Страница 39 из 57
Показано сцепление качеств, определяющих облик человека. Любовь к стяжанию приводит к воровству, презрение ко всему, что не приносит выгоды,— к расправе над щенком, стремление выгородить себя — к клевете. Таким, очевидно, и запомнится Сашуку весь этот эпизод его детства — клубок нравственной грязи. И у здоровой натуры, а именно таким изображен Сашук, должно родиться отвращение к моральной нечисти, стремление противодействовать ей.
Не так уж много злых на страницах повести — хороших больше. Добрые и внимательные формируют душу мальчика, жестокие наносят ей раны — шрамы от них остаются надолго, может быть навсегда...
Эпизод гибели щенка — в конце повести. А прежде было важное для мальчика знакомство со Звездочетом — так отрекомендовался Сашуку астрофизик, путешествующий на «Москвиче» с женой и дочерью. «Бородатый чудик» в трусах и разрисованной рубашке — определяет его Сашук. Первый разговор с ним философский — мальчик интересуется, правда ли, что своя звезда есть у каждого человека. Звездочет подтверждает, но ставит перед Сашуком сложную задачу — перевести поэтичное представление о реальной «своей» звезде в небе в план метафорический. Звезда низводится с неба на землю, поиски ее становятся делом, трудом. Для начала надо рано вставать, советует Звездочет, преодолевать лень, а то можно и жизнь проспать. И тогда не найдешь своей звезды... Дидактично это только в кратком пересказе — разговор в повести не надуман и серьезен.
Тайный поход ночью к пограничникам, чтобы посмотреть, как они ловят шпионов, отношение Сашука к богу и его чудесам, о которых рассказывала бабка, встреча с подлинным чудом, с «оранжевым богом» — автомобилем, в котором путешествует Звездочет... Все эти эпизоды значительны, психологически достоверны, во многом определяют тональность «Мальчика у моря». Но останемся в пределах стержневой темы повести.
С Анусей, дочкой Звездочета, Сашук быстро находит общий язык. Он подарил ей дохлого краба, и Ануся, по совету отца, приняла подарок. Но вот жена Звездочета...
«— Где ты взяла эту вонючую гадость? — с отвращением говорит Анусина мама, выхватывает у нее из рук краба и отшвыривает в сторону».
Она из тех, кто отшвыривает и дохлых крабов и живых людей. Эта избалованная, себялюбивая дама по душевной грубости оказывается во внутреннем родстве с Игнатом. Ни слова не говорит автор об этом родстве — сопоставление он предоставляет читателям.
«— Зачем ты привела этого грязного мальчишку? Вон у него болячки какие-то на носу... Подцепишь какую-нибудь инфекцию [...].
Дальше Сашук не слушает. Он поворачивается, засовывает сжатые кулаки в карманы и уходит. Уши у него снова горят. От обиды» (стр. 176).
Это только первая обида. Дружба с Анусей налаживается, но снова мать грубо гонит Сашука — ей нет дела до чужих сопливых детенышей. Трудно с ней Звездочету, доброму, но с характером слишком мягким для такой жены. Тут опять соседство злого с добрым, прямое их противопоставление. Звездочет страдает и всякий раз, несмотря на противодействие жены, восстанавливает справедливость. Он доставляет Сашуку высшую радость — катает его на «оранжевом боге» и даже позволяет погудеть. Всякий раз, как Звездочет делает добро, жена его бесится и требует зла. Образ ее вполне реалистичен, но все же это в какой-то мере и мачеха народных сказок (впрочем, и мачехи сказок ведь не придуманы — фантастичны только счастливые похождения их падчериц). Как раз для сказок характерно такое прямое противопоставление добра и зла, как в «Мальчике у моря».
Заболела мать Сашука, она может погибнуть, если не отвезти ее немедленно в больницу. Бегает отец,— ни лошади, ни машины нигде нет. Только у одного сытого бюрократа «газик». Но ему чужая беда — не беда. Неохота ему время терять — ждать, пока обернется машина. Тут всплывает в памяти Сашука, свидетеля разговора отца с бюрократом, образ злого начальника, которого побил Жорка, и непонятное слово, которым его назвал рыбак. «Сам себя не помня, Сашук сжимает кулаки и что есть силы, со всей злостью, на какую способен, кричит в налитую, обтянутую рубашкой спину: «Самордуй!» У него уже составилось представление о типе людей, которых можно обозвать этим словом.
А матери все хуже. На счастье, приезжает с прогулки Звездочет. Сашук ведет к нему отца. У Звездочета, конечно, сомнений нет — надо везти. У жены его тоже сомнений нет — везти не надо: «Хватит с меня грязи, благотворительности, паршивых мальчишек...»
Не потерявший совести Звездочет отвозит мать Сашука в больницу, но и жена на своем настояла — на следующий день семья уезжает на курорт.
А Сашуку снится сон. Звездочет везет его проведать мать в больницу — то есть не везет, Сашук сам ведет машину, а Звездочет рядом, пассажиром. На дороге встречают развалившуюся машину самордуя. Тот униженно просит подвезти его. Но Сашук и Звездочет непреклонны: «Пусть теперь сидит здесь. Пускай знает про справедливость».
Мчится машина, сигналит Сашук, и встречает их мамка, веселая, совсем здоровая. Доктор говорит Жоркиным голосом:
«У нас в два счета. Наука!»
«Тогда садитесь,—говорит Звездочет,— и я отвезу вас на край света. Или прямо в космос...»
Тут Сашука разбудили, и он заходится отчаянным плачем.
«— Ты чего, дурной? — удивляется Жорка.
— Не-правда!..— захлебывается слезами Сашук.
— Что — неправда? — спрашивает Иван Данилович.
— Все неправда! — кричит Сашук и плачет, спрятав лицо в согнутый локоть» (стр. 213).
В сказках справедливость восстанавливается волшебством, в реалистической повести Дубова — во сне.
Только во сне оказывается здоровой мать, только во сне может Сашук научить самордуя справедливости...
Уезжает Звездочет с семьей. И Сашук дарит Анусе самое дорогое, что у него осталось,— кухтыль из зеленого стекла. Сашук счастлив своей щедростью, Ануся счастлива подарком.
«Мать смотрит на кухтыль, ноздри у нее начинают раздуваться и белеют.
— Опять какая-то грязная гадость?
Она выхватывает у Ануси кухтыль, яростно отбрасывает его в сторону [...]. Ануся в ужасе всплескивает руками, поднимает опавший мешок из сетки — там звякают стеклянные обломки.
— Зачем! Как не стыдно! — кричит Ануся и, заливаясь слезами, бросается к отцу: — Папа, папа, ну скажи же ей!..
[...] Вместе с кухтылем разбивается еще что-то такое, чего Сашук не умеет сказать словами, но отчего ему становится невыносимо горько».
Вот так и ранят детские души равнодушные или злые люди.
Потом та история с Игнатом — гибель щенка. Сашук корит себя: оставь он кутенка дома, может, жил и жил бы...
Насыщенны событиями, переживаниями, мыслями дни мальчика у моря. Были радости — дружба с Жоркой, Звездочетом, Анусей, знакомство с «оранжевым богом». Были горечи, встречи, жгущие душу несправедливостью плохих людей.
Всю гамму переживаний пройдет десятилетний читатель вместе с Сашуком. С ним будет счастлив поездкой на автомобиле, с ним будет плакать над погубленным бессмысленной злобой щенком, над чем-то разбитым вместе с кухтылем...
И взрослый читатель не останется равнодушным к этой глубоко эмоциональной, трогательной повести о справедливости и зле.
Трудно быть маленьким. Не забудем об этом. Постараемся помочь каждому Сашуку, с которым столкнет нас жизнь, чтобы меньше было вокруг него непонятного зла, чтобы жил он в мире справедливости — в мире Жорки, Ивана Даниловича, Звездочета, а не Игната и Анусиной мамы. К этому зовет Дубов, об этом его мечта, тревога и забота.
Не буду говорить о двух повестях Дубова, опубликованных в 1963 году. Одна из них — «У отдельно стоящего дерева» — не связана с нашей темой. Ее герои — взрослые; действие происходит во время войны, и написана она под свежим впечатлением недавних событий. Время работы над повестью указано 1945— 1963, и первая дата чувствуется отчетливее, чем вторая,— повести не хватает той художественной зрелости и глубины психологической трактовки, которыми вполне обладал Дубов к 1963 году.