Ведьмины камни

– Почему здесь эта женщина?

– Мы взяли ее показать дорогу. Она рассказала нам, где ты. Сначала я думал, будто жена Видимара – та другая, постарше, но она побежала к другому – которого убили еще в лесу. Я спросил, где жена молодого хёвдинга – люди сказали, ее нет, она уехала в святилище. Мы сперва ждали, а потом парни сказали, надо посмотреть, что за святилище и нет ли там чего хорошего. Женщины просили отдать им тела, но я сказал, что отдам только настоящей хозяйке – то есть тебе. И тогда она сказала, что покажет, где ты.

Хельга сглотнула, крепче вцепилась в поводья. «Которого убили еще в лесу»… Еще в лесу? «Отдать тела»… Эскиль говорил об этом так обыденно… но эти слова находились в пугающем соответствии с видом тетки Тихомилы… с речами тех людей на поляне. Тогда эти речи показались Хельге безумными, но теперь все прочнее проникала в душу уверенность, что они сказали правду… Впервые разум допустил, что Несвет и Видимир могут быть мертвы – обдало холодом, замерло дыхание. А до Видимиря еще два пеших роздыха, и Хельга упорно отгоняла от себя эти мысли, опасаясь утратить власть над собой и свалиться с лошади. Скоро она будет знать все… Жажда этого знания боролась с невольным желанием отодвинуть его… таким сильным, что тянуло придержать лошадь.

– От города что-нибудь осталось? – спросила Хельга так небрежно, как будто речь шла о городе где-нибудь в Серкланде.

– Да он цел, – ответил Эскиль, будто его винили незаслуженно в чем-то дурном.

– Цел? А я слышала – разорили, сожгли…

– Зачем нам его жечь? Мы месяц под крышей не спали! С тех пор как ушли из Сюрнеса. Но мы заранее сговорились: если я одолею – нам сдают город. А не сдали бы – это бы не помогло. Мы в Грикланде не такие города брали! Ты бы их видела! Одна Гераклея…

Может, все еще не так плохо, успокаивала себя Хельга, если Видимирь цел. Но… тела… чьи тела? Сколько их?

Видимирь, когда они выехали из леса, выглядел как всегда, только дым висел над ним слишком густо для теплого дня, когда печи топят меньше. Берег озера был усеян лодьями: их были десятки, одни стояли в воде, другие лежали на берегу. Возле них дымили костры стражи. На лугу, где обычно бродило стадо, стояли телеги с поклажей, паслись лошади и волы. Тоже горели костры, возле них сидели люди – по виду словене. Поодаль от них был другой стан – там Хельга увидела варягов. Чужих людей казалось так много, будто целое племя вдруг переселилось сюда из дальних краев. Но слишком много мужчин, все вооружены… Это не племя, это войско.

– Мы даже все не поместились в городе, – сказал ей Эскиль. – Зачем же нам его жечь?

– Сколько у тебя людей?

– Пять с половиной сотен.

– Пять сотен? – потрясенно повторила Хельга.

Ведь тот гонец – пастух, кажется, из Забитиц, – сказал, что их несколько десятков! Как же он так обманулся? Слишком быстро ускакал, не успев увидеть всех? Еще пока ехали вдоль озера к воротам Видимиря, до Хельги начало доходить, как могло произойти несчастье: Несвет, рассчитывая застать в Забитицах десятка три врагов, наткнулся на пять сотен…

У Хельги упало сердце.

– Простые тела уже унесли, – добавил Эскиль. – Мы их сначала сбросили вон в тот овраг, – он показал плетью, – и не мешали женщинам их разбирать. Это все Сёльвар, – пояснил он в ответ на угрюмый взгляд Хельги. – Он первым в город вошел, его парни сразу к ларям и к бабам, мужики их топорами встретили – ну, их и порубили. Мужиков. А как мы все вошли, тогда уже никто не дергался.

Хельга промолчала: у нее застучали зубы. Со стороны жальника долетел порыв ветра, и в нем ясно ощущался запах гари… такой плотный запах… как будто все жители Видимиря уже там…

Видимирь малолюдством не страдал, но население в нем поменялось. Когда Эскиль въехал в ворота, его встретила радостным гулом толпа варягов. Они были везде – в избах, в клетях, толпились между дворами. На пустыре в середине горели костры, над огнем висели огромные котлы, жарилось мясо, уже валялись обглоданные кости. К Хельге устремились сотни любопытных глаз, и ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не показать, как ее трясет. Видно было, что у этих людей позади долгий трудный путь: исхудалые лица с запавшими глазами и впалыми щеками, застарелая усталость во взгляде, закопченные морщины, глубоко въевшаяся в кожу грязь, потертая одежда и обувь. Только оружие было ухоженным. Везде, везде эти чужие лица, чужие глаза, будто вышел какой-то подземный народ…

Теперь Хельга не могла сомневаться. Для Видимиря все изменилось. Похоже, непоправимо.

Эскиль привез Хельгу к Несветовой избе, соскочил с коня и снял ее с седла. Невольно она сама уцепилась за его руку, боясь не устоять на ногах.

– Где? – спросила она, сосредоточившись на том, чтобы голос звучал ровно, а лицо оставалось спокойным. – Покажи мне…

– Идем. – Не выпуская руки, Эскиль потянул ее за угол.

Ему было понятно, что она хочет увидеть.

Далеко идти не пришлось: под стеной дома, в тени погреба, лежало нечто, накрытое бычьими шкурами, из-под которых торчали еловые лапы. Ноздрей Хельги коснулся запах… запах смерти, и она так сильно содрогнулась, что Эскиль крепче сжал ее руку.

Возле бычьей шкуры сидели на бревнах трое хирдманов с копьями, развлекаясь игрой в кости. При виде Эскиля они вскочили, до слуха Хельги донеслось брошенное кем-то: «О, вот и хозяйка!». Ее тут ждали.

Эскиль молча сделал знак, хирдманы положили копья и подняли шкуру.

Хельга снова стиснула зубы и задержала дыхание, чтобы подавить крик. Зажала себе рот рукой и невольно прислонилась боком к Эскилю – она и не помнила в этот миг, кто стоит рядом с ней, кто держит ее за руку. Важно было только то, что это живой теплый человек, который не даст ей упасть.

Она не сразу разглядела, где что. Два тела лежали одно на другом, похожие на груду грязного тряпья, и она с трудом нашла лица. Первым она узнала Несвета – по бороде. Лицо его жутко почернело, так что Хельга, судорожно сглатывая, едва узнала острый нос, и сейчас еще похожий на «молот Тора». Под бородой – глубокая рана, полная запекшейся черной крови.

Дыша мелко и часто, она пошарила взглядом вокруг и увидела знакомые русые кудри. Эскиль свободной рукой сделал знак – хирдман оттащил тело Несвета, чтобы было лучше видно второе.

Как во сне, Хельга отпустила руку Эскиля и сделала шаг вперед.

Видимир. Знакомое лицо… русые кудри прилипли ко лбу… полуоткрытый рот, и по нему ползают мухи. Он мертв, холоден, как земля, на которой он лежит. Никакой раны она не увидела, но вид тела, запах не оставляли ни малейшей надежды.

Хельга судорожно сглотнула, подавляя тошноту. Ею овладел леденящий ужас. Ее муж… Он мертв. Совсем. Ей говорили правду. Все – и та тетка на поляне, и Эскиль… и даже баранья лопатка при посредстве деда Заморы. Возникло чувство, что сама она мертва наполовину, раз уж тот, с кем ее связали «даром и словом» превратился в холодное бездыханное тело.

Первый человек в волости убит. Несвет хоть и не князь, но княжеского рода и главный на волоке. Второй после него – сын и наследник, тоже убит. В груди Хельги боролись ужас от потери всех мужчин ее новой семьи и облегчение, что пророчество кости относилось не к Эйрику и ее отцу. Но ужас шевелил волосы на голове.

– Ты можешь забрать их и сделать, что у вас полагается, я не против, – сказал Эскиль; Хельгу покоробила обыденность этих слов, и она не поняла, что с его стороны это было весьма великодушно. – Я пришлю ваших женщин. Скажи, что тебе еще понадобится для похорон. Только не забудь. – Он обеими руками взял Хельгу за печи, развернул к себе и взглянул в ее потрясенные глаза. – Ты не можешь пойти с твоим бывшим мужем. Не имеешь права.

– К-куда пойти? – Хельге показалось, он запрещает ей идти с телом. – Кто же о нем позабо…

– На тот свет! В Хель! То есть в Валгаллу – он ведь умер с оружием в руках. Ты не пойдешь с ним в могилу. Он проиграл мне тебя, теперь ты моя, а не его. Ты поняла?

Хельга с усилием кивнула. До нее дошло только то, что Эскиль не отпускает ее куда-то далеко. А далеко она пока не собиралась.