Страница 19 из 69
Наконец, информированное согласие. На полное медицинское обследование, на инъекции экспериментального препарата, на серию тестов. Повреждения печени, желудка, позвоночника. Список потенциальных побочных эффектов.
Интересно, как их информировали. «Подпиши тут, тут и вот тут». Скорее всего. Для Франка они превратились в собственность корпорации. Кронпринц хорошо знает своё дело: «Кто будет считать этих язычников».
10 июля
Случайно узнал, как индусы между собой называют нашу корпорацию. Они произносят Yama-Khan. Владыка преисподней, стоглавый царь мёртвых. Вершитель загробного суда, воздающий людям за то, как они жили наверху. Что ж, в этом есть резон. Мы под землёй. И они полностью в руках AmHun. Да и я тоже.
И я тоже…
11 июля
Сегодня пробормотал во время первой инъекции: сколько ангелов умещается на кончике иглы? Вот кого мы создали. Заботливых ангелов-хранителей в шприце. Потом посмеялся, что за Оппенгеймера я из себя строю. До сих пор смешно. И стыдно.
Иссечения прошли хорошо. Рао и Мурти, выпучив глаза, смотрели на длинные порезы, затягивающиеся на их рыхлых животах. А Чандралал бормотал смесь мантр и католических молитв.
Мне показалось, что скальпель доктора Флорес ушёл гораздо глубже запланированного для первого теста слоя кожи. Я сделал ей замечание, но она с негодованием всё отрицала: «Петер, Вы, конечно, незаменимы как главный конструктор, но оценивать моё мастерство предоставьте медикам».
Возможно, я и правда параноик.
Про никуда не годящуюся организацию карантинной зоны я даже ничего не сказал. Пусть потом сами разбираются с этим русским, шефом по безопасности.
13 июля
Ким спросила: «Что будет с индусами, док?»
Да, действительно, что же с ними будет? Франк с Веллингтоном, несмотря на все мои протесты, завтра будут экспериментировать с печенью.
14 июля
И удачно экспериментировать! Что ж. Теперь установлено – если в драке ткнуть ножом в печень, не всё потеряно. Даже если в печени метастазы размером с теннисный мяч.
Кавиани
Глава 6
Деревья
…мы не можем двигаться, хотя всё, что мы делаем, – это переползаем друг в друга, сплетаемся в единую связь. Мы утратили автономное существование. Мы обрели всеобщую жизнь.
Мы – это жизнь.
У нас ноет растянутая мышца, где-то вон там. У нас зудит воспалённая кожа, приблизительно здесь. У нас предельно возбуждены нервы – вот этот, этот и этот.
Мы – сопряжённая вместе непереносимая боль от защемления хрящей и невыносимая эйфория щекотки.
Мы – огромный архив всего, что может испытывать человеческое тело. От оргазма до неконтролируемой перистальтики.
Мы не можем спать. Мы вечно спим.
Нам не дано увидеть себя со стороны. Всё, что мы можем видеть, – это разные части нас. Когда-то мы зародились в огромном бульоне и постепенно разделились на сотни маленьких я. Время пошло вспять, и маленькие кусочки вернулись обратно в бульон, чтобы слиться воедино.
Шестерица прошла как во сне. В душном и жарком кошмаре. Шёпот стен сливался в громкий шорох, заглушающий писки будильника. Плоть говорила и говорила: угрожала, манила, описывала чудовищные картины, предлагая немыслимое и невозможное.
В какой-то момент я перестал есть обеды совсем. Жалкая попытка искупить грех, которого я не совершал. Нойбург сказал, что мои сны нормальны, что все боятся бесформенного хаоса. Но я не боюсь хаоса.
Как можно быть одиноким в Городе, который содержит в себе всё оставшееся человечество? Если здесь нет человека для меня, то его нет нигде. Как Машины Любви и Благодати допускают это?
Может быть, министр Ода прав – Машины не знают, что такое любовь. Им не нужна еда, но они создают её для нас. Им не нужна любовь и благодать, но они дарят её нам. И иногда ошибаются.
Впрочем, если уж даже я иду на свидание, то, может быть, они всё же безошибочны и всемогущи.
Полианна опять дожидалась меня на улице.
– Выглядишь бледновато. Ты вообще завтракаешь? – она ткнула меня пальцем в бок, но тут же ахнула и пощупала мои рёбра сквозь рубашку.
Как же просто и буднично она делает такие вещи. Для неё это ничего не значащие жесты, обычный телесный контакт двух людей. Но для меня каждое подобное прикосновение впечатывалось в тело – словно пробивка отверстий на перфокарте. Какую программу Полианна записывает на меня, и где тот табулятор, который сможет меня прочитать?
Сейчас этот перфокод помогал бороться с ночным голосом плоти, с соблазном Главкона, и этого было достаточно.
– Я завтракаю каждый день, – твёрдо и совершенно честно ответил я. Она же не спросила про обед.
– Ладно, так в какой роскошный ресторан мы идём сегодня, господин высокопоставленный чиновник? Готовы ли Вы впечатлить девушку глубиной своего кошелька? Шучу, шучу. В «Экадаши» нас даже не пустят.
Знала бы она, какое пиршество и на какой высоте я посетил недавно. «Экадаши» высоко, но кабинет Министра Социального Метаболизма ещё выше. Наггетсы из микопротеина меня теперь совсем не впечатляют.
– Я надеюсь, ты не голодна, потому что мы идём в парк.
– В па-а-арк?.. Отлично. Никогда там не была.
– Постоянно туда хожу.
Зачем я опять соврал? До недавнего времени я даже не знал о существовании такого места. Общение с Полианной пробуждает во мне дурные наклонности.
Она снова лёгким шагом пробежалась вперёд и радостно воскликнула:
– Тогда ведите скорее, господин метаболит!
– Н-не называй меня так.
– Почему? Разве вы в Министерстве не так друг друга называете?
– Не уверен. Начальника я зову по имени. А со всеми остальными просто не общаюсь.
– Очень зря. Коллеги могут оказаться полезными. В конце концов, именно по их головам ты будешь забираться на этажи повыше. Шучу, шучу.
Она бросила на меня взгляд – острый и прозрачный, как осколок стекла:
– Надеюсь, когда-нибудь я познакомлю тебя со своими коллегами…
– С акушерками? – с лёгким недоумением спросил я.
– С ак… Да. С ними. А что такого? Они видят таинства жизни, которые вам и не снились. Чудо появления новых людей.
– Мы – это жизнь… – невольно пробормотал я впитавшиеся в мозг слова из снов, но тут же с усилием потёр щёки и размял лицо, пытаясь проснуться.
– Что-что?
– Мы почти пришли!
Несколько дней я учил карту, которую Бридж быстро нашкрябала на клочке перфокарты. Улицы Города похожи на безликие коридоры Столпа – двери домов вместо кабинетов проплывают мимо; ни табличек, ни номеров. Лучше считать их про себя, иначе рискуешь заблудиться.
Кажется, здесь…
Длинное и плоское здание без окон с ровными серыми стенами. Очень подходящее место для следующих Добровольных Работ. Очередной склад, в подвале которого могут громоздиться коробки и контейнеры, или пролегают запрещённые к посещению компоненты Машин. Но уж никак не деревья парка.
Именно это место указала Бригитта. В подсчёте домов и улиц я ошибиться не мог.
Узкая лестница вела к дверце, рядом с которой всё же нашлась маленькая вывеска: «Экотехнопарк во имя святой Доктор Флорес».
Я ткнул пальцем в надпись и сказал:
– Кажется, здесь всё-таки какой-то парк.
– Кажется? Ты же говорил, что постоянно сюда ходишь.
– Д-да… На самом деле это место мне посоветовала сестра. Я первый раз здесь, как и ты.
Полианна вдруг схватила меня за локоть, развернула к себе и с пронзительной серьёзностью уставилась в глаза. Всех моих сил хватило только на то, чтобы не отводить взгляд; мысли же разбежались пролитыми на стол каплями воды. Я застыл в ожидании чего-то – может быть, наказания.