Обман

Мы все настрадались.

Все заплатили цену за грехи других.

Мое детство закончилось в тот день, когда умерла мама, и это их вина.

Отцовское колено нервно дрожит, а его пальцы сгибаются и разжимаются в очевидном страдании. Он трезв уже тридцать месяцев, но ежедневно борется с искушением. Периоды стресса кажутся самыми тяжелыми, но от меня он не получит особого сочувствия. Майкл Хёрст, может, и несет ответственность за то, что разрушил наши жизни, но отец отнюдь не невинный наблюдатель. В течение многих лет я слушал, как он упрекает Хёрста, Бэррона и Монтгомери, но именно его неспособность держать язык за зубами спровоцировало все это, так что, да, он далеко не безгрешен.

— Папа прилетает через двадцать минут, — говорит Хант несколько минут спустя, уткнувшись носом в свой телефон.

— Хорошо. — Отцовское колено продолжает подпрыгивать вверх-вниз. — Это хорошо.

— Вот. — Хант протягивает мне свой телефон. — Это элита.

Лаудер наклоняется над моим плечом, пока мы просматриваем фотографии трех отпрысков элиты.

Я сразу узнаю Дрю Хёрста-Мэннинга. У парня все тот же холодный блеск в глазах. Мы были закадычными друзьями, когда были детьми, но прошли годы с тех пор, как я видел его или его сестру-близняшку. Я был по уши влюблен в Эбби, но она этого никогда не замечала, потому что была слишком увлечена Риком. Папа немного обеспокоен тем, что Дрю может догадаться, кто я, поэтому заставил меня подождать неделю, прежде чем присоединиться к Лаудеру и Ханту в нашей новой школе. К тому времени Дрю и другая мужская элита будут в Паркхерсте, так что у нас есть один месяц, чтобы поработать над манипулированием Эбби.

— Он выглядит как полный придурок, — говорит Лаудер, указывая на крупного парня со светлыми волосами и голубыми глазами.

— Судя по всему, Трент Монтгомери таким и является, — соглашается Хант.

Он наводил справки обо всех в элите, прежде чем мы начнем обучение в школе Райдвилла через пару недель, так что мы полностью готовы.

— Он уже таким вышел из утробы матери, — добавляю я, когда Лаудер забирает у меня телефон.

Мы немного общались с Трентом, когда росли, но маме не нравился его отец, и мы обычно избегали дом Мэннингов, если она знала, что Монтгомери будут там. Даже будучи наивным маленьким ребенком, я невзлюбил этого придурка. Трент любил звук собственного голоса и определенно был придурком в процессе становления.

Лаудер присвистывает.

— Святая горячая киска. — Папа неодобрительно прищуривает глаза, но ничего не говорит. — Она чертовски красива.

— Это Эбигейл Мэннинг, — подтверждает Хант, и мои глаза похожи на ракеты с тепловым наведением, когда я выхватываю телефон из рук Лаудер.

Мир перестает вращаться, когда я смотрю на ее потрясающее лицо. Болезненно сглатываю. Не может, бл*ть, быть. Краска сходит с моего лица, и желчь подступает к горлу, когда каждый мускул в моем теле напрягается. Я увеличиваю изображение пальцами, но это не меняет сути.

Это все еще она.

Трахни мою жизнь.

Таинственной девушкой с пляжа была Эбигейл Хёрст-Мэннинг.

Каковы шансы? Мои глаза сужаются, когда темные мысли вихрем проносятся в моей голове. Знала ли она, кто я такой? Поэтому она была там в ту ночь? Было ли все это частью какой-то уловки? Но почему? Какие у нее могут быть ко мне претензии? Я сомневаюсь, что она даже помнит, кто я такой. Я отбрасываю эти мысли в сторону. Не может быть, чтобы это было так. Последние пару лет я был Кэмденом Маршаллом на публике. Мы стерли все следы Кайдена Андерсона из интернета, благодаря доброте «Технет». Должно быть, все это было простым совпадением.

— Она — ключ ко всему этому, — говорит отец, в то время как целый ряд различных эмоций проносится сквозь меня.

Хант смотрит на меня странным, пристальным взглядом, и я немедленно надеваю маску безразличия, скрывая свои истинные чувства, прежде чем он догадается о них. Мне нужно разобраться, насколько такое положение вещей изменится и дает ли это нам новый поворот в игре. Мышцы на моей челюсти напрягаются, когда разочарование разливается по моим венам.

На х*й это гребаное дерьмо.

Безнадежность и гнев клубятся у меня внутри, и мои руки сжимаются в кулаки, пока тело напрягается, когда мной овладевает потребность физически излить душу.

Я трахнул Эбби Мэннинг. Нет, я занимался с ней любовью. Единственная женщина, которую я когда-либо почитал в постели, оказалась моим заклятым врагом. Гори моя жизнь синим пламенем.

— Она останется одна после того, как элита отправится в Паркхерст, — продолжает говорить отец, — и ты будешь изводить ее до тех пор, пока она не сдастся.

— А если она этого не сделает? — спрашивает Хант, хотя это я должен был спросить, мысленно благодаря за это, потому что не уверен, что смог бы заставить свои голосовые связки работать в данный момент.

— Тогда Кайден соблазнит ее.

Мой взгляд скользит к отцу, и я на мгновение задумываюсь, не сказать ли ему, что я уже преуспел в этом, но интуиция подсказывает мне держать все в секрете, поэтому держу рот на замке.

— Это не должно быть слишком сложно. Вы двое были влюблены друг в друга в детстве. — Я не исправляю его. — И у меня есть достоверная информация, что она презирает своего жениха, так что не потребуется много усилий, чтобы очаровать ее и затащить в твою постель. — Он многозначительно ухмыляется в мою сторону. — Я знаю, ты не веришь в любовь, но можешь притворяться.

Я бросаю на него свирепый взгляд, но все это направлено не только на моего отца. В основном это направлено на меня самого. За мою глупость, когда я переспал с единственной девушкой, которой не должен был обладать. За те месяцы, что я потратил впустую, думая о ней, и той ночи.

Стальная решетка окружает мое сердце, укрепляя решимость.

Я сажусь прямо, пригвоздив отца убийственным взглядом.

— Я сделаю все, что потребуется, чтобы отомстить за смерть моей матери. Эбигейл Мэннинг пойдет ко дну.

Продолжение следует…