Страница 21 из 22
– Ты не против, если я поспрашиваю? – заговорил Айнроус, скрывая застенчивый взор. – Не люблю долгие молчания и хочу поболтать.
– Тагок тоже не любить молчать. О чём Уэйн хотеть поговорить?
– У меня на уме весьма болезненная тема. Голос улиц наверняка донёс до вас наши истории. Я – Непрощённый собственным отцом, Равус – дезертир, а Польдаар – ильгала-клятвопреступник. В чём ты провинился перед своим народом? Если не секрет…
– Хо-хо-хо! – засмеялся сын Тавгура, и гогот его напоминал треск земли. – Грех Тагок очень простой. Тагок лысый – у Тагок нет волосы, а только лысый каменный башка, на который метка. Прямо на макушка.
Здоровяк наклонил голову и продемонстрировал Уэйну клеймо: знак «Джоёк-ла», что на языке магниров значило «Иной».
– И это всё?!
Узнав суть греха Тагока, принц вмиг растерялся и чуть было не упустил поводья.
– О, боги! Неужели такая мелочь способна сделать изгнанником? Может быть, я чего-то не понимаю, но вот нашему новому знакомому Маро лысина, судя по всему, жить не мешает.
– Маро – человек, а Тагок – магнир. У камнекожий народ свой закон. Волос – это знак честь, могущество и сила дух. У каждый магнир очень большой и очень красивый шевелюра. Длинный волос до самый поясница. Такой надобно использовать как оружие в битва. Например, как кнут. Уэйн понимать Тагок?
– Да, я понимаю тебя, друг.
– Вот и хорошо. Но если думать глубокий, то магнир в свой корень очень похож на человек. Люди часто изгонять свой же, когда он не похож на остальной. Никто не любить особенный или отличный. Всем надобно одинаковый и привычный. Когда Тагок не получить волос, он стать отличный от остальной и его прогнать. Теперь Тагок жить сам и помогать людь. Ведь магнир не принимать Тагок.
– Подожди-ка…
Непрощённый помял подбородок, вдумавшись в историю сына Тавгура. Что-то в ней не состыковывалось.
– А когда у магниров появляются волосы? Сколько лет ты в изгнании?
– Тридцать три год.
Услышав столь впечатляющую цифру, Айнроус потерял дар речи. Разинув рот, он смотрел в синие глаза магнира и не верил собственным ушам, ибо не один изгнанник не держался так долго. Отмеченные клеймом либо находили способ его снять, либо погибали в какой-нибудь уличной драке по неосторожности. Первые обладали навыками воина и сноровкой для исполнения какого-нибудь подвига, вторым не повезло уродиться землепашцами.
– Не удивляться, Уэйн. Магнир не представлять интерес для человек. Средь народ новый и старый гин Тагок в полный безопасность. Тагок нельзя возвращать в родной дом, ведь там Тагок никто не ждать. Но Тагок и не хотеть обратный путь. Цель Тагок – помогать Альвия – она очень переживать из-за свой метка. Тагок заботиться об Альвия, как уметь и хотеть снять свой метка только ради Альвия. Чтобы за компания и чтобы поддержать в трудный минута.
– Ты настоящий друг, сын Тавгура. Для меня честь – стоять с тобой в одном ряду.
– Для Тагок тоже. Тагок немного знать о Уэйн и понимать, что отец обойтись с Уэйн не справедливый. Длань Король исправить это.
Вот именно на такую поддержку Айнроус и рассчитывал. Широко улыбнувшись собеседнику, он вновь обернулся и посмотрел на Фло’Грат.
– А что за метка у Альвии?
– Тагок нельзя говорить, потому как Тагок обещать молчать. Когда прийти нужный момент, Альвия сама сказать. Она очень скрытный. Даже Тагок видеть её лицо нечасто. Но Уэйн поверить на слово, что Альвия очень красивый. Глаза Альвия – это только верхушка подводный скала.
– Подводная скала, значит, айсберг?
– Во-о-от! – пробасил магнир, высоко подняв руки над головой. – Тагок выучить новый слово! Спасибо, Уэйн. Тагок его впредь использовать.
– Хах-хах! Не за что, мой друг. Я всегда рад помочь.
На протяжении всего пути сын Тавгура, прозванный Иным, и Непрощённый сын короля Тсандера болтали без умолку. Они быстро нашли общий язык, и, наблюдая за ними, чаровница искренне радовалась. В кои-то веки её добрый напарник мог поговорить с человеком, не обременённым тяжкой печалью каждый миг своего существования. Уэйн дарил тёплые эмоции, и Тагок с радостью делал то же самое.
Под аккомпанемент пары не похожих друг на друга голосов, Длань Короля в сопровождении Дир’Гласа добралась до резиденции Ностромо – двухэтажного особняка, чёрного, как траурное платье. Внимательно рассмотрев его, Избранный Кузней подумал, что попал в городскую мертвецкую. Фасад здания источал погребальный флёр и буквально отталкивал посетителей.
Тем не менее, спешившись, Ворон пригласил их внутрь.
– Прошу за мной, достопочтенные воины и чаровница.
Маро вприпрыжку подбежал ко входу и три раза стукнул по двери кулаком. Открыл её чернобровый мужчина около сорока лет от роду, в белой рубашке с высоким воротником. Он окинул взглядом пятёрку гостей за спиной Дир’Гласа, смачно чихнул, после сделал мучительно долгую паузу и, лениво выставив руку перед собой, запросил рукопожатие.
– Я жду, господин Ворон. Ладонь не будет висеть в воздухе слишком долго.
– Полно, Инграм! Я пришёл с хорошими новостями. Впусти же меня.
– Вот это хорошие новости? – спросил воротник, надменно приподняв брови. – Кучка изгнанников? У меня начинается приступ чихания лишь от вашего присутствия, а из-за них я слягу в постель, и мне понадобится лекарь.
– Не преувеличивай…
Маро подвинул Инграма в сторону.
– За мной, Длань Короля! Госпожа Ностромо в это время ужинает. Давайте присоединимся к ней!
По одному они вошли внутрь, не позволив ворчуну у входа молвить даже слово.
Домашняя обстановка во владениях графини источала пары абсолютного достатка и, шагая вслед за Дир’Гласом, герои успели изучить её. Стены покрывали дорогие обои с рисунком в форме лепестков красных роз. Такие нельзя было купить на сангерхъемском рынке или достать у поставщиков из-за границы: эти обои мастера изготовили на заказ, и обошлись они недёшево. Им под стать Лоналлия Ностромо подобрала мебель из тёмного дуба и ковры с изображениями герба Халлендора: кленового листа, перечёркнутого копьём и мечом. Дабы сохранять полы в чистоте, прислуги просили гостей снимать обувь, и те без вопросов соглашались.
Даже Равус не стал огрызаться. Напротив, удовольствия от любования местными красотами он получал даже больше, чем остальные. Рассматривая картины на стенах, Вал’Гавсми утвердительно кивал. Каменные бюсты предков Ностромо, выставленные в ряд прямо по коридору в гостиную, заставили его выдать пару приятных прилагательных, а яркое освещение, грамотно распределённое в каждой комнате особняка, спровоцировало на продолжительный комментарий:
– Вы только посмотрите на это! Превосходный вкус у графини! Вроде кажется, что всего слишком много понапихано, а потом присматриваешься и понимаешь, что в самый раз! На каждом углу уважение к корням и традиционным ценностям. Всё освещено так, чтобы каждый видел!
– Я так и думал, что тебе понравится, – включился ильгала. – Фамильные принадлежности дома – это прям твоё.
– А как иначе? Человек, помнящий заветы предков, обладает внутренним стержнем и надёжностью, столь редкими в наше время. Вот поэтому я и хочу спросить с брата, почему он братается с Браан-ву.
– Такая возможность у вас обязательно появится, – отметил Маро, подмигнув Равусу. – Я и привёл вас к моему нанимателю – достопочтенной графине Лоналлии Ностромо. Прошу господ и даму разделить с ней трапезу за ужином.
Ворон торжественно открыл дверь в гостиную, и перед героями расстелилось неоглядное помещение. Тот зал, полный прикрас, мог вместить десятки посетителей и ещё с лихвой осталось бы места. Освещение обеспечивали хрустальные люстры со свечами из первоклассного воска, полы застилали всё те же ковры с гербами, а на стенах висели посеребрённые нити, своими переплетениями, аки блестящая паутина, создающие картину Сангерхъема – карту города.
За длинным столом, уставленным блюдами на любой вкус, окружённая мельтешащими слугами-подхалимами, в его дальнем конце сидела Ностромо в чёрном платье. Наслаждаясь супом, женщина рода старых гинов кивнула Маро, дав ему сигнал.