Ведьмины камни

– Вы все покажете себя очень… достойными и смелыми людьми! – поддержал Ветрлиди.

– Но если Эйрик получит и дары, и заложника, не много ли ему будет? – усомнился Тородд.

– Он первый был оскорблен похищением! – сказал Судимир Воиславич.

– Нет, это Эйрик первый нарушил уговор и отказался платить дань! – возразил Фасти.

– Тише! – Сванхейд подняла руки, видя, что сейчас мужчины опять с головой бросятся в ожесточенный спор. – Мой сын Логи поедет к Эйрику и отвезет дары. Девушка останется у меня. Я клянусь Фрейей, Фрейром и отцом их Ньёрдом, что буду беречь ее, как родную дочь, не позволю к ней приблизиться никакому принуждению и бесчестью. Здесь, в моем доме, она будет главным залогом, хранящим мир между моим сыном в Киеве и моим братом в Мерямаа. До тех пор, пока Ингвар не сможет сам встретиться с Эйриком, чтобы уладить это дело… так или иначе.

Все помолчали, обдумывая предложенное.

– Ну так кому же она в жены-то достанется? – пробормотал Фасти. – Если она будет здесь, а Логи – у Эйрика в Меренланде?

– Она еще так молода! – Сванхейд устремила на Хельгу взор, в котором смешались жалость к ней и досада из-за каши, что вокруг нее заварилась. – И сын мой Логи тоже еще молод. Дадим норнам время распутать эту пряжу, и они все устроят лучше нас. А теперь, Ингвар прикажи твоему человеку по имени Эскиль Тень взять его меч и поклясться на нем не держать зла против Хедина сына Арнора и не пытаться навредить ему.

– Пусть и Хедин сын Арнора поклянется не вредить Эскилю! – потребовал Хамаль.

Оба названных медленно, с явной неохотой поднялись с мест. Оружия ни при ком не было, но оба совсем недавно намеревались сойтись друг с другом на мечах, чтобы биться насмерть, и им трудно было так быстро принять мысль, чтобы на тех же мечах клясться в дружбе.

– Давайте, давайте! – проворчал Хамаль Берег. – Лучше, конунг, выйдем во двор, чтобы все дренги видели.

– Да, это нужно! – Ингвар с благодарностью взглянул на него. – Все до одного должны знать: раз уж я выкупил этого парня своим братом, он будет дорог мне, как брат, и если кто-то ему повредит, я буду мстить за него, как за брата! Ты, рыжий, непременно это расскажи всей его семье, когда туда приедешь!

– И что Хедин по доброй воле при свидетелях предложил пойти с Ингваром! – добавил Тородд.

– Иной раз благородством скорее достигнешь цели, чем уловками, – пробормотала Сванхейд. – Стоило бы с него и начинать.

– Родичами им стать не удалось, но зато они станут товарищами по походу, – усмехнулся Хакон ярл, – а это, я скажу вам, связывает людей крепче кровного родства!

В полдень было пасмурно, ветер нес по руслу Волхова снежную пыль. Хельга стояла у проруби на мостках близ причала, где женщины брали воду и стирали. Вокруг никого: поземка всех загнала под крышу, но Хельге не сиделось в тепле – ни у Бериславы, ни у Сванхейд в девичьей или в гриднице. Ее томила тоска, тревога, одиночество; понимая все это, Сванхейд велела оставить ее в покое. Она сама была грустна: Логи вчера уехал на восток, к Мерямаа.

– При мне был один сын, а двоих я ждала, – говорила она. – Они вернулись, сыновей в моем доме стало трое, но вот опять меня покинули двое, а остался один.

Хельга смотрела на бесчисленные следы от копыт и санных полозьев в застывшем снегу: набегая друг на друга, сливаясь и снова расходясь, как ворох пряжи, они уводили на юг, в сторону озера Ильмень. Она стоит неподвижно, а те, кто оставил эти следы, уже третий день идут и идут на юг. После озера путь Ингваровой дружины лежит через реку Ловать, текущую с юга, с нее – на волоки, ведущие к верховьям Днепра, а Днепр уже приведет, через десятки дневных переходов, к городу Киеву. Туда ушел с Ингваром и Хедин… Мог ли кто-нибудь предположить, что этим закончится их поездка к Сванхейд? Но она могла закончиться и кое-чем похуже…

«Из-за меня тебя теперь ждет столько опасностей! – горевала Хельга, прощаясь с братом. – И это может длиться несколько лет! Возьми какой-нибудь из моих камней, пусть хотя бы он защитит тебя! Какой тебе больше нравится?»

Она сняла с шеи ожерелье и разложила на коленях.

«Вот этот. – Хедин показал на плоский серый камешек округлых очертаний. – Самый маленький».

Отказываться он не стал: и Хельгу утешит, если он возьмет немного лишней удачи, и самому будет приятно в дальних краях иметь напоминание о ней.

Хельга отвязала серый камешек с ожерелья, поднесла его ко рту и зашептала:

Она нашла тонкий кожаный ремешок, продела его петлей в отверстие камня и надела брату на шею – так, чтобы он висел под самым горлом.

«Не снимай, пока не вернешься, – велела она. – Он будет принимать на себя все невидимые удары, все копья двергов и злые взгляды, назначенные тебе. Обещай мне».

«Обещаю». – Хедин прикоснулся к камню, будто здороваясь с ним.

И на самом деле почувствовал себя спокойнее.

С Хедином Хельга простилась в избе и не вышла на причал, где весь Хольмгард провожал Ингварову дружину. Знала, что не удержится от слез, и не хотела, чтобы Эскиль отнес эти слезы к себе. В последние дни Хельга почти не показывалась на люди и Эскиля видела один или два раза мельком; он ее не замечал. Она к нему испытывала лишь презрение и надеялась, что не увидит его больше никогда. Из-за него она расстается и с братом, и с Логи; Хедину грозят бесчисленные опасности в походе на греков, а Логи… Год или два они проведут в разлуке… А что будет потом, когда Ингвар развяжется с греками и придет за данью к Эйрику? Желать Ингвару поражения на юге Хельга не могла из-за брата и уверена была только в одном: норны пряли эти нити в дурном настроении.

Снова Хельга вспоминала ту бурную ночь. «Кто что-нибудь знает о том человеке, который нас предупредил о похищении? – только вчера вечером спрашивала в гриднице Сванхейд. – Кто-нибудь с ним знаком? Видел его раньше или хотя бы после?»

Никто не мог ей ответить. Светловолосый незнакомец так же бесследно исчез, как появился ниоткуда. За белой волчьей шкурой тоже никто не пришел, и Хельга была почти уверена, что незнакомец вестник и хозяин белой шкуры – один и тот же человек. Но кто он? Кому она обязана спасением своей судьбы и чести рода?

Вздохнув, Хельга вынула руку из варежки, держа два обломка песчано-желтого камешка. Он раскололся прямо через отверстие, потому и упал, едва она к нему прикоснулась.

– начала она, держа обломки камешка на ладони.

Она поднесла обломки камешка к губам, а потом бросила их в прорубь. Раздался легкий плеск, чуть всколебалась тяжелая ледяная вода…

Хельга застыла, не отрывая глаз от темной воды. Что это? Здесь же никого нет! Это… камень ей ответил низким мужским голосом? Но голос шел не из проруби, а словно бы из-за ее спины.

24

Буря лезвий – битва, Бальдр битвы – мужчина, то есть Хедин.