Скрипки, они такие

«Напрасно ты, Лёнька, за меня беспокоишься. У меня всё хорошо!»

И тут слышу – жужжание. Средний стал вырастать вверх, аж почти до потолка. Потом наклонился и навис надо мной. Из глаз вырвались красные лучи, как у лазерного прицела. Они просканировали меня всего насквозь. В теле стало покалывать мелкими иголочками. Я замер: бежать всё равно некуда. Опять стал себя убеждать, что совсем не страшно и не больно. Надо чуть-чуть всего потерпеть.

В следующий момент робот поднял руки и положил их мне на плечи. Ой, как тяжело стало! Присесть захотелось под таким железным грузом, ноги подгибались. Слёзы подступили, но я сдержался.

– Всё равно я тебя не боюсь, железная балбесина!

Он начал ещё сильнее жать мне на плечи.

И вдруг что-то лязгнуло. Я отклонил голову вбок от Среднего, в сторону звука, и увидел, что за ним, на противоположной от окна стене, появилось отверстие, и там ярко засветился синий экран, а на нём забегали разные знаки – как в компьютере, когда хакеры вскрывают секретные сайты.

Знаки забегали, строчки запрыгали… Меня замутило, как будто я еду в машине, и закружилась голова. Я отвернулся от экрана, а Средний всё сильнее давил на плечи. Я уже вскрикивал – так, негромко. Дышать очень тяжело. Почувствовал, что лоб у меня по́том покрылся, уши горят, как будто меня сильно-сильно ругают.

Я снова высунулся из-за Среднего и посмотрел на экран. Там, на синем фоне, высветилось красным: «ОПАСНЫЕ МЫСЛИ» – и куча восклицательных знаков. И тут же раздался вой сирены.

Вот тут-то у меня сжалось всё внутри: подумал, сейчас грохнусь на пол. Под звуки сирены дверь распахнулась, и в комнату ворвались дядька-охранник, Лёнька и женщина-служащая.

Охранник пытался снять с меня руки робота, а женщина подбежала к стене, что-то там понажимала, и робот сразу начал уменьшаться в размерах и опустил руки. Стало легче: я задышал, и у меня хватило сил выбежать из комнаты.

В тамбуре воздуха ещё больше – хорошо. Лёнька за мной побежал, смотрел на меня глазами, полными ужаса.

– Всё нормально, Лёнька, – пытался я его успокоить. И себя заодно.

Охранник вышел за нами, взял меня на руки, как маленького, и мы вместе зашли в зал банка. Двери за нами громко захлопнулись.

Ох, сколько неприятностей мы перенесли, прежде чем попасть сюда, в светлый зал, где происходят невероятные денежные чудеса!

Мы расположились в кожаных креслах под огромными красивыми люстрами. Перед нами – столик, а на нём – стаканчики с водой. Пытаются нас успокоить и отвлечь от мыслей о роботе: пить дают, конфетки.

Я вслух приговаривал, как попугай: «Роботы же не такие! Они не вредные! Они помогают людям!» Лёнька поддакивал: он набрал полный рот конфет и ещё пытался пить.

Я затих, воду пил, а конфеты не лезут. Меня подташнивало от пережитого в той страшной комнате. Руки ещё не согрелись после ледяных прикосновений Среднего.

Женщина-служащая шумно вздохнула. Она сказала, что зовут её Ольга и что она хочет нам всё объяснить.

Тени Среднего

– Ребята, вы извините, – Ольга гладила меня по голове. – В банке ввели новую систему распознавания грабителей.

– Роботы же не вредные! – снова и снова повторял я.

– Роботы так настроены, чтобы выявлять преступные замыслы. Но, как видно, программа ещё несовершенна. Я доложу начальству. Пусть всё перепроверят, – Ольга взяла меня за руку. – Ну что, как себя чувствуете?

Лёнька снова заревел, размазывая слёзы по щекам, хотя первые ещё не высохли.

– Ребятки, так там же у входа табличка висит: «Электронный контроль, проходить только с ясной головой», – добавил охранник.

– А у нас столько фантазий в голове, что робот перепутал! Подумал: злоумышленники пришли, – выпалил Лёнька, и слёзы у него мгновенно высохли.

– Да уж, частенько мы придумываем небылицы… – подхватил я. – Ладно, пойдём домой.

– Нет, вас одних отпускать нельзя. Вы такой стресс пережили! – сказала Ольга, а охранник согласно кивнул.

– А вообще в банк дети без взрослых не ходят, – упрекнул он нас.

– А как же? Ведь интересно посмотреть, как банк работает! Скоро и у нас платёжные карточки будут, – важно заметил Лёнька.

Вообще друг у меня – молоток: и рассуждает как надо, и со мной в опасности не испугался.

Я смотрел на Лёньку, а у самого голова работала. Вовсе и не сбой произошёл у Среднего, а он точно уловил мои мысли: я планирую ограбление. И Средний назвал их опасными. Коленки мои снова задрожали, но я взял себя в руки и повторял, что был на секретном задании, как разведчик.

Ольга решила позвонить нашим родителям. Я пытался её отговорить. Чтобы не давать их телефонные номера, сказал, что папа всегда на вызове, так как он врач скорой помощи, а мама непременно сидит в подвале, в запасниках своей библиотеки, а туда сигнал не проходит.

А вот Лёнька сразу назвал контакты своей мамы. Удивительно, но он совсем не боялся, что его будут ругать. Да и вообще расхрабрился: всё спрашивал, где же деньги лежат, почему их не видно.

Лёнькина мама – тётя Таня – быстро за нами пришла. Поохала-поахала, пока мы ей обо всём рассказывали, и повела домой. Всю дорогу она беспокойно прижимала нас к себе, а когда мы проходили мимо кондитерской, решила угостить нас сладким – в качестве лекарства от стресса.

Я выбрал самое большое пирожное, а Лёнька – самое воздушное. Сок тоже заказали – тянули его через соломинку и соревновались, у кого пузырей больше. Про банк мы уже совсем не вспоминали.

Мама Лёньки смотрела на нас то строго, то нежно.

– Ну вот, теперь вас можно домой вести, а то были такие прибитые, испуганные… А сейчас ваш страх в пирожном растворился.

– Мам, ну мы же любознательные! – Лёнька хитро улыбнулся.

– Как я вас понимаю! Вы же любознательные, всё вам хочется исследовать. Но банк – это всё-таки серьёзная организация, и вы пока ещё не доросли ходить туда самостоятельно.

Мы с Лёнькой совсем развеселились: начали бегать и в догонялки играть, а дома всё время хохотали.

– Может быть, вам врача надо вызвать? Вы ведёте себя как ненормальные! – Лёнькина мама не на шутку разволновалась. – Хотя понимаю, что хохот ваш из-за стрессовой ситуации.

Когда тётя Таня кормила нас щами и котлетами, мы набросились на еду, словно с голодного края, а наевшись, разморились и совсем успокоились.

Потом мама Лёньки дозвонилась до моей и всё ей рассказала.

– Дети очень были напуганы, я поэтому их совсем не ругала. Страхи ведь излечиваются заботой и любовью, – услышал я кусочек разговора.

За мной прислали брата. Он поволок меня домой. Именно поволок: шёл быстро, не оглядываясь, а если я отставал, то волочил меня за руку. И улица казалась мне такой серой, неприветливой… Было обидно, что мы с Платоном так идём, я ведь многое сегодня пережил! А он молчит.

Мои родители отреагировали на происшествие в банке совсем не так, как мама Лёньки. Сидят на кухне, на меня не смотрят. У мамы сжаты губы, что ей совсем не идёт. И ни одного слова поддержки, ни одного вопроса, страшно ли мне было. Обстановка такая тягостная!

Но папа всё же решил со мной поговорить.

– Ну, что ты молчишь? Ты что, не можешь объяснить, зачем пошёл в банк? Я же не могу залезть к тебе в голову и узнать, какие мысли там бродят! – И так далее: куча нудных вопросов, на которые я не отвечал.

– Сынок, ну объясни нам свой поступок! – подхватила мама.

– Это хулиганский поступок, – подзуживала Ритка.

– Не влезай! – огрызнулся я.

Тут мама всё-таки меня пожалела – подошла и обняла, и тогда я разревелся.

– Слёзы – это к раскаянию. Ну ладно. Тебе надо отдохнуть, – она повела меня в комнату.

– Ходить по городу один ты больше не будешь. После уроков жди сестру или брата – и с ними домой, – вдогонку крикнул мне папа.

Я лежал в своей комнате, в темноте, и думал, что боялся Среднего меньше, чем своего грозного папу. Ну и как я могу рассказать им про Светку? Да и легенда про книгу, про которую я наплёл Лёньке, для родителей не прокатит. Они не поймут, Ритка покрутит пальцем у виска, а Платону в «лопухах» вообще всё равно.