Сто тысяч миль

— Убрал руки! Сейчас же! Убрал я сказал! — прошипел Аарон, тоже вскакивая на ноги. — Или я тебе их оторву вслед за твоим крохотным рудиментом между ног, слышал меня, ублюдок? Отпусти. Её. Немедленно!

— А ну угомонились! Хватит меня позорить! Боги! — рявкнул президент и бросил яростный взгляд на Кейджа: — Зря я понадеялся на ваше благоразумие и решил проявить милосердие! Такое чувство, что ты тоже перенял привычки дикарей. Жестокость должна быть оправданной, а ты переходишь все границы. Довольно! Уведите девчонку обратно в темницу, без моего приказа никого не впускать и не выпускать.

— Отец, позволь мне только… — начал Аарон, но президент тут же оборвал его.

— Нет. Ты тоже ужасно себя вёл. Одно твоё присутствие пробуждает в Кейдже только самое худшее. Вон отсюда. Аарона тоже уведите, — указал он охране на сына. — Заприте. Пропуск отобрать. Пусть подумает о своём поведении.

— Понял, подонок? — злорадно усмехнулся Кейдж, усаживаясь рядом с отцом.

Аарон только бессильно сжал кулаки, пока охрана отца выпихивала его из апартаментов. Если до этого у меня и проскакивала мысль попробовать что-то со стола, то теперь при мысли о еде даже тошнило, несмотря на голод. Всё в этой комнате казалось пропитанным мерзостью и ложным чувством собственного превосходства. Ублюдков хуже Кейджа я встречала только во «Втором Рассвете». Или не встречала вообще.

Я провела с Уоллесами ещё не меньше часа. И если общество президента было хотя бы интересным, то его старший сын бесил меня до дрожи. Стоило Аарону и Джульетте покинуть помещение, Кейдж в самом деле стал больше походить на отца в манерах и выражениях, но липкие взгляды в мою сторону всё равно выдавали гнилую натуру. Наверняка, ему даже не нравилась Джульетта. Не нравилась я. Ему нравилось чувство вседозволенности и власти, чувство, что он может так смотреть и прокручивать в голове свои мерзкие мысли. Мне становилось дурно, когда я думала, что придётся трудиться под его наблюдением. Но президент был непреклонен.

И пока я дни напролёт работала в лаборатории под пристальным наблюдением Кейджа, Рэйвен и Джон всё лучше изучали внутреннюю систему бункера. Даже с теми инструкциями, что оставил Аарон, незаметно пробраться во многие части сети было весьма нелегко. Но они не зря были лучшими: с каждым днём влезали всё глубже и всё дальше. Время уже начинало поджимать: меня несколько раз вызывали на сеансы связи с «Ковчегом». Они докладывали о готовности вылететь со дня на день.

Аарона я случайно встретила в коридоре по пути в лабораторию. Он шёл куда-то под конвоем, но ради меня врывался из кольца охраны и схватил за локоть, останавливая. Моя охрана впала в краткое замешательство, но лезть к президентскому сыну не стала.

— Что тебе наобещал мой отец? Ты серьёзно ему поверила?

— А что такого?

— Что такого? Ты шутишь?

— Не лезь в мои дела. Ты первый меня предал, хотя мог предупредить. Теперь уж извини, что я преследую свои интересы.

— Ты не понимаешь, с кем связалась. Да они же…

— Мистер Уоллес, пойдёмте, иначе мне придётся доложить вашему отцу, — проговорил один из охранников.

Аарон посмотрел на меня, ища хоть какое-то понимание или согласие, но не нашёл их в моих глазах. Он отпустил мою руку и, понурив голову, зашагал дальше по коридору. Мне даже захотелось бросить что-то вслед, но я не позволила себе поддаться эмоциям. Мои соглядатаи непременно доложили бы каждое слово Кейджу. А самый гадкий из Уоллесов и без того в лаборатории не давал мне прохода. Делал вид, что контролирует рабочий процесс, а потом будто бы невзначай касался моей талии, сопровождая это сальным взглядом. Сжимая зубы, я терпела и даже ни разу не послала его к чёрту. Боялась, что такое только спровоцирует его. А лишние проблемы пока были ни к чему.

Несмотря на все договорённости и скорый прилёт делегации со станции, иногда мне казалось, что я заперта в этом подземелье навечно. Я понятия не имела, смогу ли вообще хоть когда-то выбраться отсюда. Вернуть себе хоть какую-то свободу. Спасти всё, что было мне дорого. И чтобы совсем не впасть в тоску, иногда я просто позволяла себе закрыть глаза. Лечь. И вспоминать. Моя усовершенствованная генной инженерией память всегда впитывала всё в мельчайших деталях. Раньше — бесчисленные учебники и обучающие фильмы. Сейчас — огромный новый мир. Поэтому даже первую встречу с землянами я помнила так хорошо, будто она случилась вчера. Помнила всех, кто показал мне Землю по-настоящему. Особенно его. Беллами. Помнила наши прогулки по городу, полные перепалок. Танцы на празднике. Наш поцелуй на балконе после них, когда я окончательно пропала, хотя сама ещё этого не поняла. Всё, что было после. Я так скучала. Не раз я позорно повторяла за Джульеттой на том ужине Уоллесов: улыбалась сквозь слёзы, зажимая рот, чтобы никто не услышал, что я плачу. Хотелось верить, что та невидимая нить, которая сводила нас друг с другом раз за разом, не оборвалась. Что она сведёт нас снова.

— Кажется, я нашла его, — заявила Рейес тем утром, когда мы уже почти потеряли надежду. Её тон был уставшим, под глазами залегли тёмные круги. Она явно не спала всю ночь напролёт. Но нашла.

— Кого? — не поняла я.

— Способ включить аварийный режим без президентского пароля. Аарон говорил про возможную лазейку, но не знал, где искать. А я нашла.

Я невольно затаила дыхание. Вот диверсия, которую мы искали.

— Сегодня?

— Да. Сегодня.

Тянуть было больше некуда, я и сама это понимала. Старт миссии с «Ковчега» был запланирован на ближайшие девяносто шесть часов. Синтезированный газ уже ждал своего часа в баллонах. Сегодня с работниками лаборатории я должна была закончить последнюю партию. Активация аварийного режима означала режим чрезвычайной ситуации. На этот случай у руководства была возможность сбежать в специальный безопасный отсек, который был полностью автономен от остальной части бункера. Кроме одной маленькой детали — вентиляции. Узел обоих воздуховодов по чертежам, данным Аароном, был именно у лаборатории. За очередной заблокированной дверью, которая с некоторых пор перестала быть проблемой. С тех самых, как меня ежеминутно раздражал своим присутствием избалованный и заносчивый сын президента с пропуском высшего уровня.

— О чём задумалась, дорогуша? — я сама не заметила, как Кейдж оказался рядом. Я оглядела его самым таинственным из возможных взглядов и вздохнула. — Ну?

— На самом деле… думала… про кое-что, что не даёт мне покоя.

— Что именно? Что-то обо мне, а? — елейно уточнил он.

Я едва не сморщилась, когда этот гад наклонился ближе. Надеялась только, что последующая улыбка вышла максимально обольстительной.

— Да. О вас. О том, что… что я хочу, чтобы мы остались наедине.

— Прямо здесь?

— Да, здесь. Мне тут очень нравится, — ответила я и даже слегка виновато прикусила губу. Получила в ответ очередной мерзкий взгляд. Даже затошнило.

— И чем ты хочешь тут заняться? — его рука дотронулась до моего плеча и заскользила по спине всё ниже и ниже. Пришлось прикусить губу ещё сильнее, чтобы улыбка внезапно не превратилась в злобный оскал.

— Химией. Кажется, я в этом хороша, — ответила я и нахмурилась, бросая недовольный взгляд на многолюдную лабораторию. Потом попыталась звучать максимально кокетливо: — Но, боюсь, это придётся отложить, да?

Не знаю, на что он купился больше — на мою актёрскую игру или на своё собственное стремление выдать желаемое за действительное — но отправился делать именно то, что я хотела. Выпроваживал лаборантов сегодня на отдых пораньше. Возражать Уоллесу никто не пытался. Я успела написать Рэйвен и Джону короткое сообщение, чтобы были готовы, а затем коснулась свёрнутой тканевой салфетки в кармане костюма. Я вымочила её в сжиженном газе. Приложить ко носу и рту — вырубит за секунд тридцать. Это не хлороформ, которому нужно было пять минут, это — будущее. Сердце испуганно билось в груди от ужаса ситуации, в которую я сама себя загоняла, но выбора не было. Пропуск сам себя не добудет. А кем был Кейдж по сравнению со «Вторым Рассветом»?