Сто тысяч миль

Я провожал взглядом точку, всё больше растворяющуюся вдали в космическом пространстве, пока названные канцлером советники стройным шагом покидали помещение. Из оставшихся семерых трое ушли следом за ними. Я не знал, куда, и мне было неинтересно. Ещё двое ушли в тот же миг, когда я совсем потерял корабль из виду. Рядом застыла только Эбигейл, как и я, продолжающая вглядываться в мягкое свечение планеты. Я смотрел туда, думая о доме. А что искала там она?

— Я не думала, что вы в самом деле сделаете это, — вдруг заговорила советница.

— То же могу сказать и о вас, — нахмурился я, не понимая, это комплимент или оскорбление. — Но, видимо, мы оба сегодня открыли в себе новые стороны.

— Что ещё она вам говорила?

— Уверены, что хотите обсуждать это по открытой линии?

— Не переживайте, этот разговор только между нами. Вы же не слышите других переговоров? А они есть. Без шлема особо не поболтать. А передатчик скафандра позволяет выбрать частоту и собеседника.

— Это прекрасно. Жаль, что я совсем не в настроении для бесед.

Она недовольно поджала губы, хмыкнув.

— Что у вас с Кларк? Я знаю её версию. Хочу услышать вашу.

— Не думаю, что это ваше дело.

— А я думаю, что моё с тех пор, как она в слезах умоляла меня спасти вас, при всех наорала на канцлера и потом даже додумалась ему угрожать. Как думаете, у нас часто так делают? Да никто не ожидал от неё столько глупостей за раз! Я боюсь представить, что ещё она способна вытворить. Я уверена, что меня сразу же арестуют и изолируют от общества. Если даже нас спасут, я никак не смогу ей помочь. Не смогу быть рядом.

Подтекст в её словах читался очень чётко и отчего-то вызвал глухое усталое раздражение.

— Подозревать меня во всех смертных грехах — это что, ваше семейное хобби? — закатил глаза я. — Думайте что хотите. Я не нуждаюсь в одобрении тех, кто отправил своих детей на верную смерть совсем одних, а теперь почему-то считает себя вправе подозревать и упрекать меня в чём-то. Всё это время там, внизу, за ними присматривали мои люди, а не ваши. Они же спасали их от «Второго Рассвета». Не вы. Не заставляйте меня жалеть, что я лично отвёл их в чёртов бункер, чтобы они могли вам позвонить, советница.

— Да что вы… — опешила она. Резко бросила: — Эти упрёки абсолютно неуместны!

— Знаете, что ещё неуместно? Весь этот разговор. Я не понимаю, к чему он. Вы думаете, у меня и без вас недостаточно желающих влезть в мои дела? Или в чём-то заподозрить? Их столько, что мне сложно сосчитать. И увеличить их количество не то, чтобы в моих интересах. Но я почти уверен, что Кларк не будет сильно счастлива без вас. Она скучала и очень к вам привязана. Так что ради неё, думаю, смогу потерпеть. Надеюсь, что вы тоже.

— О чём вы говорите?

— О том, что единственный способ спасти вас обеих от ареста и казни за измену — это заставить канцлера выдать вас мне в обмен на определённые преференции. Скорее всего, после такого путь сюда вам обеим будет закрыт навсегда. Придётся жить среди нас. На Земле. Кларк, кажется, такой расклад не слишком пугает, а вы… Ну, у вас есть немного времени, чтобы с этим смириться. Другого решения всей этой проблемы я не вижу.

— Вы интересный человек, командир Блейк, — после паузы задумчиво произнесла она.

— Беллами, — поправил я. — Друзья вполне могут называть меня по имени.

— А мы с вами друзья?

— Я надеюсь на это. Враждовать нам ни к чему, советница.

Её ответная улыбка вышла не то нервной, не то смятённой.

— Тогда давайте отложим эти формальности. Можете звать меня Эбби.

— Повторюсь, что было приятно познакомиться с вами, Эбби, — едва заметно улыбнулся я.

Она усмехнулась в ответ. Вдруг предложила:

— Не хотите посмотреть одиннадцатый сектор?

— Почему нет? — пожал плечами я. — Всё лучше, чем сидеть и считать оставшиеся проценты в баллонах скафандра.

— Тогда следуйте за мной. В стыковочных шлюзах интересного мало, а вот лаборатории и медотсек…

Мы бродили по коридорам, словно два фантома. Советнице явно было некомфортно в обществе коллег после признания в предательстве, а мне попросту нечего было с ними обсуждать. Наше вынужденное общение тоже с трудом можно было назвать непринуждённым, но и взаимных претензий больше не наблюдалось. Чтобы развеять напряжённое молчание, я задавал множество глупых вопросов, а Эбигейл охотно на них отвечала, показывая странные приборы и агрегаты. Давала им такие же странные названия, которые было сложно повторить верно с первого раза. Окончательно поставила меня в ступор, продемонстрировав детальное изображение с компьютерной томографии моей раны, распоровшей правое лёгкое. Когда я спросил, как вообще дожил до операционной, она ответила, что тоже не имеет понятия. Потом обрадовала, что её подчинённые в основной части станции уже в процессе разработки универсальной вакцины на основе чёрной крови. Что полная победа над этой дрянью близка как никогда, и то, что случилось сегодня, уже не повторится.

Спустя несколько часов я почти всерьёз решил, что нам конец. В баллоне оставалось ещё где-то двадцать процентов, а вот процент оптимизма начал уползать в минус. Корабль с Небесными заходил на шестой виток. Следующий должен был стать последним, что мы увидим. Засев со всеми в коммуникационном центре в бестолковом ожидании помощи, я думал о доме. О Мэди, матушке, Октавии и Эхо. О командирах — я даже не знал, кто из них смог пережить ту битву. О павших — тех, чью смерть я видел сам. О Линкольне. Моём лучшем друге. О том, по кому мы с Тави будем скорбеть долго и одинаково сильно.

Внезапно зажглись лампы. Ожила вентиляция. В скафандре вновь зазвенел передатчик.

— Как вы там, сэр? Мы успели? Вы в порядке?

Признав голос Мёрфи, я усмехнулся. Не представлял, что буду однажды так рад слышать этого засранца. Успели. Конечно, они успели. В ответ на краткие вопросы Кейна Джон докладывал, что при штурме главной серверной Джаха и его сторонники оказывали ожесточённое сопротивление, но силы, верные Протоколу и канцлеру, оказались мощнее. В миг осознания своего поражения Телониус покончил с собой на глазах у ворвавшихся внутрь. Младший сотрудник коммуникационного пункта Итан Харди, помогавший всё это организовать, арестован и изолирован. Информации о других замешанных в этом перевороте пока нет. Я с удовольствием стащил с себя шлем, когда датчики на экране снова показывали двадцатипроцентный уровень кислорода в воздухе, и вздохнул с облегчением. Мёрфи получил что хотел — свой титул всенародного героя — но была ли разница, насколько это справедливо, если все мы в итоге остались живы?

Советницу Эбигейл арестовали почти сразу же. Меня снова проводили в мою каюту и вежливо попросили подождать. Кейн был слишком занят переговорами с советниками и другими своими подчинёнными — я мог понять это ввиду произошедшего. Но время тянулось, часы летели, а за мной всё никто не являлся. За чтением очередной книжки из многочисленной цифровой библиотеки я даже уснул. Никто не потревожил мой сон. Поняв, что ждать дальше бесполезно, я отправился на поиски сам. Уже не так путался в коридорах после краткой экскурсии от Эбби. Системы безопасности, ограничивающие перемещения без пропусков, отключили, ведь нас здесь осталось чуть больше дюжины. Все двери расходились в стороны, будто по мановению волшебства. Я начинал привыкать к этой потрясающе удобной особенности.

— Командир Блейк? Что вы здесь делаете? — удивлённо приподнял брови советник Пайк, которого я встретил в коридоре.

— Ищу канцлера. Он обещал побеседовать со мной, но, похоже, забыл.

— Не похоже на него, — усмехнулся он. Я не понял этого неожиданного веселья. — Кажется, он был в двенадцатом блоке в последний раз, как я его видел. Сможете найти сами?

— Разумеется. Спасибо, — сдержанно кивнул я.

Пайк направился дальше по своим делам, не переставая усмехаться. Нахмурившись, я взглянул на номер три, светящийся на панели, и свернул вправо. Канцлер сидел в указанном советником блоке за просторным столом перед двумя большими экранами. Он что-то в них напряжённо разглядывал и на моё появление почти никак не отреагировал. Только кратко бросил: