Четыре – число смерти

Стоит сказать, что Саранча отнюдь не была глупой или бестолковой. Пронзительный визг сменился громким, выразительным свистом и треском, щелканьем жвал и чавканьем круглых ртов. Саранча переговаривалась, понимал Чжень, искала способ поскорее и понадежнее покончить с ним. Она взмыла вверх, как по команде, оставшиеся два твари, и юноша приземлился на очередную вершину. Он не смог бы до них допрыгнуть, Саранча превратилась в мелкую бабочку, и эта бабочка дважды выстрелила из уродливого арбалета. Чжень отвел болты в стороны, но чудовища не собирались продолжать бой. Они с устрашающей скоростью полетели на север.

– Дух Атори, – тихо прошептал юноша, спрыгивая с сосны на мягкую, зелёную траву, в трёх десятках бу от себя. – Если это была разведка, дай мне сил закончить приготовления вовремя.

Чжень опустился на землю и несколько секунд просто стоял, закрыв глаза и стараясь унять бушующее в нём волнение. Он выставил руки перед собой, ладонями вниз, чуть согнул ноги, выдохнул воздух из лёгких, опуская руки и торс. Поднялся, разводя руки над головой и делая вдох. Дыхание было основой всего. Меньше минуты ушло на то, чтобы полностью унять сердце и вернуть разуму холод и ясность. Жабе было не до волнений. Она ждала. Саранча, которой Чжень сломал ребра и разорвал лёгкие и сердце её же хрупкими костями, пыталась подняться на ноги. Её раны стремительно исцелялись, и ученику монаха пришлось добить её точным ударом раскрытой ладонью в центр морды. Вытерев руку о рубаху, юноша вернулся к рубке деревьев.

Он успел срубить ладонью всего два дерева, когда на поляну вышла группа крестьян. Охотники были среди них, но местных теперь было больше двух десятков. Почти все, крепкие молодые мужчины, почти все с топорами, пилами и веревками. Охотник, что поверил Чженю, вышел вперёд.

– Я дрался с ними лет десять назад. Когда мы выезжали прорежать степи от кочевников, с моим господином, – охотник многозначительно кивнул и местные с уважением закивали в ответ. Чжень не разрешил себе улыбаться, но также легонько склонил голову. Охотник продолжил. – Не думал, что эти твари пройдут через длинную стену, но мы видели, как ты сражался с ними в воздухе.

– Это первые с крыльями, – честно признался Чжень. Охотник посмотрел в небо.

– Значит, будет больше. Они перелетят через реку.

– Мы затопим тех, кто несёт тяжелую поклажу, – ответил ученик монаха. – Вы послали за помощью?

– Люди господина Ляна уже спешат.

Чжень не слышал о полководцах или правителях с этим именем, но не стал задавать вопросов. Он здесь чужой.

– Благодарю вас, – сказал он. – Если бревна скатить с сопки, они упадут точно так, чтобы залило весь северный берег отсюда и до деревни Хундэ.

– А что тамошние? – спросил кто-то из местных. Чжень подавил в себе скорбь, попытавшуюся было вползти в сердце юноши и лишить его благостного пренебрежения.

– Съедены, – ответил ученик монаха. Местные молча принялись за работу. Чжень разрешил себе порадоваться столь удачному развитию событий, но сразу же вернулся к рубке деревьев. Он не мог себе позволить полностью сфокусироваться на ударах раскрытой ладонью, после налёта Саранчи. Внимание Чженя было рассредоточено между деревьями и небом, где могла бы появиться новая Саранча. Когда солнце начало закатываться, работы была уже закончена. Чжень и дюжина местных начали осторожно обрабатывать упавшие стволы – пилами, топорами, ладонями, они снимали самые крупные ветви, а потом оттаскивали их подальше, чтобы не мешали катить стволы с сопки. Солнце медленно и неспешно катилось к земле, местные собрались вокруг одного из поваленных деревьев.

– К мудрецу не обратились, – устало сказал кто-то в толпе. Чжень подошёл к деревенским, окинул их спокойным, уверенным взглядом.

– Я начал рубить деревья утром, и выдох сопровождал каждый мой удар, – объяснил он. – Вы можете, как вернётесь домой, отужинать пшеницей со сливой, чтобы полностью посвятить этот день священному элементу Дерева, но работа была проведена согласно канону.

Местные зашептались. Охотник, который и привел к Чженю деревенских, рассмеялся.

– Вот так монах! – он подошёл к Чженю и положил руки тому на плечи. – Меня зовут Бяо, я глаза и уши господина Ляна.

– Я не имел удовольствия слышать об этом человеке раньше, – вежливо произнёс Чжень, чуть склоняя голову в почтительном жесте. – Он местный ван или сяо-вэй?

      Чженю пришлось пройти по тонкому канату между ложью и вежливостью. Он точно знал, что никакого вана – то есть, князя, Ляна не существует. Ши-Даоань заставил его выучить имена и фамилии всех ванов, что служили династии Хань. Так что, если Лян и был кем-то значимым, то только сяо-веем, то есть, генералом. Однако, существовал ещё шанс, что господин Лян был просто местным разбойником. А разбойники очень любят, когда к ним обращаются “ван”. Охотник Бяо в ответ рассмеялся.

– Нет, монах! – мужчина закинул топор на плечо. – Господин Лян всего лишь отставной я-цзян, но он вернулся домой и собрал нас, и обучил нас, и помогает отбиваться от местных…

Бяо пожал плечами, задвигал челюстями так, словно подбирал правильные слова.

– Грабителей? – учтиво подсказал Чжень. Он понятия не имел, отягощает ли сейчас свою карму этим разговором. Правильная речь была необходима следующему Пути, но где заканчивалась учтивость, и начинался обман, юноша прямо сейчас определить не мог.

– Верно, верно, – рассмеялся Бяо. – Грабителей. Я уже послал гонца господину Ляню, так что будет кому встретить степных чудовищ.

– Много ли у вашего господина людей?

– Чуть меньше полутысячи, – ответил охотник. Местные, между тем, начали потихоньку расходиться. Большая часть стволов была уже готова к тому, чтобы спустить их с сопки и запрудить реку. – Должно хватить, чтобы отбиться, если правильно их организовать.

– Не думаю, – спокойно ответил Чжень. – Но вы можете попробовать. Всё равно ведь не согласитесь отступать дальше на юг.

      Бяо задумчиво кивнул. Кто из охотников закричал. Чжень, ещё до того, как услышал крик, словно бы кожей затылка почувствовал опасность. Он развернулся, перенося вес с пятки на носок и поднимая голову к небу. Дюжина крылатых чудовищ неслась над вершинами деревьев.

– Луки хватайте, – закричал Бяо, уже натягивая тетиву. Остальные охотники, кто брался за оружие, кто прятался за брёвнами. Чжень успел заметить, что дюжина костяных арбалетов направлена на него одного, а затем услышал тихие щелчки, почти одновременные, без малейшей паузы между ними. Он прыгнул вверх, но Саранча ждала этого. Три болта вонзились в землю, два в пень рядом с юношей, три просвистели слева от него. Ещё три он отбросил в сторону рукой, но один вонзился юноше в грудь. Паника и боль обожгли разум ученика монаха, страх словно таран ударил в дубовые ворота его разума. Благословенное состояние полного пренебрежения дрогнуло, задрожало, за этими воротами. Но Чжень уже привыкал. На его теле уже было больше шрамов от костяных снарядов и лезвий, покрытых едкой слизью, чем юноше было лет. Ученик монаха запрыгнул на сосну, взбежал по стволу вверху, направляя ци в ступни и цепляясь ими за кору. Охотники ответили множеством стрел. Несколько десятков вонзились в одно из чудовищ. Как безо всякой команды со стороны Бяо они так слаженно поразили одну цель, Чжень не понял, но он и не желал размышлять об этом. Состояние пренебрежения, чистый и пустой разум, не позволяли ему думать о таких вещах. Были только его ноги, отталкивающиеся от ствола дерева, и неумолимо приближающаяся Саранча, перезаряжающая костяной арбалет.

      Чудовище, пронзённое множеством стрел, упало прямо на поваленный ствол дерева и плохо обрезанный сук вонзился ему в спину. Сук выскочил из груди твари, орошая траву и хвою вокруг потоками едкой, бесцветной крови. Бяо сразу же подскочил к Саранче и размозжил её хрупкий череп дубиной. Два арбалетных болта вонзились ему в горло через мгновение после этого. Глаза и уши господина Ляна захрипели, кровь полилась из его рта. Чжень видел это, но сожаления не отравили его разум. Юноша уже взлетел в воздух и его пятка вонзилась в морду Саранчи. Захрустел хитин. Несколько стрел просвистели мимо, арбалетный болт воткнулся в спину убитого Чженем чудовища. Юноша использовал тело как щит, продолжая лететь вверх. И тогда он посмотрел на северный берег, и дубовые вороты пренебрежения распахнулись. Чжень испугался, и паника схватила его за горло стальными когтями.