Сто тысяч миль

— Весьма неплохой анализ для… как ты там сказал? Туповатого моралиста? Впрочем, всё это так очевидно. Странно, что до тебя дошло только сейчас. Для вас, мужчин, обычное дело разрушить мир, только бы обрести славу и затащить недоступную женщину в постель.

— Может быть. Ну, или нет, — я не удержался от улыбки. — Ты забыла о главном. Я же туповатый моралист, верно? Всё это время меня вело вовсе не честолюбие. Я делал то, что делал, просто потому, что так было правильно. И это — именно та причина, по которой у тебя ничего не получится.

Анья отложила бумаги в сторону и наградила меня долгим изучающим взглядом. Не верила словам, но от моей нарочито расслабленной интонации и позы ожидаемо напряглась. Туповатые моралисты в её понимании не умели играть в политические игры и блефовать. А, значит, здесь что-то было не так.

— Ты же понимаешь, что у меня уже всё получилось? Это не остановить.

— Согласен. И теперь это исключительно твоя проблема.

— Что за бред ты несёшь?

— Мои люди принесли мне кое-что из твоей нелегальной корреспонденции. И что-то мне подсказывает, что мало кто будет в восторге, когда я расскажу про твой сговор с Водным Кланом.

— Какого чёрта ты себе позволяешь? — она вскочила на ноги. — Кому пытаешься угрожать, мальчишка?!

— Не советую на меня орать, — прищурился я. — Это не только некрасиво, но ещё и чертовски опасно с тех пор, как у меня появились доказательства того, что гостиницу сжёг совсем не «Второй Рассвет». Это сделала ты. Была бы ты не так занята своими интригами, додумалась бы, что планшеты Небесных записывают разговоры. Спасибо технологиям, теперь я знаю каждую грязную деталь твоего предательства.

— Наглый блеф!

— Не веришь? Хочешь послушать? Без проблем, — я достал устройство, включил файлы Мёрфи, и нескольких секунд записи хватило, чтобы Анья стала бледнее мела.

— Джон. Скотина, — сквозь зубы прошипела она.

— Благодаря этим записям я расколол пару твоих доверенных лиц. Они у нас. Во всём признались. И теперь это не слово Небесных против твоего. Теперь это слово моего Совета. Моё. Каковы твои ставки? — с мягкой улыбкой осведомился я.

— И что от этого толку?! Небесных это всё равно не спасёт!

— Не спасёт. Но тебя эта тайна уничтожит. И репутации Совета матерей тоже конец с тех пор, как ты его глава. Всё это будет очень удобным поводом объявить в городе то, что раньше называли военным положением. И передать всю полноту власти военной администрации. То есть нам. Видишь, как интересно получается. Ты хотела избавиться от меня. А вышло так, что вручила мне способ избавиться от себя самой. С тех пор, как в моих верных подчинённых добавилось ещё двести воинов Эвелин, провернуть это будет легче лёгкого. Вот за что я хотел сказать спасибо в начале нашей беседы. За такую беспрецедентную возможность. Это невероятный подарок. Благодарю от всей души.

Раздражённо выдохнув, Анья заметалась, то отходя к книжным полкам, то снова возвращаясь ко мне. Она напряжённо сжала кулаки. Не могла понять, чем бить такой козырь, потому с плохо скрываемой яростью процедила:

— Хотел бы сделать, как говоришь — сделал бы сразу. Не предупреждал бы. Зачем ты пришёл? Чего хочешь?!

— Ох, ну вот. Наконец-то разговор перешёл в нужное русло.

— Что тебе надо, Блейк?!

— Ничего сверхсложного, — жёстко бросил я. — Чтобы ты включила мозги и поняла, что единственная тупица в этой комнате — это ты. Как можно было поверить, что фанатики угомонятся от твоей идиотской сделки? Дура. Да, они заберут Небесных, а потом всё равно сравняют город с землёй. Знакомая тактика, а? А теперь сядь и подумай, как именно ты будешь это втолковывать толпам своих наивных последователей. Чётко. Ясно. И доходчиво!

— То есть я должна сказать, что их вера в мир — бред?! И какую альтернативу мне им предложить?!

— А это уже не моя проблема! Хватило мозгов заварить эту кашу — теперь расхлёбывай. И помни, что если с Небесными хоть что-то случится — тебе конец. Попробуешь что-то выкинуть или попытаешься как-то мне мешать — тебе конец. Не сможешь совладать со своей паствой — все узнают, что «Второй Рассвет» в том пожаре был ненастоящий. И что же будет? Точно. Тебе конец.

Её всегда прежде бесстрастное лицо перекосило от гнева, и для меня не было зрелища приятнее. Змеюка точно не ждала ничего подобного и теперь в панике извивалась, пытаясь укусить правдой побольнее.

— Так просто они не угомонятся. И лучше не станет даже если ты в итоге раскроешь всем мой секрет! Все знают, что ты заодно с Небесными. Видели тебя с ней. Они всё понимают, и убедить их было легче лёгкого. Все они не доверяют вообще никому в вашем Военном Совете, потому что там целая куча твоих прихвостней! Настолько не доверяют, что ты узнал обо всём последним! Я могу им объяснить, но сработает ли это? Ты уже подумал об этом? Что ты будешь делать с этим, командир?

— А это уже совсем не твоё дело. Твоё дело — просто делать, что говорят. Вроде не сложно.

— Да пошёл ты! — рявкнула Анья в панике от безвыходности своего положения.

— Отлично. Рад, что мы поняли друг друга, — довольно улыбнулся я.

— Не могу ответить тем же, — злобно бросила она мне вслед. Моя улыбка стала только шире.

Но торжество длилось недолго. Сладкое послевкусие от унижения Аньи стремительно испарилось под натиском разума. Я выиграл битву, но всё ещё не выиграл войну. Эту огромную игру с ненулевой суммой. Такую, что любая теория игр из умных книжек была бы в ужасе.

Несколько долгих секунд я смотрел на деревянную дверь комнат, где сейчас жил горец. Старался не злиться, но не получалось. Чёртов крысёныш всё же получит своё, даже не ударив для этого палец о палец. Другого выхода проклятая Анья мне не оставила.

Горец по-хозяйски расположился за столиком у окна, склонившись над шахматной доской.

— Ого. Какие люди, — удивлённо протянул он и так самодовольно посмотрел, что мне тут же захотелось ему врезать.

— Есть разговор, — я сел напротив, мельком оценивая расстановку фигур в партии, чтобы не думать, как же сильно он меня бесит.

— Ну, наконец-то. А то я думал, что до конца своих дней буду играть в эти долбанные шахматы сам с собой. Партию, землянин?

— Можем продолжить твою.

— Тогда тебе шах. Уверен? — он передвинул белого ферзя на несколько клеток и сложил руки на груди.

— Да. Шах — это просто ход. И, как и любой ход, он может быть как хорош, так и плох, — ответил я. И передвинул чёрного ферзя, поднимая взгляд на горца. — Перекрёстный шах.

— Неплохо. Но у тебя нет пешек. У меня — есть. Сейчас мы разменяем ферзей, и стоит нам закончить размен — пешка станет королевой, — не без бахвальства парировал он. — У меня очередь хода. Жаль, но в этом эндшпиле у тебя нет шансов.

— Согласен. В этой партии победа за тобой, Аарон.

— О, — он удивлённо вскинул брови. — Уже не Хиляк. И не горец. Интересно.

— В ближайшие пару дней ты будешь свободен. Готов вернуться домой?

— Что? — ещё сильнее удивился горец. — Ты меня отпустишь?

— У нас есть договор обмена с участием Небесных. Уже забыл?

— Я никогда всерьёз не верил в эту сделку.

— Зря. Она состоится.

— В чём подвох?

— Ни в чём.

— Почему ты пришёл? У тебя нет шестёрок, через которых можно передать мне приказ паковать вещи?

— Я пришёл поговорить. Не как землянин с горцем. Не как враг с врагом. Я пришёл просить тебя об одолжении.

— Вот теперь я действительно заинтригован, — Аарон сложил руки на груди, неотрывно глядя на меня.

— Надеюсь, учитывая контекст ситуации, ты оценишь, что это просьба, а не шантаж. Поймёшь, сколько выдержки мне понадобилось, чтобы засунуть свою гордость подальше и сказать «прошу» именно тебе. И прежде, чем предать, ты вспомнишь, что я сохранил тебе жизнь и позволил вернуться домой. Мне нет дела до того, что ты задумал и каковы твои мотивы. Или каковы твои планы на эту сделку. Но мне есть дело до Небесных. Я прошу тебя позаботиться о них. Хочу, чтобы ты дал мне слово, что вы не причините им вреда.