Дело бога Плутоса

– Хорошее начало для новой княжеской династии, – заметил помощник.

Нестор Васильевич только плечами пожал. Если бы Ганцзалин больше интересовался историей, он знал бы, что так или примерно так начинали свой путь многие знаменитые ныне монархии. Сейчас все они, конечно, законники и гуманисты, но палец в рот им все равно не клади – откусят по самый локоть.

– Что же, и наш государь император тоже откусит? – не поверил китаец. – Неужели нет разницы между царственной особой и простым крокодилом в зоологическом саду?

Загорский не удостоил ответа это неуместное замечание и продолжил свой рассказ.

Местоположение княжества было очень удобно со стратегической точки зрения. Согласно, опять же, преданиям, много лет князья из рода Гримальди грабили проходящие мимо караваны и суда, фактически став венценосными пиратами. Однако время шло, маленькое княжество атаковали государства более крупные, в первую очередь генуэзцы. После долгих мытарств и войн Монако уже в XIX веке вернуло себе номинальный суверенитет, но фактически осталось под французским протекторатом…

– Тут стоило бы вернуться немного назад, к знаменитому проклятию Гримальди, – внезапно перебил сам себя действительный статский советник.

Ганцзалин навострил уши: что за проклятие?

– Как говорят по любому поводу французы: ищите женщину, – отвечал Нестор Васильевич. – Согласно преданию, в тринадцатом веке первый князь Монакский Ренье похитил в Голландии прекрасную девушку, обесчестил ее, после чего, обвинив в колдовстве, отправил на костер. Девушка, которая якобы и правда оказалась ведьмой, в свой последний час прокляла весь род Гримальди, объявив, что никто из них не познает счастья в браке.

– Судя по всему, проклятие не сбылось, – заметил помощник. – Гримальди богатеют, а также плодятся и размножаются.

– Все не так просто, – возразил Загорский. – К примеру, князя Монако Луи Первого бросила его супруга Екатерина-Шарлотта. Она не просто сбежала от мужа, но и нанесла его чести тяжелое оскорбление, став фавориткой короля Франции Людовика XIV. Подобных историй было множество. Супруга князя Антуана Первого Мария Лотарингская изменяла мужу. После смерти Антуана Первого мужская линия Монакских Гримальди пресеклась. Однако проклятие перешло и на преемников трона. Жена князя Оноре Третьего предпочла законному супругу принца Конде. Оноре Четвертый после одиннадцати лет совместной жизни расстался с Луизой д’Омон-Мазарен. Жена Карла Третьего, княгиня Антуанетта умерла молодой, ей было всего тридцать пять лет. Даже правящему ныне князю Монако Альберу не удалось избежать семейных проблем. В 1869 году он женился на Марии-Виктории Гамильтон, с которой позже развелся. В 1889 году князь Альбер женился во второй раз – на Алисе Ришелье. Княгиня Алиса покровительствовала искусствам, благодаря ее стараниям театр Монте-Карло стал популярен в Европе. Но спустя 13 лет брака, в театре, прямо на глазах у публики, Альбер дал жене пощечину – как говорят, причиной тому была измена. Официально Альбер и Алиса так и не развелись, но вместе с тех пор не живут.

Китаец только головой крутил ошеломленно – однако и жизнь у этих князей, не соскучишься.

– Впрочем, настоящее проклятие рода Гримальди – это вовсе не измены и разводы, – продолжал действительный статский советник. – Я полагаю, что подлинное проклятие Монако – это казино Монте-Карло, где ежегодно спускаются многие миллионы… Так или иначе, пора нам навестить это сомнительное заведение и проиграть там рублей пятьсот.

– Вы, наверное, хотели сказать – выиграть? – поправил его помощник.

Однако действительный статский советник отвечал, что он сказал то, что хотел сказать. И если Ганцзалин услышал слово «проиграть», то, значит, речь идет именно о проигрыше.

Они повернулись и спустя минуту были уже на главной площади Монте-Карло. Здание казино, возведенное из белого мрамора в стиле боз-ар, воздвиглось перед ними со всеми своими башенками, колоннами и скульптурами, как дворец неведомого сказочного правителя. Со всех сторон казино окружала тропическая зелень.

К казино, не торопясь, или, наоборот, быстрой взвинченной походкой подходили хорошо одетые господа. Иногда на площадь выезжали экипажи, которые влекли породистые лошади с подвязанными на манер султана хвостами. Из экипажей выходили все новые игроки, некоторых сопровождали дамы, по большей части молодые и красивые. Однако много было и одиноких мужчин, которые, несмотря на безупречный костюм, выглядели растерзанными, а глаза их беспорядочно перебегали с предмета на предмет. Одни входили в казино спокойно и даже весело, уверенные в себе, другие почти врывались внутрь, и двери заглатывали их, словно пасть Люцифера.

С каждой секундой людей на площади становилось все больше. Не все они, разумеется, направлялись непосредственно в казино, но все, казалось, были охвачены каким-то горячечным волнением.

Проехала конка с надписью по-французски «Ницца. Эз. Монако. Монте-Карло». Проскакало несколько всадников с плюмажами на голове – то ли военные, то ли карабинеры. Распугивая окружающих гудками, ворвался на площадь открытый черный мотор и тут же выехал с нее, даже не притормозив. Слева от входа в казино умостился квартет: контрабас, труба, скрипка и клавикорды – четыре музыканта в белых костюмах и белых шляпах усердно поднимали настроение почтеннейшей публике.

– Это и есть шикарная жизнь? – ревниво спросил Ганцзалин у хозяина.

– Тут могут быть разные мнения, – коротко отвечал тот, и они двинулись к казино.

Внутрь здания вела широкая мраморная лестница. Слева от входа располагался секретариат или, проще говоря, касса. Здесь Загорский и Ганцзалин приобрели входные билеты, без которых двигаться дальше было нельзя.

Пройдя мимо гардероба, который обслуживался вышколенными лакеями в раззолоченных ливреях, они миновали лестницу, ведущую в правление казино и вошли в Атриум. Помещение это мало было похоже на центральные помещения древнеримских домов, от которых оно заимствовало свое название, да, кажется, и не претендовало на это. Скорее уж название «атриум» символически намекало на раннехристианские времена, когда атриумом именовался дворик перед входом в храм.

– Храм бога Плутоса, – уточнил Загорский, со смешанным чувством недоброжелательности и интереса озирая Атриум. Свет падал вниз сквозь потолочные витражи, мягко озаряя могучие колонны, поддерживающие расположенную под потолком галерею, и ненавязчиво подчеркивая желто-голубое великолепие зала.

Нестор Васильевич повернул налево, к игровым помещениям.

– Тут несколько залов, – инструктировал он помощника, пока они шли под высокими сводами Атриума. – Салон Европы, Белый зал, Американский зал и так далее. Пока я буду играть, ты обойди их все. Если судьба нам улыбнется, ты быстро найдешь блудного Платона Николаевича…

– А если не улыбнется? – спросил помощник.

– Именно на этот случай я и иду проигрывать наши деньги, – спокойно отвечал Загорский.

Помощник полюбопытствовал, где он будет проигрывать – в «однорукого бандита» или в рулетку?

– В «однорукого бандита» играют только круглые сироты, которым жизнь не мила, – назидательно заметил Загорский. – Рулетка тоже не подходит. Она привлекает слишком много внимания посторонних. Кроме того, там почти нет личного контакта с крупье. И, наконец, в рулетке слишком многое зависит от случая. Ты не можешь выиграть по заказу и не можешь по заказу проиграть. А нам важно держать Фортуну в узде. Следовательно, наш выбор – карты.

Возле входа в собственно игорные залы высились два господина, одетые во все черное, кроме белоснежных сорочек. Проверив входные билеты, они услужливо открыли двери перед Загорским и его помощником.

Тут стало ясно, что найти сына тайного советника среди такого множества людей – дело весьма нелегкое. По залам помимо собственно игроков бродили толпы любопытствующих, среди которых много было не только мужчин, но и шикарно, а иной раз даже и вызывающе одетых дам. Возможно, все это были неудачники, которые проигрались в дым, но никак не могли покинуть Монте-Карло, отравленные золотым ядом его атмосферы, или, может быть, те, кто что-то выиграл, и решил сделать разумную паузу перед следующей ставкой…