Спасибо за покупку

– Ладно, – принимает соломоново решение Саша. Он не хуже меня понимает, что этот парень никакой не сбытчик подделок и никакого печатного станка у него тем более нет. – К чему нам огород городить? Порвем ее и все.

Через миг купюра растерзана на мелкие клочки – все вздыхают с облегчением – инцидент исчерпан. Можно забыть этот случай, тем более что он один из многих за мою практику.

Но, не тут-то было. С тех пор каждый день, а вернее, каждый вечер этот парень возникает передо мною, из всех наших касс выбирая мою – случайно или специально – я не знаю. Только теперь он ведет себя смелее, даже развязаннее – и, поскольку я не собираюсь его поощрять, меня постепенно начинает раздражать его поведение. Мне одновременно и нравятся его движения, его голос, красивые мужские руки, приятное во всех отношениях лицо, но они же и неприятны мне. Что до моего лица, то оно каждый раз искажается злобной гримасой, а голос приобретает металлический оттенок, стоит лишь мальчику с красным рюкзачком оказаться где-нибудь в непосредственной близости. Интуитивно я стараюсь отпихнуть его от себя, и тому есть причина – ведь я – женщина с довольно бурным прошлым, но и счастье, и разочарование – все, что было уже позади. Мое сердце давно молчит, находясь в состоянии покоя, и, скорее всего, как мне кажется, вряд ли опять когда-то откроется для кого бы то ни было. По сути, я уже боюсь и не желаю вновь пережить душевный трепет – ведь состояние счастья недолговечно и разочарование неизбежно последует в развязке. Мне ли этого не знать? Но, вопреки всему я никак не могу забыть ту купюру, тот волнительный момент ее тщательного изучения, и, поскольку я понимаю, что столь симпатичный и молодой парень вряд ли заинтересуется мною (по сути, это досада), тем более что исправить здесь что-то я не в силах – повернуть время вспять невозможно – я начинаю вести себя как та лиса у Эзопа, что не смогла достать виноград:

– Он зелен – сказала она в отместку

– Он начинает надоедать мне – говорю я – Как будто хочет непременно доказать, что невиноват. А мне это надо?

По сути я уже все для себя решила – разница между нами лет семь не в мою пользу, я далеко не красавица, что уж там, поэтому сложно ожидать с его стороны каких-либо нежных чувств – видимо он просто пытается мне доказать, что тот случай всего лишь недоразумение, и только. Но мне ничего не нужно доказывать. Тем более так настойчиво – изо дня в день. Почему бы не оставить меня в покое?

Холодный октябрьский день – суббота, когда все в основном вернулись из отпусков и с дач – поэтому в магазине народу – тьма. Скупое солнышко бьет прямо в монитор – кто придумал поставить кассы напротив окон? Отсвечивает – ни строчки не видно, а глаза едва не лопаются от напряжения.

– Жалюзи закройте – прошу я охрану – Ничего не видно.

Ну вот, так намного лучше. Экран приобретает осмысленный вид – можно работать дальше. А работы – хоть отбавляй, везде очереди, и нервный администратор, пометавшись вдоль извилистых людских ручейков, заявляет не терпящим возражений тоном:

– По одной на обед. Все слышали?

Что за ерунда?

– Мы тогда только к вечеру успеем все поесть – певучий ласковый голос Оли Нестеренко на этот раз звучит твердо, с пониманием собственной правоты. Я, хотя и сижу к ней спиной, однако ясно представляю себе, как взлетели вверх ее тонкие брови на красивом, почти ангельском лице. Надо поддержать девочку. Не одной же ей держать оборону, когда из нас из всех хотят веревки вить.

– Анна Борисовна. – не отвлекаясь от работы кричу я, пока администратор не успела уйти. – Они же наплывами – то есть народ, то нет…

Анна Борисовна, статная, дородная женщина с черным кудрявым шиньоном на голове, вся обвешенная, в буквальном смысле слова унизанная своим любимым серебром, так, что и живого места на ней нет, в эффектных костюмах уж и не знаю, от какого кутюрье – но смотрится на самом деле все очень здорово – таким и должен быть администратор уважающего себя магазина – Анна Борисовна зычным голосом отвечает где-то из предкассовых глубин:

– Вот когда рассосется – пойдете по двое, а пока по одной.

Она скрывается из виду, больше не обращая внимания на негодующих кассиров – придется сидеть, а что делать? Разочарованно вздохнув, я глубже укутываюсь в душегрейку – моя касса ближайшая к дверям, а наши гостеприимные двери не успевают закрываться – народ идет и идет – осенний ветер то и дело врывается вместе с людским потоком, и я постоянно возвращаюсь к одной и той же мысли – неплохо было бы включить обогреватель… Который, кстати, нужно еще попросить принести – только вот – когда? Бесконечный людской поток движется без перерыва, вереницы тележек, стопки корзинок, банки, пакеты, подложки нарезанной колбасы – я сижу, словно купчиха, на высоком крутящемся стуле, денежный ящик выскакивает чуть ли не на колени, но это единственный минус – чем выше посадка, тем быстрее и удобнее работать на самом деле. Груду продуктов сменяет одинокая баночка дорогого пива – скромно, но со вкусом. Так, понятно. Мне даже не надо поднимать глаза – я и так знаю, я чувствую – это он, тот самый молодой человек.

– Здравствуйте – говорю я

– Здравствуйте – вежливо звучит в ответ.

Мне, привыкшей за день перетаскивать с права на лево не меньше тонны всякого товара, расправиться с какой-то баночкой пива – секундное дело. Молодой человек уходит, а люди все идут и идут – время летит незаметно, очередь не кончается – ничего удивительного – уже полдень, даже самые ленивые проснулись и потянулись в магазин – куда ж еще?

– Здравствуйте

Опять баночка пива – того же самого. Восьмой Кент плюхается передо мною – я послушно пробиваю, отдаю сдачу. Лента движется по кругу то доверху заваленная, то с мелкими покупками, дети капризничают, кричат – почему, кстати, стоит лишь ребенка подвести к кассе, как он тут же начинает кричать? Сквозь визг я едва слышу диктуемый телефон – мужчина итак говорит себе под нос, а тут еще этот крик кого угодно может свести с ума. Бежевая прогулочная коляска не спешит на выход – у меня закладывает уши – я недовольно морщусь, провожаю сердитым взглядом нерасторопную мамашу – та копается среди своих белых пакетов, в попытке пристроить их поудобнее – иди уже на улицу – там разберешься.

– Вот сюда еще раз посмотрите пожалуйста… Проверьте номер.

Не очень-то удобно подписывать квитанции на узенькой полочке для сдачи – но, делать нечего – в широкой мужской ладони утопает моя ручка, а клочок бумажки – тот и вовсе пропадает под нею.

– Ваша квитанция и чек… Здравствуйте.

Опять баночка пива. Ну, это уже слишком. Который раз ты ко мне стоишь? Пятый? Восьмой? Что я тебе сделала? Тебе самому-то еще не надоело пиво пить? Неужели больше заняться нечем?

Тут стоит оговориться – в мои обязанности входит приветствовать покупателя. Причем это закреплено отдельной строкой в зарплате и имеет вполне определенный денежный эквивалент – а именно полторы тысячи. Не будешь здороваться – не досчитаешься этой суммы, а оклад у нас тот еще.

–Это же абсурд. По правилам этикета здоровается первым тот, кто входит. – поначалу, когда это только вводилось, пыталась сопротивляться я.

– Здоровается первым тот, кто лучше воспитан – доказывает мне Иван Петрович, пожилой директор нашего магазина. Он любит иногда пообщаться со мной – я всегда выдам что-нибудь этакое, нестандартное, что вызовет улыбку на его серьезном лице. А улыбка у него мягкая и добрая.

– Но, это же называется зомбирование. Пятьсот раз на дню здрасьте сказать. Так и до сумасшедшего дома не долго – не сдаюсь я.

–Это называется работа с покупателем. И почему только здрасьте? Добрый день или добрый вечер, доброй ночи – тоже подойдет. И спасибо за покупку не забудь.

– Ага… – нехотя соглашаюсь я. А куда деваться?

Из всего предложенного многообразия приветствий я, чтобы не осложнять себе жизнь еще и ориентацией во времени, выбираю самое универсальное.