Ведьмины камни

Ингвар-младший промолчал. Это препятствие было неодолимо даже для его гибкого ума.

– Я говорил с госпожой Сванхейд, – продолжал Хакон ярл. – Она сама охотно посватала бы Каменную Хельгу за своего Логи, но не может по этой же самой причине. Когда – или если – Ингвар и Эйрик так или иначе сговорятся, заключат новый союз – как два равноправных конунга или старший и младший – для скрепления этого союза будет хорош и тот, и другой брак. Но сейчас это невозможно. Ты можешь объяснить это Хедину, и нам пора увозить наших девушек домой, пока не вышло хуже…

– Они не будут рады, – буркнул Ингвар-младший, помрачнев.

– Я попробую втолковать им, что это не навсегда. Что есть надежда… если обстоятельства переменятся к лучшему… никто более меня не будет рад такой свадьбе. Я ведь не выдаю ее силком ни за кого другого, и Хедин тоже подождет, если уж воля Фрейи такова…

Весь остаток дня Ингвар-младший раздумывал, чем можно помочь делу, но не придумал даже, как заговорить об этом с Хедином. Они еще не обсуждали будущее родство – Хедину надлежало поговорить об этом с Хаконом ярлом, но он пока не мог собраться с духом, – однако никто не сомневался, к чему дело идет. С того дня, когда случилось «похищение кульков», Хедин и Эльвёр почти не расставались. Они не виделись наедине – в гриднице и снаружи дома с ними всегда были братья и сестры, и Тородд, и подруги Хельги, и Гарди Кузнец, искавший случая поболтать с Астрид, и всякий, кто имел время и желание присоединиться к прогулкам, разным играм и разговорам. Но видно было, что Эльвёр и Хедин замечают только друг друга. Выходя из женского покоя в гридницу, Эльвёр сразу окидывала ее ищущим взглядом; едва взгляд ее падал на Хедина, как сияние счастья проступало в тонких чертах, вызывая румянец на щеках и блеск в глазах. Встречая ее взгляд, Хедин неприметно менялся в лице; они могли ничего не говорить друг другу, но было видно, что возможность дышать общим воздухом делает их счастливыми.

Вечером Хедин и Ингвар-младший сели поиграть в тавлеи, положив доску на помост между собой. Альва, дочь Тородда, который исполнилось три года, стояла рядом, держась за край помоста и все норовя свободной ручкой ухватить какую-нибудь из фишек: из красивого яркого стекла, одни красные, другие синие, они являли собой неодолимый соблазн для юной души. Ингвар-младший осторожно отводил эту пухлую ручку, но, судя по мрачному лицу, сосредоточиться на игре ему было трудно.

– Вижу, дела твои совсем плохи, мой маленький глупый братец! – с печалью сказала Эльвёр, остановившись рядом. – Давай я за тебя доиграю, а ты пойди поиграй с Альвой во что-нибудь попроще – по уму она тебе куда более подходит.

Эльвёр шутливо поскребла склоненную макушку брата, и он со вздохом поднялся – не заметив поношений своему уму. Взял на руки Альву – та было заорала, оторванная от блестящих фишек, но Ингвар-младший поднял ее повыше, и она унялась.

– Упражняешься? – крикнула Берислава, сидевшая с пряжей на женской скамье, когда Ингвар-младший прижал девочку к плечу. – Смотри, моя дочь тебе не мешок с репой!

Над ними до сих пор подшучивали из-за того случая в день приезда Хакона ярла. Хедин и Эльвёр обменялись взглядом над доской с фишками и понимающе улыбнулись друг другу: они тоже навсегда запомнят тот день как один из важнейших в жизни.

Ингвар-младший ушел в середину гридницы, где Хельга сидела у очага с вязанием, но не столько вязала, сколько смотрела в огонь.

– Чувствую себя виноватым, – буркнул Ингвар-младший, усаживаясь рядом и сажая Альву на колени. – Но почему?

– И напрасно. – Хельга сразу поняла, что он имеет в виду. – Ты же не просил отца привезти сестер?

– Не просил. Они сами решили, что зимой скучно и они хотят поехать до Хольмгарда встретить меня из похода.

– Они тоже не знали, что одна из них встретит здесь свою судьбу. Значит, вам не стоит себя винить. Это воля Фрейи.

– А если воля Фрейи, почему моя сестра должна страдать из-за того, что мой дядя Ингвар и твой дядя Эйрик не могут поделить мерянскую дань? Какое ей до этого дело?

– Но если этим пренебречь, то потом ей придется страдать еще сильнее. Если начнется война…

Хельга осеклась, перехватив прямой взгляд Ингвара-младшего – уверенный и многозначительный, как у зрелого мужчины.

– Но если эта война начнется, пусть даже мы не сыграем никаких свадеб, неужели нам от этого станет легче? Если мне придется воевать с Хедином, мне не станет легче от того, что он не женился на моей сестре! Или что ты не вышла за Логи.

– Но тогда мы… ты хотя бы не будешь виновен перед богами, что обратил оружие против родича.

– Ты хотела бы выйти за Логи? Я слышал, он к тебе сватался прямо здесь. – Ингвар-младший кивнул в сторону конунгова престола.

– Я не знаю. – Хельга вздохнула. – Мы не виделись две зимы. Но госпожа Сванхейд не позволит ничего подобного. Она и без того – сестра Эйрика, но тут ничего не изменить. Она не позволит нам завести еще одну родственную связь, когда можно этого не делать. И тем более две, которые заново свяжут руки Ингвару конунгу… Но он ведь все равно не остановится, да? А вражда между родичами вызывает гнев богов. У нас и без того все непросто, зачем еще искать себе врагов в Асгарде?

– А что если… – Ингвар-младший склонился к ее уху и зашептал, – что если им убежать? А когда они уже справят свадьбу, наш отец помирится с вашим, он же не злой человек.

«А с твоими родичами мы помиримся потом», – вспомнилось Хельге. Эти слова когда-то говорил ей Эскиль Тень – в этом самом доме. Или это было на валу, близ хлебных печей? Или в козьем хлеву? Она не запомнила, в какой из тех случаев он прямо предложил ей бежать, но помнила его серые глаза, его взгляд, пристальный и немного напряженный. Теперь ей стала понятна эта напряженность: он старался скрыть, что вовсе не любовь толкает его на этот поступок. Любви-то в его глазах и не было, и теперь, когда она видела мягко светящийся взгляд Хедина, устремленный на Эльвёр, это было совершенно ясно.

За два года Хельга ни разу не произнесла имени Эскиля, но вспоминала его нередко. Теперь, когда ей больше ничего не грозило, эти воспоминания даже сделались немного приятны. Он был хорош собой, неглуп, отважен. Десятки варягов, обожженных «влажным огнем» в Босфоре и покрытых шрамами после Гераклеи, ловили его взгляд, готовы были исполнить любое его повеление. Его внимание льстило ей, юной девушке, пусть даже более знатного рода, давало почувствовать себя совсем взрослой и значительной. Где-то он теперь? Наверное, забыл ее вместе с «ведьмиными камнями», которыми так жаждал завладеть… Теперь-то Хельга понимала, что Эскиль, повидавший горы греческих сокровищ, просто смеялся над ее детскими «сокровищами».

– Но бежать… – С трудом Хельга вернулась мыслями в сегодняшний день. – Это же страшно… Порвать со всей семьей…

– Ты ведь не бросишь Эльви? Поможешь ей?

– Конечно! Если Хедин решится, она будет мне как родная сестра.

– Так ты не против?

– Конечно нет. Я хочу, чтобы Хедин был счастлив. Я женщина – как же мне не подержать волю Фрейи?

И снова у нее мелькнула мысль об Эскиле – две зимы назад она как раз и пошла против воли Фрейи. Богиня пока не наказала ее, так может, Хедин и Эльвёр дают ей случай немного исправиться в глазах Невесты Ванов?

У Эскиля не было сестры, которая могла бы ее полюбить. Все-таки бежать с человеком из уважаемого и состоятельного рода – совсем не то, что с наемником, чья бабка нашла деда под кустом, будто гриб!

Эльвёр тем временем передвинула красную стеклянную фишку по доске, но явно не пыталась этим ходом поправить испорченную братом игру.

– Мой отец сказал, что нам пора уезжать, – тихонько сказала она.

Взгляд Хедина переменился и потемнел: он понимал, что это значит.

– Я просила его остаться еще хоть на несколько дней. – В таком положении даже несколько дней, неспособные ничего переменить, кажутся сокровищем. – Но он сказал, что чем дальше, тем будет хуже, и лучше нам уехать сейчас, пока не пошли разговоры… Что из-за этой войны он не может позволить нам… и дальше видеться. Он сказал, что если бы не ссора вашего Эйрика и нашего дяди Ингвара, то он был бы только рад…