо посмотрел на новых знакомых.
— Не совсем, — он закашлялся. — Мой прадед во время войны в этих местах… воевал, — молодой человек замялся, даже покраснел.
— Твой прадед? — нахмурил брови Матвей. — В этих местах?
Дмитрий кивнул. Закусил губу. Его руки выдавали волнение — гладили стол, поправляли свечи, хотя в том не было никакой нужды.
— В сорок третьем году… спалил фашист деревню, — дед Матвей недоверчиво посмотрел на Дмитрия Орехова. — Не воевал тут никто. Немцы пришли. В лесах округ Чурмилкино партизаны скрывались. Им помогали жители деревни. Продукты. Знахари выхаживали раненых. Выдать их отказались. Фашисты сожгли всех заживо. Загнали в избу и…