Страница 19 из 169
— И?
— Совет матерей пока сошёлся только в одном: нам нужен новый военный командир. Молодой, сообразительный, с гибким сознанием и твёрдыми убеждениями, борющийся не за свои предрассудки, а за жизнь каждого из нас.
— Вы в своём уме? — возмутился я.
— Ты один из немногих понимаешь, насколько она важна со своими знаниями, и — что важнее — понимаешь, что их можно получить от неё только добровольно. Густус хочет выгнать её из города или держать в темнице, пока она не загнётся от инфекции. Знаешь, что он мне сказал? «Девчонка опасна тем, что знает теперь слишком много». И пока он трясётся в очередном приступе паранойи, мне докладывают о новых заболевших детях, которых никто не знает, как лечить.
— Анья. Прекратите. Я не предам командира.
— Я не просила тебя никого предавать, Беллами, — осадила она. — Я говорила с Кларк несколько раз. Она явно знает больше, чем говорит, и, возможно, она враг. Но врагов нужно держать даже ближе, чем друзей. Нужно заставить её захотеть помочь нам, и традиционные методы допросов здесь не работают. Она соврёт, умрёт, и наши тоже умрут. Кому от этого толк? Нам нужны её знания, а не хладный труп, который непременно станет следствием неуёмной паранойи Густуса.
— Вы хотите, чтобы я действовал за его спиной?
— Нет. Я хочу, чтобы ты просто выполнял его приказ присматривать за ней чуть усерднее, чем собирался. Подружись с ней. Хочешь попасть на собрание Коалиции? Я могу это устроить. В благодарность.
— При всём уважении, я не стану шпионить для матерей.
— Не станешь? — Анья хищно сощурилась.
— Я не хочу власти. И в этом мы с Линкольном до ужаса похожи.
— Именно поэтому вы мне и нужны, — она поднялась со стула и шагнула ближе ко мне, возвышаясь над столом. — Что бы тебе ни понадобилось, у тебя есть моя поддержка. Думаю, ты понимаешь, что это значит.
Не дожидаясь ответа, она лёгкой походкой прошагала к двери и, приоткрыв её, обернулась:
— Совсем забыла. Тут кое-кто очень хочет тебя видеть, — а затем махнула рукой кому-то за дверью: — Входите, он будет рад.
И первой в кухню смело протопала маленькая девчушка и уставилась на меня своими большими и искренними глазами, за ней показалась до боли знакомая женская фигура. Рыжие волосы, веснушки, округлая фигура.
— Джина? — я с трудом мог поверить глазам.
— Мам, это папа? — подала голос девочка, в которой я с трудом узнавал дочь. В последний раз я видел её укутанным в пелёнки младенцем, а теперь она стояла рядом с матерью и легко справилась с тем, с чем не справлялись хищники и бандиты — заставила меня испугаться до дрожи.
— Да, Мэди, это папа, — Джина искренне улыбнулась, глядя на дочь, а мелкая, испытав искренний восторг, понеслась ко мне им делиться.
Она мечтала о встрече с папой. Да, папа тоже мечтал о встрече с ней. Конечно, постоянно думал. Да, конечно, у всех хороших пап есть леденцы. Подержать за руку можно. Волосы тоже можно подёргать. Да, щетина бывает колючая, Мэди.
— Я скучала, — шепнула мне Джина.
— Мы тоже, — печально усмехнулся я, вспоминая выволочку от матери три года назад. — Проделала такой опасный путь ради Мэди и ностальгии?
Но она ответила именно то, чего я больше всего боялся.
— Я решила вернуться.
— Серьёзно? Почему?
— Я боюсь, — уверенно ответила Джина, глядя мне в глаза.
— Водный Клан не дружелюбен к матерям? — не понял я.
— Дружелюбен. Только вот сами матери… Они исчезают. Пропадают. Не уезжают под покровом ночи — все вещи на месте, дети в панике, стража разводит руками, не находя следов насилия. Люди болтают. Говорят многое… Я боюсь, Беллами.
Я сглотнул. О чём-то таком разведчики докладывали военному совету несколько месяцев назад. И ещё год назад. Никто не обратил на это внимание, потому что бандиты разнесли ворота на первом кольце, а теперь передо мной стояла бледная и напуганная Джина, Мэди хваталась ручонками за её юбку.
— Матери уже подыскали вам комнаты?
— Да, многие были рады нашему возвращению. Я приняла приглашение Тары.
— Я обещаю, что разведчики не спустят с вас глаз. И я тоже. Всё будет хорошо.
— Ты ранен? — она провела взглядом по повязке на предплечье.
— Ерунда, — отмахнулся я.
Действительно ерунда по сравнению с тем огромным камнем сомнений и тревоги, что повис у меня на шее. Анья не зря стала главой Совета матерей. Её способностями к манипуляции следовало молча восхищаться и подчиняться только из уважения к талантливым партиям. Возвращение Джины и Мэди было ей только на руку. Я боялся, что она найдёт способ, как им воспользоваться.
Идея и правда была дурацкая: подружиться с пленницей… Подумай я о налаживании отношений с Хиляком, с меня бы смеялся до слёз весь отряд. Но я подумал, что относительно неё Анья в чём-то права и, сделав, как она хочет, я смогу обернуть это на пользу Военному Совету. Одетая в нашу хлопковую одежду, с распущенными по плечам и спине волосами, Кларк выглядела знакомой и чужой одновременно. Казалась отдохнувшей, но тревога и горечь всё равно просматривались в её сосредоточенном взгляде.
— Беллами? — она отложила книгу с листами бумаги, на которых делала записи, и поднялась из-за стола. — Что-то случилось?
— Да. Случилось. Мне очень скучно. Из-за травмы руки я даже тренироваться толком не могу, так что ты скрасишь мой досуг.
Я немного приукрасил серьёзность своей раны — она хорошо заживала. Но надо же с чего-то начинать налаживание контактов.
— Болит? Неужели инфекция? Я могу посмотреть, — она шагнула ко мне, хлопок мягко обвил линии её хрупкой фигуры, и я отошёл назад.
— Не надо. Пойдём лучше погуляем. Покажу тебе город. Хочешь?
— Всё лучше, чем сидеть здесь взаперти, — на удивление легко согласилась она.
— Я думал, ты привыкла к замкнутым пространствам?
— Да, но тогда за стеной была смертельная пустота в миллионы километров. А этот мир мне хочется узнать поближе.
Она шагала за мной по улице, совершенно обычные дома разглядывала полными восхищения глазами, бродящих по улицам домашних животных боялась по инерции. Но стоило ей увидеть кошку с четырьмя котятами, спящую в коробке у двери одного из домов, как Кларк тут же растаяла, наблюдая, как они ластятся к матери и мяукают, рассматривая нас широко распахнутыми глазами.
Я взял одного из котят, маленького и рыжего, и протянул ей. Кошка-мать тут же напряглась, рассматривая нас жёлтыми глазами с вытянутым зрачком, и предупреждающе мяукнула. Кларк уставилась на меня с опаской.
— Она тебя не съест. И он тоже. Гарантирую.
Упрямица всё равно не взяла котёнка у меня из рук, только решилась дотронуться до пушистой мордочки и спинки, аккуратно поглаживая пальцами. А затем отпрянула.
— Серьёзно? Ты не боялась гончую, а котёнка боишься?
— Верните его матери, — серьёзно глядя на меня, потребовала она. — Возможно, у животных это развито не так сильно, но мне так будет спокойнее.
Я вернул маленький комок шерсти в коробку, где его тут же принялась вылизывать кошка.
— Скучаешь по ней? По своей матери? — догадался я.
— Очень, — Кларк ответила полушёпотом, будто не могла справиться с эмоциями. — Она осталась там, наверху, и даже не знает, что со мной.
— Можно было подумать об этом до того, как нарушать закон, — пожал плечами я, отказываясь ей соболезновать. Сама виновата в том, что здесь оказалась.
— В следующий раз подумаю, прежде чем делиться чем-то личным, — огрызнулась и отвернулась она.
Я и не думал извиняться. Возможно, для налаживания контактов Анье следовало выбрать кого-то более деликатного? Кларк теперь демонстративно избегала смотреть на меня и тем более даже не думала заговаривать, но со временем так увлеклась происходящим на центральных улицах, что и думать забыла о своей обиде. Под ногами скрипели местами отполированные камни брусчатки, по ним проносились повозки и велосипедисты, звеня в звонки. Мимо проплывали торговые лавки, двух-четырёхэтажные постройки, каждая украшенная на свой манер: росписью на стене, резной дверью, цветущими петуниями в глиняных горшочках. Величественно проходили матери, вокруг них бегали дети, а вдалеке уже слышался хор сотен голосов Народного собрания.