Страница 31 из 66
Пока Яна путалась в собственных мыслях, события происходили как бы сами собой, а она лишь наблюдала со стороны: вот она прощается с Незнайкой, вот вместе с Максом выходит на улицу, вот он открывает дверцу темно-синей «десятки». Ехали недолго, минут пятнадцать, и всю дорогу оба молчали. Когда Максим уверенно свернул во двор шестнадцатиэтажного дома, Яна встрепенулась:
— Куда ты меня привез?
— В гости.
— В какие ещё гости, к кому?
— Ко мне в гости, — улыбнулся он, останавливая машину возле подъезда.
— Что-что?! — совершенно искренне возмутилась Янка. — А ты меня спросил, прежде чем к себе домой волочь? Ты меня вообще за кого принимаешь?
— За телезвезду, естественно. Только очень уставшую. Зря ты возмущаешься, у меня нет тех намерений, о которых ты думаешь. Во всяком случае, проявлять их в мои планы сегодня не входит. Вылезай, пойдем чай пить.
Яна потихоньку хихикнула. Её всё больше начинало разбирать любопытство — что же будет дальше? Уж очень непохоже на большинство се знакомых вел себя Максим. Интересно, он действительно собирается ограничиться традиционной чашкой чаю или кофе и потом отвезет её домой или все-таки попытается затащить её в постель? И что предпринять в этом случае — соглашаться или нет? Пожалуй, не то у нее настроение для любовных приключений… Впрочем, ещё будет время решить.
Пока они шли к подъезду, пока поднимались в лифте на пятнадцатый этаж, Яна всё ещё продолжала сомневаться: каковы же на самом деле намерения Макса и правильно ли она делает, что тащится к нему в гости на ночь глядя. С одной стороны, ничего особенного в этой ситуации не было, как бы она ни начала развиваться дальше. А с другой — ей ужасно не хотелось проводить с Максом эту ночь. Странно, но Янке казалось, что после этого он будет навсегда для неё потерян. Так по-дурацки она себя еще никогда не чувствовала и совершенно не понимала собственного настроения. Ну неужели Максим окажется таким же, как все?
Лифт остановился, но Яна не двинулась с места. Макс легонько подтолкнул её в спину:
— Эй, проснись, поезд дальше не идет.
Они вышли на площадку, и Максим неожиданно для Яны не стал доставать ключи, а просто позвонил в дверь. Им открыла высокая полноватая женщина лет пятидесяти.
— Мама, знакомься, это Яна, — спокойно произнёс Макс, положив руку на плечо девушке. — А это моя мама, Наталья Васильевна.
— Здравствуйте, — кивнула Яна.
У неё отлегло от сердца. Значит, Макс всё-таки поступает не по стандарту и вовсе не собирался притащить се к себе домой, чтобы завершить вечер до противности традиционным образом. А Наталья Васильевна укоризненно покачала головой:
— Ну что ж ты, Максим, не предупредил, что гостью приведешь. Позвонил бы заранее. А теперь вот придётся вам ждать, пока я на кухне управлюсь.
— Ничего, подождём. Пойдём, Янка, у меня пока посидим. А то мама терпеть не может, когда на кухне кто-нибудь толчется во время производственного процесса. Мне она вообще только черную работу доверяет — помыть, выбросить. В крайнем случае — порезать, но это уже редко.
В комнате Макса в первую очередь Янке бросился в глаза рабочий стол — компьютер с большим монитором, цветной принтер, сканер и огромное количество бумаги. Чувствовалось, что живущий здесь человек работает много и с удовольствием.
— Тебе что, рабочего дня на работе не хватает? — слегка удивилась Яна.
— А тебе хватает? — парировал хозяин, любовно перебирая пачку листов. — Можно подумать, работают только на работе с девяти до пяти. Естественно, сантехник пару-тройку унитазов на дом не возьмет чинить. Но я-то голову в офисе не оставлю, правильно? Кстати, дома я ею не только ем и курю. А если уж она, проклятая, что-то думает, то нужно это использовать. Вот скажи: ты что, как только со своей телекомпании выходишь, так сразу мозг отключаешь? Я имею в виду головной, а не спинной.
Слабо улыбнувшись, Яна покачала головой. На нее навалилась какая-то усталость — не от сегодняшнего дня, а совсем другая, давняя, тоскливая. Захотелось, чтобы хоть кто-нибудь в этом мерзком мире её понял, пусть это даже будет малознакомый Максим, который ей недруг, не любовник и вообще никто. Захотелось рассказать всё-всё — и про Олега, и про Ольгу, и про визит Вихлянцева, и про проклятую программу, которой она отдавала столько сил и времени, а теперь вовсе не хочет её делать. А главное — чтобы её по-настоящему поняли, без кретинских пустых восклицаний типа «Надо же!» или «Как же так?», которые на самом деле не означают никакого сочувствия ни к тебе, ни к твоим проблемам. Никто не хочет вникать в чужие проблемы, у всех полно своих собственных. Ты нужен всем, пока с тобой весело и интересно, пока ты в полном порядке.
— Ты знаешь, эта история с пропавшей программой… Ну тогда вечером, когда ты нашёл, с какого компьютера это могли сделать… В общем, все это гораздо сложнее, чем просто программа…
Яна рассказывала, Макс не перебивал и внимательно смотрел на неё, как будто старался услышать то, что могло остаться недосказанным. Потом она умолкла, отвернулась и уткнулась лицом в спинку кресла. Неожиданно что-то приподняло ее, и в следующий момент Яна обнаружила, что сидит на коленях у Максима. Теперь она ткнулась лбом ему в теплое плечо, что оказалось гораздо приятнее. Макс гладил её по голове, как маленькую, и приговаривал:
— Не плачь, не плачь, солнышко… Уже всё прошло, не плачь. Все будет хорошо.
— Да… — плаксиво протянула Янка. — Чего хорошего-то? Ну ладно, об этой сволочи, об Олеге, жалеть и правда не стоит. Жалко только, что время на него потратила. Что Оля — змея, это я и так давным-давно знала. Ну и черт с ней, её не переделаешь. А вот программу жалко… Такой классный материал был, и все пропало! А ты говоришь — всё хорошо!
— Ну-ну, успокойся, не реви. Ты уже большая девочка, стыдно так плакать. Давай-ка глазки вытрем и реветь больше не будем. А то глаза покраснеют, как у белого кролика, и нос распухнет.
Яна рассмеялась. Макс обращался с ней как с ребенком, и это было одновременно забавно и трогательно.
— Тебе в детском садике работать надо. Или стать многодетным отцом.
— Это предложение? — хитро ухмыльнулся Максим. — Хорошо, я над ним подумаю. А сейчас пойдём чай пить. Я надеюсь, ты уже успела проголодаться после фуршета. Мама жутко обидится, если ты не воздашь должного её пирожкам. И хочу заметить, что они того стоят.
— Ты знаешь, а я и вправду есть хочу! — удивилась Янка. — Наверное, это стресс.
В просторной чистенькой кухне их уже поджидала Наталья Васильевна. Янка поначалу почему-то почувствовала робость перед этой статной, красивой женщиной. Однако мама Макса оказалась настолько радушной и приветливой, что это чувство моментально растаяло. «Как дома», — подумала она. Её собственная мама была в точности такой же хлебосольной и всегда старалась, чтобы гости чувствовали себя уютно и были накормлены до отвала.
Чай был крепким и ароматным, пирожки — невообразимо вкусными, и Яна с удовольствием уплетала за обе щеки.
— Кушайте, Яночка, — настаивала Наталья Васильевна. — Терпеть не могу, когда люди плохо едят. На вас просто приятно посмотреть! Кстати, мне кажется, что я вас уже видела.
При этих словах матери Макс хлопнул себя полбу, глянул на часы и, пробормотав что-то вроде «Ах я растяпа», включил маленький телевизор. В углу экрана появился родной для Янки логотип телекомпании «Эхо», а сама она с микрофоном в руках что-то говорила, стоя на ступенях здания областной Думы. Кивнув в сторону телевизора, Максим с улыбкой сказал, обращаясь к Наталье Васильевне:
— Ну конечно, ты её видела. Причем не один раз.
Та переводила взгляд то на экран, то на сидящую напротив неё Яну, которая с удовольствием откусила половину очередного пирожка. Наконец Наталья Васильевна задумчиво произнесла:
— Надо же, как интересно видеть человека одновременно по телевизору и, так сказать, воочию. Просто-таки раздвоение личности, только вот не пойму чьей: моей или вашей, Яночка.