Шторм и ярость

Чувство беспомощности усилилось, и это сорвало фильтр с моего рта:

– Так вот как ты потерял часть своей души?

Зейн отпрянул, будто я его ударила. Вуаль соскользнула с его лица, черты стали лишены эмоций.

– Кто тебе сказал?

Я захлопнула рот.

– Кто? – потребовал Зейн, потянувшись ко мне, но резко остановился. – Кто тебе сказал?

Жалея, что не сдержала рот на замке, я развела руками и отвернулась.

– Миша. Он сказал… что слышал, будто ты потерял часть своей души. Вот почему у тебя другие глаза.

– Это то, что он сказал? – Зейн склонил голову набок.

С колотящимся сердцем я кивнула.

– Это… правда?

Зейн долго не отвечал, а затем сдался:

– Да, это правда.

Сейчас я умру.

Съежившись на платформе метро, я знала, что прекрасный демон с золотыми глазами и жестокой улыбкой собирался убить меня. Зейн должен был помочь мне, но комната была залита кровью, а разбитая, скорчившаяся масса на полу и была Зейном.

– Он не сможет спасти тебя, – прорычал демон сквозь кривые зубы. – Никто не сможет.

Крик вырвался из моего горла, когда демон рванулся ко мне с острыми как бритва когтями…

Резко проснувшись, я хватала ртом воздух, пытаясь понять, где нахожусь. Где я? Я не узнала темноту спальни. На потолке не было звезд, а кровать… слишком большая, чтобы быть моей.

Мне потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, что я в квартире Зейна, в его постели, и он был жив, и я была жива.

Это просто кошмарный сон.

Застонав, я вытащила руки из-под одеяла и убрала несколько прядей с лица.

Дверь спальни приоткрылась, напугав меня. Я затаила дыхание, пытаясь разглядеть фигуру в темноте дверного проема.

– Ты в порядке? – голос Зейна был сонным и хриплым. – Мне показалось, я слышал, как ты кричала.

Тепло смущения пробежало по моему лицу.

– Прости. Не хотела тебя будить.

– Все в порядке, – ответил Зейн, и я не видела, но чувствовала, что он подошел ближе. Мое зрение все еще не приспособилось, когда на прикроватном столике зажглась лампа – ее свет заставил меня вздрогнуть. Пристальный взгляд Зейна скользнул по мне, задержавшись на том месте, где я сжимала края одеяла: костяшки моих пальцев побелели. – Не можешь уснуть?

Я покачала головой, удивленная тем, что Зейн проверял меня. После всей этой разборки в гараже все между нами было… неловким. Мы почти не разговаривали, даже когда наткнулись на стаю Рейверов в переулке возле одного из крупных театров в центре города. Мы вернулись домой несколько часов назад и расстались, почти ничего не сказав друг другу.

Я осмелилась взглянуть на него снизу вверх.

Выражение понимания промелькнуло на лице Зейна, когда он посмотрел на дверь, через которую только что вошел. Затем, когда мое сердце начало биться безумно быстро, указал на кровать:

– Можно?

Я не была уверена, поможет ли это нашему нынешнему противостоянию, но оставаться одной не хотелось, поэтому я кивнула и подвинулась, держась за свое одеяло как за спасательный круг.

– Кошмары? – спросил Зейн тихим голосом, когда сел рядом со мной и прислонился к спинке кровати.

Я кивнула, наблюдая, как он вытягивает свои длинные ноги, скрещивая их в лодыжках.

Откинув голову назад, он посмотрел на меня.

– Сожалею.

– О чем?

Он долго молчал.

– Обо всем, на самом деле. Ты через многое прошла, и это эмоционально и морально утомительно. Твой разум действует тебе на нервы, даже когда ты в состоянии покоя.

– Тебе не нужно извиняться. Это не твоя вина, – сказала я. – Ты на самом деле делаешь все, что в твоих силах. Это просто… Не знаю. Я чувствую, что ничего не контролирую, и я…

– Что?

Растерянная. Нервная. Неопределенная.

– Мне страшно. Знаю, что не должна этого признавать, но я боюсь, что не найду Мишу вовремя. А когда найду – будет слишком поздно, потому что он, должно быть, проходит через то, что я даже представить себе не могу.

Зейн небрежно скрестил руки на груди.

– Бояться – нормально, Тринити. Волноваться – нормально.

– Знаю, – я плотнее вцепилась в одеяло.

– Тогда перестань так мучить себя.

Я тяжело выдохнула.

– И я… должна извиниться перед тобой. Мне не следовало спрашивать тебя. Это не мое дело, и я просто… вела себя по-идиотски, а ты пытался мне помочь.

– Все в порядке. Тебе не нужно извиняться, – Зейн согнул одну ногу. – Это просто застало меня врасплох. Меня немного удивило, что ты ничего не говорила до сегодняшнего вечера, учитывая все вопросы, которые задаешь.

Я фыркнула.

– Да, сама немного удивлена.

– Хочу, чтобы ты знала: я действительно понимаю, почему тебе нужно сделать все, что в твоих силах, – сказал Зейн, пока я боролась с желанием спросить его о том, что произошло.

Я подтянула колени к груди под одеялом и положила на них подбородок. Легче сказать, чем сделать.

– Итак, ты не против, если я встречусь с ведьмами?

– Против, но мне придется смириться.

– Ты… не привык к тому, чтобы сидеть сложа руки, не так ли?

– Даже отдаленно.

Я улыбнулась, чувствуя себя немного лучше из-за того, что произошло в гараже.

– Как думаешь, эти ведьмы, о которых говорил Рот, смогут что-нибудь рассказать?

– На данный момент… кто знает? Но если те люди, которые напали на общину вместе с Баэлем, были заколдованы, они должны знать, кто это сделал. Или, по крайней мере, кто способен на это. Тогда через них мы можем узнать, где находится Баэль и с ним ли Миша.

– А если ведьмы, к которым мы пойдем, – те, что помогли Баэлю? – спросила я.

– Тогда все пойдет наперекосяк. – Пауза. – Знаю, тебя учили не использовать свою благодать, потому что она ослабляет и может привлечь других демонов. Но если ты когда-нибудь окажешься в ситуации, из которой не сможешь выбраться, используй ее.

Сначала я не знала, что ответить.

– Ты первый человек, который сказал мне это. Ни Миша, ни Тьерри никогда этого не говорили.

– Знаю, это рискованно для тебя, но предпочел бы иметь дело с риском и последствиями, чем с тем, что ты в конечном итоге пострадаешь или еще хуже, – сказал Зейн, и в моей груди стало тепло и пушисто. – Если ведьмы попытаются что-нибудь предпринять, уничтожь их.

– Ты какой-то кровожадный.

– Я научился быть таким.

Отведя от него взгляд, я посмотрела на потолок и пожалела, что не вижу звезд.

– Скучаю по своему потолку.

– Что? – засмеялся Зейн.

Слабая улыбка тронула мои губы.

– Дома у меня на потолке есть эти удивительно безвкусные, светящиеся в темноте звезды. Белые. Не зеленые. Я не настолько безвкусна.

– Я и не думал так, – пробормотал Зейн. – Помню, что видел их.

– В любом случае мне нравится смотреть на них снизу вверх, – я пожала плечами, отчего немного заболела спина. – Немного глупо, знаю.

– Это не так, – ответил он. – Это знакомо.

Интересно, буду ли я когда-нибудь снова лежать под ними.

– Могу спросить?

Я кивнула:

– Конечно.

– Что именно произошло с твоей матерью? Не хочется поднимать эту тему, и я чувствовал себя дерьмово из-за этого, когда мы были у Рота и Лейлы. Но ты сказала, тот Страж считал тебя…

– Мерзостью? – со вздохом перебила я. Не особо хотелось говорить о маме, потому что это всегда заканчивалось одинаково: я задавалась вопросом, почему никогда не вижу ее призрак или дух. Но с Зейном я хотела поговорить о ней. Может, потому, что он не знал меня, когда это случилось, и поэтому было легче ему открыться? Или, может, потому, что, в отличие от Джады или Тая, он знал, каково это – потерять родителя? Я не была уверена. – Моя мама была обучена. Ты знал об этом?

– Нет.

Легкая улыбка тронула мои губы.

– Она хотела пройти обучение на случай, если что-то случится. Она была такой сильной, не хотела, чтобы кто-то заботился о ней, пока она сидела без дела.

– Звучит ужасно похоже на ее дочь.