Ведьмины камни

– Зачем они, по-твоему, туда едут, как не чтобы поразить дядиных дочерей своими новыми греческими платьями? – съязвил Ингвар-младший.

Хакон ярл только покачал головой: по пристрастию к роскоши его дочери пошли в мать, госпожу Ульвхильд, чему не стоило удивляться. Стоя на причале, он смотрел, как маленькая дружина едет вдоль берега Волхова на юг, в сторону Ильменя, чтобы пересечь его в узкой северной оконечности и по берегу проехать еще немного на юг, до Веряжска.

На юг Ингварова дружина с двумя отважными валькириями проехала около одного пешего роздыха. Когда их уже нельзя было видеть из Хольмгарда, они пересекли озерный исток Волхова в обратном направлении и оказались опять на восточном берегу, именно там, где в Ильмень впадает Мста. И по Мсте они пустились на восток, со всей разумной скоростью. На их счастье, пошел снег, слегка мело, отбивая у случайных видоков желание высовываться из дома.

В этих краях следовало как можно менее привлекать к себе внимание. Обе девушки были закутаны в платки до самых глаз, мужчины натянули на лица худы. К счастью, обе сестры Ингвара были опытными наездницами и хорошо держались в седле, а мысль о цели путешествия придавали им мужества. После полудня Гарди Кузнец, хорошо знавший этот край, завел их на выселки, поодаль от реки, где жил его приятель, тоже кузнец: здесь путники поели, погрелись и немного отдохнули. Хозяину Ингвар-младший вручил целый шеляг; тот понимающе прижал его по очереди к обоим глазам, давая понять, что слеп и никого из них не видел.

После этого они снова пустились в путь и уже в сумерках подъехали к первому из княжеских погостов на Мсте. Весь этот замысел принадлежал Гарди, который много раз проделывал путь от Хольмгарда в Мерямаа, знал расположение погостов и имел много знакомцев среди окрестных жителей. В погосте уже несколько дней жил Хедин со своим отрядом – он провел в пути только один день, а дальше стал ждать.

Подъезжая, один из Ингваровых хирдманов протрубил в рог. Хедин с Хельгой, их меряне – все высыпали наружу встречать. На этот раз Хедин мгновенно определил, который из двух кульков заключает в себе его сокровище – он подбежал к лошади, и кулек свалился с седла прямо ему в руки. Обхватив Эльвёр, Хедин на радостях приподнял ее, оторвал от земли, потом взял на руки и понес в дом. И только там, посадив на скамью возле очага, освободил ее лицо из-под платка и поцеловал в холодные губы – в первый раз со дня их встречи, теперь, когда девушка принадлежала ему.

Эту ночь Ингвар со спутниками провел в погосте. Девушки легли спать, сбившись в кучу на помосте и накрытые шкурами, шубами и плащами в несколько слоев – в просторном доме было прохладно, хоть здесь и горело пламя в очаге уже несколько дней и ночей подряд.

– Где ты достал такую шкурищу? – удивился Ингвар-младший, когда они накрывали девушек пушистой белой шкурой: та была настолько велика, что целиком укрыла всех трех, от головы до ног. – По ворсу вроде волк, но величиной с ледового медведя!

– Это не я достал, это Хельге подарил один человек, в ту ночь, когда ее пытались увезти.

– Какой щедрый человек!

– Мы думаем, это тот самый, что меня предупредил. Но кто он – никто не знает. Он больше не появлялся.

– Надеюсь, нашего родителя никто не станет предупреждать.

– А ты придумал, что ты ему скажешь, когда вернешься?

– Скажу что-нибудь. Главное, чтобы гнаться за вами к тому времени стало поздно.

Ингвар, Гарди, Хедин долго сидели у огня, вполголоса толкуя о своих делах, и у каждого скребло на сердце перед разлукой.

– Может, и ты с нами? – предложил Хедин Гарди, глазами показав в сторону спящих девушек. – Они будут рады не расставаться.

– Она не хочет. – Гарди с печалью покачал головой. – Говорит, что не может лишить родителей сразу двух дочерей. Но я сам думаю теперь перебраться в Альдейгью. А там буду полагаться на милость Фрейи…

О том, что вскоре они могут оказаться под стягами враждующих конунгов, говорить никто не хотел.

Наутро Хедин, разбогатев на одну спутницу, поехал дальше по Мсте на восток. Ингвар с младшей сестрой, Гарди и двумя хирдманами остался в погосте: они собирались прожить здесь еще несколько дней, чтобы до того как все вскроется, Хедин сумел уйти как можно дальше. Эльвёр заливалась слезами от разлуки с братом, сестрой, отцом и матерью, всем привычным укладом жизни, но даже мысли не имела передумать. Прежней Эльвёр дочери Хакона уже не было, она исчезла в тот миг, когда она, растрепанная и слегка ушибленная, обернулась от порога дома и бросила взгляд на рослого парня, с красным содранным пятном на лбу, с виноватым видом сидевшего на снегу… Была новая Эльвёр – неотделимая от Хедина сына Арнора. Иные обстоятельства, связанные с родней, могли огорчать ее или радовать, но не могли перевесить. Такие перерождения случаются с людьми нередко, но остаются необъяснимым чудом, подвластным величайшей из богинь.

Только дней через пять Ингвар-младший с сестрой Астрид вернулся в Хольмгард. Там уже все были в смятении: день назад Хакон ярл послал за ними в Веряжск к Ветрлиди и узнал, что их там никто и не видел. Ингвар-младший рассказал какую-то путаную сагу: дескать, по пути на них налетела большая дружина, лица были скрыты под волчьими личинами, Эльвёр увезли, а прочих держали взаперти в лесной избушке… Каждый рассказывал свое, брат и сестра постоянно перебивали друг друга и спорили.

– Ты же все знал, да? – с грустью спросила Хакона госпожа Сванхейд. – Ты не будешь искать этих загадочных людей в волчьих личинах, а может, медвежьих шкурах, которые ускакали не то на юг, не то на север.

– Я понимаю, почему моя дочь должна страдать из-за того, что Ингвар и Эйрик не могут поделить мерянскую дань, – устало ответил Хакон ярл. – Но я тоже нахожу это несправедливым. Неприятно, что ей пришлось справлять свадьбу таким образом… Но теперь я могу делать вид, что у меня и не было такой дочери, пока боги не уладят дела конунгов и не позволят мне помириться с ее мужем.

Малая дружина Хедина насчитывала полтора десятка человек – три девушки, считая служанку Естанай, он сам и десяток «мерян». Если все пойдет хорошо, этого достаточно, чтобы одолеть долгий путь через Мсту и притоки Валги, образующие Мерянскую реку. Приходилось спешить: вскоре по их следам пойдет дружина Сванхейд, собирающая дань по Мсте. Хедин не делал дневок для охоты и отдыха, посылал людей купить припасов в весях на реке по пути. Если спрашивали, отвечал почти правду: жил с сестрой у госпожи Свандры в Холм-городе, теперь возвращаюсь домой. К счастью, и Хедин, и Хельга за эти два года, проведенные среди славян, овладели их языком достаточно, чтобы столковаться о хлебе для себя и сене для лошадей. Эльвёр, просто одетая в некрашеное дорожное платье и овчинный кожух, держалась рядом с Естанай, так что ее можно было принять за вторую служанку.

Хельга, уже однажды проделавшая этот путь, старалась облегчить его для Эльвёр – девушки из богатой семьи, которая в зимнюю пору покидала теплый дом только тогда, когда ей самой этого хотелось, и не привыкла ни к каким лишениям. Беспокоилась, не заставят ли ее трудности пути, разрыв со всем привычным пожалеть о своем решении.

– Нет, я никогда не пожалею! – как-то сказала ей Эльвёр. – Теперь у меня есть Хедин, а с ним для меня нет ничего трудного. Я только хочу, чтобы мы поскорее приехали и справили свадьбу, чтобы он скорее стал весь мой и навсегда. Тогда я буду знать, что моя жизнь состоялась правильно, а это такое облегчение!

Хельга могла лишь завидовать ей. У нее было три жениха, но ни одного из них она не ценила так высоко, чтобы ради него порвать со всем укладом своей жизни.

Может, она сама и виновата, что не разглядела милости Фрейи? Может, и Эскиль Тень был не так уж плох, а просто ей не хватило смелости?

Нет, не смелости, а доверия. Счастье любви – в том, чтобы доверять, это безграничное доверие, которое начинаешь питать к вчера еще незнакомому человеку, и приносит блаженство. Оно придает смелости, сил, терпения. А Эскиль, хоть и был красивее Хедина, доверия Хельге не внушал; он волновал ее, тревожил, рядом с ним она себя чувствовала как на хрупком льду. Такая любовь не придает сил, а только отнимает. В торопливых его поцелуях были не страсть и нежность, а только властность, желание подчинить женщину самым понятным для него способом.