Ангел Дармунда

Подруга и ее мать уже несколько месяцев безуспешно уговаривали Лаки сменить гардероб, более подходивший старой деве под тридцать, чем юной девушке. Сама Мариока постоянно меняла наряды, стараясь выглядеть модно и привлекательно. А Лаки не озадачивалась внешним видом и спокойно носила консервативную одежду. Хотя, если честно, старомодные вещи абсолютно не портили ее красоту. Ведь, как любил говорить отец Мариоки, даже в мешке из-под картофеля она бы выглядела принцессой. А его дочь без всякой обиды соглашалась с ним и выпрашивала деньги на новые наряды, говоря, что не всем же так везет. Вот ей бедненькой и нужна модная одежда, чтобы не теряться рядом с принцессами.

Лаки краешком губ улыбнулась подруге, невольно сожалея, что не может быть такой же наивной и беззаботной. Нервы были напряжены до предела. Хоть бы скорее все закончилось, и она смогла бы отгородиться от злобной толпы, пусть даже и в карцере.

– Вырядилась стерва, интересно, с чего бы это вдруг, – послышался злобный голос справа от нее.

– Пытается завлечь наших парней, – ответил такой же «доброжелательный» второй голос. – Сегодня полнолуние, и ведьме захотелось любви.

– Да кому она нужна. Наши парни не подбирают отбросы, – презрительно отозвался третий голос слева.

– Какой-то же подобрал, если подкинул ей такую шмотку, – возразил язвительный четвертый голос.

– Да она его околдовала, кто же свяжется с такой. Разве только зуд унять, когда нормальные девчонки не дают.

Лаки не обращала внимания на злобные выпады, чем еще больше взбесила однокурсниц. Ничего не ответила она и на полное ненависти обещание пресловутого Принца, брошенное вслед, когда она проходила мимо него.

– Ты еще попляшешь под нами, шалава! И никакой Макбрайд тебя не поможет! Он еще сам ответит на суде чести за то, что пригрел ведьму! – брызжа ядом, прошипел тот, а Лаки окатила его бирюзовым холодом глаз и прошла мимо с высоко поднятой головой.

Собрание, как обычно, вел главный законник клана. Сначала шли общие вопросы, касавшиеся окончания учебного года и перехода кандидатов в следующую школу обучения. Эти моменты были привычными для всех, и собравшиеся ученики слегка заскучали, а затем оживились, услышав приказы о назначении профессора Броуди деканом Школы Друидов, а мистера Фокса деканом Школы Оватов, и начали бурно обсуждать, как в связи с этим, теперь изменится их обучение.

Но следующее выступление главного куратора учебного процесса Бирна Макбрайда резко прекратило все разговоры, а потом даже вызвало нервные всхлипывания, когда он зачитал фамилии учеников, не прошедших аттестацию и объявил об их отчислении. А затем объявил об изгнании из клана за недостойное поведение троих старшекурсников, найденных утром привязанными к дереву. Макбрайд не стал уточнять, в чем проявилось недостойность их поведения, все и так уже знали. Слухи в Дармунде распространялись со скоростью ветра.

Неожиданной стала его язвительная речь в адрес новоявленных «аристократов». Размахивая самодельной «Книгой пэров», Бирн с издевкой напомнил, что чистота друидской крови подтверждается только магической силой, а не раскидистыми генеалогическими древами, в коих нынешние новоявленные «пэры» оказались сухими ветвями, поскольку кроме апломба и снобизма ничем не владеют, и только позорят свои знатные роды. Он не называл фамилии, а сыпал прозвищами, хорошо известными каждому ученику старших курсов. А те, кто так кичился своими «титулами», стояли, стиснув зубы, и хорошо понимали, что учеба здесь ни причем.

Макбрайд просто мстил им за пари, заключенные на его «куклу», до этого еще хорошенько врезав им в своем кабинете до начала собрания. Но в Дармунде испокон веков была четкая градация по знатности происхождения, заведенная даже не их дедами и прадедами, а веками назад, и не Макбрайду менять эти традиции. Его «кукла» от них не уйдет, ублюдки должны четко знать свое место, а не ходить, задрав нос. Девчонка сама виновата, что не захотела заиметь себе пару-тройку покровителей, когда ей благородно предложили. Не оценила чести, оказанной ей «истинными друидами» и теперь ответит за это. А Макбрайд пусть сегодня немного потешиться, считая себя победителем. Они все равно сделают по-своему, и ничего он им не сделает. За ними стеной стоят их предки, а за испанской ведьмой – никто. Так что, старичку Бирну придется поделиться. Эту тему они неоднократно обговаривали между собой и сейчас с усмешкой переглядывались, слушая его разглагольствования.

А тем временем перед трибуной, на которой восседали члены Совета четырех, установили деревянный помост, обычно используемый для публичного наказания провинившихся членов клана, проводимого перед теми, кто в данный момент находился в Дармунде, а обычно это было около пяти тысяч человек. Способ наказания насчитывал десятки веков и заключался в том, что виновного выставляли на всеобщее обозрение, и в зависимости от тяжести вины либо просто привязывали к позорному столбу, либо еще и секли розгами, причем весьма основательно. Правда, за прошедший год помост не понадобился, потому что роль обвинителя и экзекутора самовольно присвоил себе Ангел.

Все присутствующие напряженно гадали, что может прозвучать еще более неприятное, чем только что озвученное Макбрайдом. Ведь уже объявили и об исключении четырех нерадивых учеников, и об изгнании из клана еще троих. Все это было понятно и справедливо. Но, оказывается, произошло еще что-то недостойное, или даже преступное, требующее публичного наказания. Волна тревожного ожидания прокатилась по рядам учеников и преподавателей. Кого же сейчас назовут?

– Лаки Альварес! – громким, хорошо поставленным голосом произнес главный законник клана и взмахнул рукой в сторону возвышения. – Занять место на помосте!

Ни один мускул не дрогнул на лице девушки, услышавшей грозный приказ. Однокурсницы отскочили от нее, как от прокаженной, а глаза Мариоки заполнились слезами.

– Что ты натворила, Лаки? – испуганно прошептала она, но та лишь недоуменно повела плечами, вышла из строя и направилась к помосту.