Страница 9 из 18
И начался наш долгий путь к выздоровлению. Прошло три года. Мы переехали из столицы, продали квартиру, и вернулись в родной город мужа. Там было проще выжить. Я отучилась на массажиста, в декрете не задерживалась и сразу как смогла вышла на работу. Тогда реально муж находился с дочкой больше времени чем я, он ведь не работал. А я работала на износ, брала любую подработку, чтобы нам хватило денег. Потом, когда муж окончательно выздоровел, стало полегче. Он устроился на работу, и мы начали жить, а не выживать.
Я была счастлива. Дочь обожала отца и просто не слазила с его рук, а он души в ней не чаял. Даже несмотря на то, что свекровь первое время всё ставило под сомнение отцовство мужа. Нет прямо мне в лицо обвинений не было, но иногда проскальзывали фразы что внучка не в их породу, не смуглянькая а белёсая. Но мне было всё равно, я знала, что муж любит нас с дочкой, и он не сомневается во мне, чтобы не говорила его мама.
Я любила мужа, он был моим первым и единственным мужчиной!
До того августовского дня…
– Мам!
Из воспоминаний меня вырвал голос дочки.
– Мам мы уже приехали в новый большой дом?
Глава 7
Дочка тёрла заспанные глаза и осматривалась по сторонам.
– Мам он такой большой!
В её голосе было столько удивления. Комната, в которой нас поселили, была в два раза больше той в которой мы жили последние месяцы.
– Мам, а мы тут будем жить? Ты и Я?
Даня откину покрывало, поднялась на ножки и начала прыгать на кровати.
– Ура! Мы у нас новый дом! Мам, а у меня будет своя кроватка? А игрушки? И полотенце? Мам пойдём посмотрим ёлку?
Видя радость своего ребёнка, я мысленно ругала себя.
Вот зачем ты сказал ей про эту ёлку? А если контракт расторгнут и вас выгонят из этого дома, что ты будешь ей говорить?!
Тут в дверь постучали, я думала это Алевтина и пошла открывать.
На пороге стоял ОН. Руслан Дмитриевич, а за его спиной маленький мальчик.
Мужчина оценивающе прошёлся взглядом по мне и у меня возникло желание закрыть дверь перед его носом. Но где-то там в отдалении послышался женский голос.
– Ну вы где там потерялись?
Это была не Алевтина. Голос был более взрослый.
Я удивлённо посмотрела на экран своего мобильного.
– Ещё рано же?!
– Алевтина уехала встречать мужа. Мария Сергеевна отправила младшего за вами. Время полдника – ответил мне мужчина.
– Мы не голодны – начала я, но меня и не слушали.
– Ты идёшь? – просил Руслан и обращался не ко мне, а к дочери, которая увидев его большую фигуру в проёме двери, уже спускалась с кровати и летела на всех парах к нему.
– Дядя, а мы пойдём смотреть ёлку? – спрашивала Даня, уже восседая на руках у этого громилы.
Почему она его не боится?
Этим вопросом я задавалась, идя вслед за святой троицей. Маленький мальчик держал Руслана за руку, а на второй руке сидела моя дочь.
Перед тем как пойти на кухню, Руслан представил нам своего как оказалось младшего племянника. Точнее не нам, а моей дочке, на меня брат хозяйки дома не обращал внимания. С тем же успехом он проигнорировал мою попытку забрать у него мою дочь.
– Даня знакомься это Мирон. Мирон – это Даня.
Мы уже почти дошли до кухни и тут я обратила внимание, что Мирон был в лёгких кроссовках, Руслан так же был в мягких кожаных мокасинах, а моя Даня и я в носках. Но если у меня запасной обуви не было, кроме как рабочих тапочек, то вот у дочки был большой выбор. Я быстро вернулась в нашу комнату и выбрав балетки с Мики Маусом поспешила обратно на кухню.
Моя дочь сидела за столом и не умолкая рассказывала всю нашу жизнь, в перемешку она ещё успевала и задавать вопросы, самым главным из которого был.
– Дядя, ну когда мы пойдём смотреть ёлку и Бемби!
– Нету Бебми – сказал Мирон и насупился.
Младший племянник явно приревновал своего дядю к моей малышке. Она и правду была на целую голову ниже Мирона. Алевтина не обманула сказав, что сынки у неё рослые. Средний сын хозяйки и младший явно выглядели старше своих лет.
На кухне сейчас не было лишь старшего. Но его я видела, когда он принёс мои пакеты из машины дяди. Кажется, Аля даже назвала его по имени, но я настолько была занята своими мыслями, что не могла вспомнить, как его зовут. Так вот старшему я бы дала лет шестнадцать. Но сейчас думаю, что ему меньше.
И вот двое сыновей хозяйки дома, одному из которых три года, второму даже гадать не берусь сколько, сидели сейчас напротив моей дочурки и, кажется, не очень-то и рады были её присутствию. Если младший приревновал, то средний был просто раздражён тем, что Даня тараторит без умолку и её никто не останавливает.
– Не бебми, а Бемби – исправила ошибку Мирона в имени её любимого мультяшного оленёнка моя дочь – он такой маленький и у него пятнышки на спине и на голове.
Мирон что-то собирался ей ответить. По тому как он силился что-то сказать, но так и не сказал, я начала подозревать что он из молчунов. То есть из тех детей, которые поздно начинают говорить. В Центре я таких встречала, как, впрочем, и в прошлой детсадовской группе Дани был такой мальчик. Да тот же Митька, которому Оля должна была отдать те белые кроссовочки, он тоже мало говорил. И моя тараторка его тоже сильно раздражала, они даже один раз подрались. Митька не нашёлся что ответить моей Стрекозе и стукнул её, ну а Данюшка не растерялась и ответила. Детей тут же развели по разным комнатам. Так что первый бойцовский опыт моя дочь считай получила. А потом уже мне пришлось объяснять ей, что драться это плохо, потому что на следующий день она подралась в садике и тоже с мальчишкой, который был старше неё.
Ещё не хватало чтобы история повторилась!
Поняв, что срочно нужно вмешаться и утихомирить дочь. Нет драться она пока не собиралась, но планомерно продвигалась к тому, чтобы Мирон её ещё больше невзлюбил. Сейчас она начала поучать Мирона.
– Бемби – это ребёночек. У папы и мамы олень!
Тут уже вмешался средний брат.
– Бэмби это оленёнок и Мир прав у нас его нет. Он из мультика, а в жизни его нет.
Моя же Стрекоза, посмотрев на сидящего справа от неё дядю Руслана, безапелляционно ответила на слова второго брата.
– Дядя сказал, что есть олень! И ёлка есть большая! И мы будем тут жить!
– Дядя мой! – уже злясь заявил Мирон и добавил – и ёлка моя! А Бэбми нет!
– Дядя сказал, что он дядя, значит тоже мой! – тут же нашлась Даня.
И эти трёхлетки уставились на безэмоционально на них смотрящего Руслана Дмитриевича. Его реакция на этот детский спор была нулевая, он сидел за столом, держал в руках большую белую кружку и неспеша что-то пил. А детвора уже чуть ли не соскакивала со своих мест, чтобы поделить его.
Мирона удержал на стуле брат. Ну а свою дочь я поймала чуть ли не на лету. Стул был высоким, и она явна не сама на него садилась.
– Даня, давай обуемся – как можно спокойнее сказала я и, усадив её обратно на стул, начала натягивать балетки – я принесла твои любимые с Мики Маусами.
– Мама, почему Мирон злой? – посмотрев на меня задала Даня вопрос, но тут же повернулась лицом к мальчишке гордо сказала – а это моя мама! Моя и только моя!
– А у меня тоже есть мама! И папа! И дядя! – начал перечислять мальчишка, загибая пальцы, потом показал на рядом сидящего брата – И Диа! А ещё Заха! У меня больше!
Мирон сказал и выдохся не зная, что ещё перечислить. Но Даня уже вставила свои три копейки, гордо заявив.
– А моя мама любит только меня!
С ответом Мирон снова не нашёлся. Точнее опять слишком долго собирался что-то сказать. Конец этому детскому спору положила женщина, вошедшая на кухню следом за мной. Женщина в тёмно-синем платье, белом переднике, невысокого роста, с весьма округлыми формами, среднего возраста, приятной наружности и командирским голосом.
Точно дома-управительница!