Всё не случайно

— То есть, — проходит поцелуями по скулам, носу, едва касаясь губ. — Ты совсем не против?

— Против, — начинаю, а Тимур замирает. — Если ты перестанешь.

Усмехнувшись, целует уже так, что я забываю, что надо дышать, хоть и возможности не было.

Мы вновь перемещаемся в кровать. Тимур безумно нежен, и, быть может, я не права, но мне кажется, что такой он только со мной. Я видела его на работе, слышала, как он разговаривает по телефону. Это всегда серьёзный, собранный, порой жесткий Тимур. Однако по отношению к себе я даже голоса повышенного ни разу не слышала. Но между нами всё же чувствовалась стена. Нам было очень хорошо друг с другом, но о будущем мы оба не хотели говорить.

Уже ночью, когда я снова лежу на его груди, а он поглаживает моё плечо, я всё же уточняю:

— У тебя есть кто-то ещё? — мне всё же важно было знать, что нет. Если он скажет, что кто-то есть, то я сразу же прекращу наши "отношения", и у нас останется только сын.

— Нет, — шепчет, целуя в висок. — Я тебе никогда не изменял. После тебя ничего серьёзного не было. Сейчас только ты.

Его умение сформулировать так, чтобы у меня внутри всё начало плавиться, я любила до безумия.

— А у тебя? — с улыбкой уточняет. Знает же, что нет.

— Есть, — начинаю, чувствуя, как твердеет грудь подо мной. Дурак. — По понедельникам у меня Василий, по вторникам Акакий, по средам Никифор...

— По тонкому льду ходишь, — смеётся, начиная щекотать. Я вмиг начинаю смеяться с ним, когда Тима нависает надо мной.

— Нет у меня никого, — серьёзно, но с улыбкой. — После тебя не было вообще.

— Моя девочка, — улыбается по-мальчишески, обнажая ямочки и начинает собственнически целовать.

Кажется, на сегодня у нас запланирован марафон.

Глава 12

На работе дела идут в гору. Выручка растёт в обоих заведениях, и я делаю всё возможное для этого. Реклама, новые предложения — отдел маркетинга в моём лице в восторге. На работе мы почти не встречаемся. Тимур занимается другой работой.

Если пересекаемся, то сохраняем серьёзный настрой и дистанцию. Но вот в кабинете...

— Виктория Андреевна, вас зовёт Тимур Рустамович.

Удивлённо вскинув брови, сразу направляюсь в кабинет.

— Звали, Тимур Рустамович? — спрашиваю

— Закрой на ключ, — твёрдо просит парень, а в глазах смешинки плещутся.

Я без вопросов закрываю, а спиной уже ощущаю его мерно вздымающуюся грудь.

Горячие губы целуют сзади шею, а потом меня плавно поворачивают:

— Если ты будешь так одеваться на работу, — якобы угрожающе, но улыбаясь, произносит Тима. — Я буду постоянно вызывать тебя на ковёр.

— Ты хотел сказать на стол или кожаный диван? — весело заигрываю. А что не так с моим нарядом? Ну да, юбка короткая, каблуки, водолазка просвечивающая слегка. Но ткань же прикрывает, где надо.

Он чмокает меня в губы, перемещая меня на стол. Что ж, стол так стол. Я попутно начинаю расстёгивать пуговицы на рубашке. Тимур одной рукой поглаживает ногу под юбкой, вторая покоится на пояснице.

— Как хорошо, что Никите ничего подобного не досталось. Я когда тебя там увидел и услышал, что он говорит о тебе — сразу захотел клуб этот чёртов подорвать, — признаётся. Могу представить, что ему говорил Сёмин. После увольнения он меня не беспокоил. Расчёта я не требовала, для меня главным было, чтобы просто в покое оставил.

— Им всем доставалось только облизываться, — отшучиваюсь. — Ну и рука в помощь.

Тима впивается в губы, словно пытается поставить печать. Глубоко, чувственно, грубо. Всё смешивается в одно.

С ним мне плевать на все правила и условности. Ну и что, что мы сейчас на работе? Подумаешь, занимаемся сексом прямо на столе.

Когда Тимур заканчивает, уперев руки в стол, а я обнимаю его, сцепив руки за спиной и уткнувшись подбородком в плечо, я всё же подмечаю:

— Ты плохо на меня влияешь.

— Да? — удивлённо спрашивает Тим. — А я думал, наоборот, хорошо.

— Мне — да, — усмехаюсь. — А влияешь плохо.

— Я твой начальник, — говорит серьёзно. — Я должен влиять на тебя. И, кстати, кому всем приходилось облизываться?

— Всем желающим, — уклончиво отмечаю.

— Пусть дальше облизываются, не отдам, — а вот это уже без тени смеха. Точно не отдаст. Не то чтобы я против.

Просто молчу в ответ. Зачем портить момент?

Однако, его всё равно портят, так как это мы устроили себе перерыв, а работа зовёт.

Когда мы приводим себя в порядок, я уточняю у Тимура, приедет ли он сегодня.

— Сегодня не смогу, уезжаю, но завтра уже вернусь.

Скрываю своё расстройство за шуткой:

— То есть, ты сам не сказал об этом Руслану, и теперь я буду слушать обиженный бубнеж твоего сына?

— Да нет, — смеётся, обнимая за плечи. — Я просто вот только узнал.

— Ну конечно, так я и поверила. Ладно, тогда у мамы останемся сегодня ночевать.

После череды приятных поцелуев я всё же покидаю кабинет.

После работы заезжаю за продуктами для мамы. Хоть она каждый раз и отнекивается, я всё равно везу. Заодно и ужин приготовим.

— Вика, девочка моя, ну зачем? Я ведь просила, — ожидаемо.

— Затем, — смеюсь. — Ужин будем готовить. У тебя сегодня можно остаться?

— Конечно, зачем ты спрашиваешь? Я всегда вам рада.

— Мама, — бежит Руслан.

— Привет, сынок. Как дела?

— Холошо.

— Сегодня у бабушки останемся, ладно?

— Ура! — бабушка нам позволяла всё, поэтому мы её очень любили. — А папа тоже приедет?

— Нет, малыш. Папа уехал по работе.

— А почему он мне не сказал? — расстроенно спрашивает.

— Он поздно узнал. Не успел, малыш. Завтра уже приедет. Будешь помогать нам ужин готовить?

— Ладно, — все ещё расстроен, но уже заинтересован.

Весело проводим время за приготовлением. Руслан у нас дегустатор. Особенно ему нравится брать на пробу крем для торта. Когда он весь угваздался этим кремом, который стекает по подбородку на пол, я делаю фото и отправляю его Тимуру.

Уже ночью, когда Руслан спит, мы с мамой болтаем о жизни.

— Как Анюта? — беспокоится.

— Врач говорит, что всё более-менее хорошо, но лежать ещё придётся, — даже разрешил посещение, но я схожу сама. Боюсь, Аня начнёт давить на жалость, а мама больше расстроится.

— Ну хорошо, главное, чтобы ей лучше стало, и она дурь эту бросила. Как Тимур? Я смотрю, Руслан к нему прикипел.

— Да, — улыбаюсь. Во мне не было ревности на это. Сыну не хватало присутствия отца, не удивительно, что он так его ждёт и расстраивается. — Мы без папы вообще не можем. Да и Тима без него тоже.

— А у вас как? Я же вижу, что глазки, вроде, сияют, но и грусть никуда не делась.

— Не знаю, мам. Мы это не обсуждали. Я просто боюсь, что он снова пропадёт. А он очень нужен Руслану... и мне тоже нужен. Идёт, как идёт. Я не могу его отпустить. Хоть это и неправильно, но я согласна на всё, что он предложит. На любые его условия.

— А если он сам уйдёт?

— Я держать не стану. Значит, мы останемся родителями Руслана, и всё.

— А сможешь? — я знаю, что мама не просто так спрашивает, она переживает.

— Не знаю, — шепчу. Я вообще с ним ничего не знаю. — Только не осуждай меня, пожалуйста.

— Ну что ты, девочка моя, как я могу тебя осуждать? Я прекрасно тебя понимаю. Ты любишь. Сильно любишь. А в любви нет правил. Она часто бывает противоречивой, сложной, непонятной. Но если она есть в жизни человека хотя бы даже и на короткий срок — это огромное счастье. Несчастные люди не те, которые потеряли любовь, а те, которым не довелось её найти.

— Спасибо, мам, — шепчу в слезах. Она как всегда права. Когда мы разошлись с Тимуром в первый раз, мне было очень больно, но спустя время я была благодарна, что он когда-то был в моей жизни. Я всё же верю в то, что всё не бывает просто так, и наша встреча не случайна.

Мы разбредаемся с мамой спать уже после полуночи, и я долго ворочаюсь. Как бы ни гнала эти мысли, всё равно думаю о том где он и с кем. Мы ведь в верности не клялись. Что, если я — это просто удобно? Подобие семьи, завтраки, обеды, ужины. Управляющая, юрист, мать ребёнка ещё и секс в одном флаконе. Кажется, мне мало платят. Горького усмехаюсь над вообще не смешной шуткой. На самом деле, Тимур платил огромные деньги, постоянно покупал Руслану всё необходимое и спрашивал нужно ли ещё что-то. Закрыл мой долг. Точнее, долг Ани. Определил её в клинику. Ну это же всё из-за чувства вины? Благодарности за сына?