Сто тысяч миль

— Октавия! Мэди! Хватай их! — прокричал я, но сестра будто не слышала.

— Нет, нет, нет, — будто в бреду шептала она, прижимая к себе ослабевшего Линкольна. — Зажми рану. Зажми. Всё будет хорошо. Помощь скоро придёт. Я тебя защищу. Не дам им больше тебя тронуть!

Король рванул ко мне c занесённым для удара мечом. Я взмахнул своим в ответ. Его клинок со свистом рассёк воздух, лезвия встретились снова, схлёстываясь со звоном. Онтари уже бежала к выходу, крепко держа мою плачущую дочь, и когда остриё меча рассекло щёку Роана, я даже не почувствовал облегчения. Король вскрикнул от боли, делая шаг назад, но оружия не выронил. Хотел снова атаковать. В палатку ворвались перепачканные в крови Эвелин и Райдер, тяжело дыша. Заметив сидящую рядом с Линкольном Октавию, встали в боевую стойку, готовясь идти в атаку. На раздумья у меня была лишь секунда.

Я рванул вслед за черноглазой девчонкой. Потому что все эти кровавые жертвы моих друзей не могли быть зря. Потому что я пришёл сюда за дочерью, а не за славой за убийство проклятого короля. Пусть слава за это достанется тем, кто и правда её заслуживал.

Онтари неслась вниз по склону, надеясь скрыться в лесу. Ноги вязли в глубоком снегу, но я собирался догнать её во что бы то ни стало. Сердце билось где-то в висках. Я уже устал. Почти задыхался от этой многочасовой гонки с судьбой. Нет. Я не позволю этому случиться.

Склон закончился. Перед лесом, глубоко уходящим в пустоши, холм здесь огибала небольшая река. Сейчас замёрзшая поверхность воды блестела в сполохах пламени догорающих шатров. Столкновения уже отгремели. Опустилась пугающая тишина. Её нарушало лишь редкое эхо напряжённой битвы у городских стен и моё прерывистое дыхание. Я почти уже мог дотянуться до проклятой беглянки — протянул руку, когда мы выбежали на покрытую льдом реку. Вдоль просвистела стрела. Потом ещё одна.

— Не так быстро! — донеслось мстительное, а потом правую ногу пронзило такой острой болью, что я едва не заорал.

Упал. Повернулся. Старался не смотреть на стрелу, торчащую из бедра. Откатился в сторону. Ещё одна стрела оцарапала лёд совсем рядом с моим лицом. Откинув лук в сторону, Роан зашагал ко мне по льду с мечом наперевес. Я смотрел вслед убегающей Онтари и едва не плакал, понимая, что с трудом могу даже наступить на ногу. Не то что бежать. Плач Мэди становился всё тише. Её слова и крики — тоже. Казалось, что я уже умер. Только сердце ещё почему-то билось.

— Лучше бы я убил её, чем забрал под своё крыло, да? Она будет верить. Из пепла мы восстанем.

Издав какой-то совсем звериный рык, я поднялся на ноги. Достал из ножен меч. От боли в раненной ноге хотелось кричать, но адреналин и ненависть затмили всё. Сжав зубы, я отломил торчащие из раны части древка. Судьба шепнула: вам не пережить бурю. Я сказал ей: я и есть буря.

Наши клинки снова скрестились в поединке. Ублюдок отлично дрался. Лучше всех, с кем я когда-либо сражался. Ботинки скользили по льду. Наш бой походил на танец со смертью — изящный, жуткий, дьявольский, опасный и кровожадный. Выпад — блок, выпад — контратака, выпад — рана, с которой на лёд капала кровь. Он был слишком хорош. Не допускал фатальных ошибок. Рука уже занемела от нагрузки, каждый выступ или шаг простреливали болью вдоль позвоночника прямо в мозг.

Кто-то боится смерти. Кто-то — ею становится.

Я занёс меч, открываясь справа. Дотронулся другой рукой до ножен на поясе. Роан тут же воспользовался слабым местом — рванул вперёд, выбивая оружие из уставшей руки. Меч упал на лёд, посылая по нему сеточку из трещин. Не медля, Роан вонзил лезвие мне под рёбра в прореху между пластинами доспехов. От ужасающей боли побелело перед глазами. Крик застрял в горле, пока я смотрел в его глаза, пылающие ложным торжеством.

— Я же говорил, что сегодня ты умрёшь.

— У меня есть идея получше, — едва слышно прохрипел я. — Почему бы тебе не умереть вместе со мной?

Одним резким движением я всадил ему кинжал прямо в сердце.

В тот же миг меня покинули все силы. Каждая клетка тела зазвенела болью. Мёртвый король завалился навзничь, посылая по льду новую сетку трещин. Колени подкосились. Я коснулся рукояти оружия, по которому лилась моя кровь. Рухнул вниз. Пока хватало сил — смотрел в заросли, где исчезла королевская гадюка. Туда, куда она утащила мою дочь. Замёрзшая вода трескалась с хрустом. Непонятный низкий гул, доносящийся издалека, давил на уши. Кажется, кто-то позвал меня по имени, но я уже не расслышал. Повалился на бок в очередном приступе пульсирующей, лишающей сознания муки.

Гул становился всё громче. Небо рассекли лучами фонари с огромного аппарата, который прорезал воздух винтами. Он быстро долетел к городу и стал кружить над ним, будто гигантский дрон. Битва с ордой мёртвого короля и не думала угасать. Может, эта огромная громкая птица — последний удар от ублюдка с того света? Может, всё было зря?

Миг — и меня поглотила ледяная вода. Лёд разверзся под нашим весом. Все конечности свело судорогой, но шевелиться совсем не было сил. Холодно. Больно. Пусто. Течение пыталось утащить вдаль, но от тяжёлой амуниции я только тонул. Как и тело Роана. Лёгкие жгло. Сожалеть осталось недолго. Всего лишь один вдох.

Мутным взглядом сквозь толщу воды я увидел, как кто-то нырнул следом. Схватил меня за руки. Потащил к поверхности. Я не возражал — да и не смог бы. Не видел смысла. Сознание начало заволакивать тёмной пеленой. Отрезвил только морозный воздух поверхности и парализующая пульсация в ранах. Голоса звучали будто сквозь толщу воды.

— Эвелин! Живой?

— Да. Но сильно ранен. В машину его. Быстрее!

— Аптечка. Здесь была аптечка… Что там нам говорили колоть?

— Чёрт! Не помню! Что-то кровоостанавливающее…

— Твою налево, дай сюда! Ему нельзя вырубаться!..

Всё плыло перед глазами, сливаясь в мутную картинку. Кто-то суетился вокруг. Что-то кричал. В машине болтало на ухабах, но зато было очень тепло. Так тепло и одновременно так холодно. Я смотрел на город сквозь окно, застряв где-то между жизнью и смертью. И вдруг чёрное ночное небо на моих глазах прорезали редкие вспышки. Они помчались, рассекая небо своим светом, устремляясь всё ближе и ближе к земле. А, коснувшись её, превратились в огромную волну пламени. И снова. И опять. Искры всё неслись и неслись друг за другом и обращались огненным дождём. Поджигали землю. Пожирали войско фанатиков, будто скопище сухих дров.

Свет среди тьмы.

Как такое могло быть? Металлическая птица с гулом продолжала кружить над городом.

Наверное, просто галлюцинация. Проекция страха. Опасения, что война сотрёт с лица земли всё. Даже пепел. Даже пустые страницы ненаписанной истории. Меня на них никогда не будет.

При следующем взгляде в небо сознание заволокло ещё более непроглядной чернотой. Больше я ничего не видел.

========== Глава 29. Кларк ==========

Я была рада узнать, что в списке достоинств Аарона Уоллеса оказалась привычка держать слово. Несмотря на мои опасения, новоявленный президент не торопился продолжать дело Данте. Не все приняли его выбор с энтузиазмом, особенно отцовские верные подпевалы, которые грезили о том, как им покорится целая космическая станция. Но когда он пригрозил им возможным повтором ситуации с газом — заткнулись. Поняли, что раз мы смогли переиграть их на их же территории, то чёрт знал, на что мы были способны на своей собственной. Самого Данте Аарон приказал заключить под стражу, пока не решит все вопросы с нами. Кейджа забрали в реанимацию и подключили к аппарату искусственной вентиляции лёгких. Он был в коме, прогнозы — не утешительные, но его брата это явно не расстраивало. Аарон даже не озаботился визитом в его палату. Сразу отправился на беседу с населением бункера, пока я объясняла ситуацию нашим. Потом, не дав даже краткой передышки, пригласил нас для знакомства с руководством. Мы едва не позабыли про «Ковчег» в ходе этой максимально неловкой встречи, где пришлось жать руки и вежливо улыбаться тем, кого несколько часов назад мы весьма уверенно угрожали убить.