Страница 20 из 66
— Ах вот оно что! Ну, это просто. Раз уж ты, Оля, сделала такую глупость, то мне приходится исправлять твои ошибки. Собственно, именно это я тебе и пытался объяснить перед уходом, но ты устроила истерику и слушать меня не пожелала.
Глава 5
— Да не хочу я туда один тащиться! — не слишком упорно ныл Макс, сидя за столом вместе с матерью и ее подругой.
— Что значит «тащиться»? — возмущенно уточнила Наталья Васильевна. — Ему, видите ли, предлагают пойти на отличный гастрольный спектакль, в город приезжают лучшие актеры театра Табакова, билетов не достать ни за какие деньги… ну, только за очень большие… А он говорит — «тащиться»! Учти, Максим, в семье Нестеровых некультурных людей никогда не было и, надеюсь, не будет!
Максим неторопливо отрезал кусочек мяса, сунул в рот и лишь после того, как съел и его, и ломтик помидора, и еще кусок мяса, упрямо ответил:
— Мамуля, я же не то имел в виду! Просто как-то глупо идти в театр одному. Не такой уж я заядлый театрал. В конце концов, раз уж ты не можешь, то пусть Людмила Петровна пойдет с каким-нибудь кавалером.
— С «какими-нибудь» кавалерами пусть твои ровесницы встречаются, — моментально отреагировала гостья. — А в моем возрасте, Максим, пора уже более тщательно выбирать знакомства.
Мать тут же подхватила:
— Глупо не в театр ходить, а по ночам за компьютером сидеть! Глаза уже красные, как у кролика-альбиноса! И мозги тоже скоро станут как у кролика, если будешь только на кнопки тыкать. Скоро уже забудешь, как люди живут без этих компьютеров. Короче говоря, берешь два наших билета и идешь вечером на спектакль. Второй билет можешь отдать кому хочешь. В конце концов, девушку пригласи.
— Нет у меня никакой девушки! — огрызнулся Макс, начиная терять терпение.
— Вот-вот! Именно это меня и беспокоит! — заявила Наталья Васильевна, сокрушенно качая головой и многозначительно глядя при этом почему-то не на сына, а на подругу. — Ты представляешь, Любаша, парню двадцать восемь лет, а он не только не женат, но и девушки у него нет!
Тут Макс окончательно вышел из себя:
— Мама, черт возьми, ты так говоришь, как будто я кастрат или гей! Уверяю тебя, мальчиками я нисколько не интересуюсь и вряд ли свое мнение по этому поводу когда-нибудь изменю. Кстати, ты прекрасно знаешь, что месяц назад я расстался с Катериной и хочу хоть немного спокойной жизни. У меня есть любимая мама, есть работа — тоже, между прочим, любимая. У меня, в конце концов, все совершенно благополучно. И если у меня на данный момент нет рядом никого, кто постоянно чего-то требовал бы от меня и портил бы настроение, то не надо, мамуля, пытаться исполнять эту роль! Отдохнуть я хочу от баб, неужели непонятно?!
Максим раздраженно отодвинул стул и налил себе чаю. Потом, вновь усевшись за стол, он принялся сосредоточенно мешать свой чай. За столом воцарилось молчание, слышен был лишь звон ложки о чашку. Первой не выдержала Наталья Васильевна:
— Максим, ты прекрасно знаешь, что так звенеть ложкой просто неприлично.
Сын даже не поднял глаз от чашки. Но Наталья Васильевна сдаваться не собиралась. Она спокойно продолжила:
— Ты, конечно, можешь не прислушиваться к моим словам, это дело твое. Но вот пить этот чай я тебе не советую.
— Это еще почему? — недоверчиво поинтересовался Макс и поднес чашку к губам.
— Он соленый. Ты туда положил соль, а не сахар.
— Тьфу! — Макс то ли не поверил, то ли не успел осмыслить слова матери и, несмотря на предупреждение, отхлебнул горячей горько-соленой жидкости.
Вскочив, он кинулся к раковине и выплеснул туда содержимое своей чашки. Потом как ужаленный метнулся в ванную. Когда Максим вернулся в кухню, обе дамы невозмутимо попивали чаек со сладкими булочками.
— Хочешь булочку, Максим? С изюмом, только сегодня испекла, — как ни в чем не бывало предложила сыну Наталья Васильевна.
Не притрагиваясь к предложенной плюшке, Макс крайне непоследовательно ответил:
— Ладно, черт с ним, с твоим спектаклем. Пойду. Только ты, мать, меня завтра блинчиками кормить будешь. С вареньем. — И, подумав, добавил: — С клубничным.
— Вымогатель! Мало того, что ему билеты на отличный спектакль отдали, так он теперь еще и взятку требует. Ладно, горе мое, будут тебе блинчики. Билеты на зеркале, начало в семь. И чтобы тебя десять минут седьмого тут уже не было! А то начнешь потом говорить, что опоздал и поэтому в зал не пошел.
— Хорошо, — буркнул Макс.
— Да, и оденься прилично! — дала последнее указание мать. — А то с тебя станет потащиться в драных джинсах! Надень серые брюки и твидовый пиджак.
Максим скривился, но не стал доказывать, что он вполне способен сообразить, в чем следует идти на работу, в гости, в театр или ехать на пикник. Знал, что это совершенно бесполезно, и, кроме того, за неумеренное упрямство можно и остаться без блинчиков.
Без десяти семь он уже подходил к зданию драматического театра, двигаясь в толпе таких же, как он сам, счастливых обладателей билетов. Максим был один. До вечера он успел обзвонить всех своих приятелей, но так и не смог найти себе спутника. По несчастливому стечению обстоятельств кого-то не было дома, у других именно на этот вечер были назначены какие-то неотложные дела, третьи не хотели идти без своих подружек. А звонить девушкам он не хотел. Устал он в последнее время от девушек.
Предыдущая его пассия по имени Катя, несмотря на свою внешность тургеневской барышни, умудрилась немало попить у Макса кровушки. Катерина вообще вся состояла из сплошных противоречий. Будучи студенткой-филологом, она даже в записке «Буду вечером» умудрялась насажать ошибок. Родители Катюши, по ее словам, были людьми более чем состоятельными. Однако она с восторгом засматривалась на любую ерунду в витринах и умоляюще поскуливала: «Максик, купи, а?» Макс покупал. А куда деваться-то? Катя была девушкой красивой, с роскошными светло-русыми волосами до пояса, огромными фиалковыми глазами и нежной кожей. Ну как отказать такому совершенному созданию? Старательно высчитывая количество калорий в стакане кока-колы (она пила только диетическую), Катя в гостях у Максима с горящими глазами поглощала в немереном количестве пироги и плюшки, изготовленные хлебосольной Натальей Васильевной. Максим был очарован трогательной красотой юной барышни и противоречий как-то не замечал. Ну а потом нечаянно выяснилось, что никаких состоятельных родителей у Катеньки нет и в помине, а имеется в наличии лишь мамаша-алкоголичка да братец-даун. Да и студенткой Катюша была в общем-то чисто условно. В смысле, жила на птичьих правах у какой-то подружки в университетской общаге.
Максу по большому счету плевать было на Катино образование и уж тем более на отсутствие богатеньких мамы с папой. Он жениться пока не собирался, а если бы и собрался в конце концов, то ни на какое приданое не рассчитывал. Максим Нестеров сам прилично зарабатывал и ценил независимость. Но Катино бездарное вранье вывело парня из себя, и он с ней расстался. Нельзя, правда, сказать, что расставание было мирным — истерики, слезы, сопли и вопли обиженной девушки преследовали Макса в течение месяца.
Однако сейчас Максим немного пожалел о том, что был один. Вокруг него больше не было таких одиночек — все больше парочки, немного реже компании по три-четыре человека. А вдоль аллеи, ведущей к ярко освещенному фигурными фонарями высокому мраморному крыльцу, выстроились те страждущие, кому не удалось вовремя купить относительно доступный по цене билет (дорогие можно было приобрести в кассе хоть сейчас). Максим понятия не имел, сколько стоят его собственные билеты, но, судя по номеру места и ряда, дешевыми они не были. Впрочем, при мысли о том, что можно продать этот красивый бумажный прямоугольник, его передергивало. Он не представлял себе, как это — предлагать кому-то билет и просить за него деньги. Может, просто выбросить?