(Не) мой папа

— Погодите! — кричу мужчине, который выходит из подъезда, — я ключи забыла.

Он милостиво придерживает перед нами дверь, и я заскакиваю внутрь как дикий сайгак. Взлетаю на площадку между этажами и приникаю к окну, как раз в тот момент, когда машина Седова лихо заруливает во двор.

Потерял, козел?

— Мам, это не наш дом, — шепчет Маришка, — мы в гости идем?

— Нет, в прятки играем.

— С кем? — она смотрит на меня очень серьезно и пристально. Наверное, у нее закралась мысль, что мамаша немного не в себе.

— С лошадкой.

Как хорошо, что она еще маленькая и ведется на такие сказки.

— А еще, мне так сильно захотелось киндер, — заговорщически улыбаюсь дочери, — что просто не могла дотерпеть до дома.

Вот это она понимает. Это она всегда за.

* * *

— То есть, вы утверждаете, что ваш начальник вас преследует? — следователь опирается локтями на стол и склоняется ближе ко мне.

— Да. Я все написала в заявлении.

— Вот прямо преследует и домогается? — быстрый взгляд на мою серую «запасную» куртку, не накрашенную физиономию и всклокоченные после шапки волосы. В каждой его реплике так и сквозит: «эх и размечталась ты, барышня».

Я краснею, но от своего не отступаю:

— Да! Представьте себе.

— И как он это делал? Просил кофе принести?

— Просил удовлетворить его…орально.

— О, как, — хмыкает страж порядка, неспешно пощелкивая ручкой.

— Вы мне не верите?

Я уже битый час сижу в участке и пытаюсь добиться отклика. Такое чувство, будто горох об стену.

— Почему же? — миролюбиво, но как-то снисходительно интересуется он, — просто пытаюсь разобраться. Сами понимаете, дело деликатное.

Где он, и где деликатность? У него на лице написано: плевать я хотел на твой бред, дамочка. Мне просто надо дотянуть до конца рабочего дня, чтобы не припахали к другим делам.

Приходится повторять свою историю еще раз пять. Мне уже надоедает тыкать ему в нос записью с телефона, где видна белая машина.

— Вот его номера. Смотрите. Вот он ждет нас. А вот я его снимаю из окна дома, в котором мы от него прятались. Видите?

— Да вы просто агент ноль-ноль-семь. Что же вы не записали, как он делает вам неприличные предложения?

— Я растерялась!

Вернее, в первый раз растерялась, а вот во второй уже злостно затупила.

— Очень, очень жаль, — хмыкает он.

Чувствую, что разговор можно дальше не продолжать, потому что меня не воспринимают всерьез.

— В общем, спасибо, что выслушали меня. В заявлении указаны все факты.

— А знаете, сколько таких заявлений я видел? Тьму! Домогательства, преследования…а в итоге оказывается, что женщина либо пыталась внимание мужика привлечь, либо мстила любовнику за что-нибудь.

Невероятно.

— Мы не любовники и его внимания я не добиваюсь. Вы сначала разберитесь, а потом делаете выводы! — возмущаюсь я.

— Не переживайте. Разберемся.

Из участка я выхожу злая и как будто оплеванная. Мерзкое ощущение. Эти взгляды, улыбочки снисходительные просто выводят из себя. Следователь явно не поверил, что какой-то большой босс воспылал к тетке в серой куртке неземной страстью. Я, конечно, не фотомодель, но все равно обидно. Весь день псу под хвост и никакого результата.

Чтобы хоть как-то поднять себе настроение заказываю с телефона роллы и ползу в детский сад. То-то у Маришки радости будет, второй день подряд забираю ее раньше всех.

Прямо, куда деваться, образцовая мать.

В садике меня снова встречают с немым изумлением.

— Евгения Александровна, у вас все в порядке? — ненавязчиво интересуется воспитательница, пока я одеваю Маришку, — вы какая-то взвинченная.

Будешь тут взвинченная, когда тебя полдня маринуют в участке.

— Работа, Ольга Алексеевна. Все дело в работе. Иногда глаз дергается.

— Как я вас понимаю. Бывает приползешь домой, снимешь один носок, а на второй сил нет.

— Вот именно.

Она мне рассказывает о том, как прошел день у дочери. Что ела, что рисовала, как погуляли, поспали. Мне очень интересно, и я с удовольствием слушаю подробности детской жизни, попутно продолжая собирать свою девочку.

— Мам, сапог не расстегивается, — она протягивает мне свои дутики.

— Давай посмотрим, — присаживаюсь рядом с ней на корточки, разбираюсь с молнией, а в это время за спиной раздается звон придверных колокольчиков.

— Ольга Алексеевна, вечер добрый! Я пораньше вырвался. Игрушки вот привез.

У меня из рук падает сапог и, вообще, паралич разбивает от ужаса.

— Как сегодня мой пацан? — Орлов останавливается всего в метре от меня.

Маришка смотрит на него во все глаза с нескрываемым восхищением, а я едва дышу, и не знаю, что делать дальше.