Страница 4 из 9
Проследив за отлётом вороны, сержант Ноплеф, наконец-то, полноценно пошевелился. То есть переступил с ноги на ногу. До этого у него шевелилась только голова, которая, хотя и без шеи, но легко задиралась вверх, потому что подъём государственного флага всегда полагалось рьяно отслеживать взглядом. Заодно сержант наблюдал и за поведением странной вороны, упрямо садящейся на флагшток. Каждое утро сержант старался не обращать на неё никакого внимания, что было очень мудро, потому что ворона улетала сама.
– Послушайте, сержант…
Ноплеф услышал, что к нему обращаются. Он перевёл взгляд в горизонтальное положение и упёр его в рядового Ноплиана, который выглядел совершенно невыспавшимся.
– Чего тебе? – спросил Ноплеф довольно миролюбиво (сам он-то хорошо выспался).
– Послушайте, сержант, – повторил рядовой Ноплиан. – Я должен вам кое-что сказать. Сегодня ночью…
– Что сегодня ночью? Сегодня ночью ты всем мешал спать!
– Я хотел…
– Ты хотел. А в прошлый раз ты хотел у меня подметать плац. А до этого поливать цветы. Хорошо, иди поливай.
– Я…
– Шагом марш! И смотри!
Не объяснив, куда рядовому смотреть, сержант Ноплеф направился через плац к себе, в казарму. Он шёл привычным строевым шагом, неслышно повторяя про себя «раз-два-три», «раз-два-три-левой». На душе у него было светло и умиротворённо. Как всегда после караула.
Рядовой Ноплиан ещё какое-то время постоял на плацу, затем вздохнул и отправился поливать цветы. Возле крана сначала он долго умывался, брызгаясь и плескаясь. Из-за того что он так любит плескаться, ему чуть было не дали имя Ноплеск, и некоторые солдаты немного даже посмеивались, что после каждого душа он выглядит как мокрый воробей. Однако не все решались произносить это вслух, потому что рядовой Ноплиан вообще-то был смелым рядовым, и задирать его было легкомысленно.
Наконец, умывшись и окончательно проснувшись, смелый рядовой подсоединил к крану шланг и начал поливать цветы. Для начала он выбрал ту клумбу, которая находилась слева от крыльца. Брызги воды летели во все стороны, и на стены казармы, и на её окна, сквозь которые было видно, что внутри солдаты уже проснулись и теперь бродят в поисках зубных, одёжных и обувных щёток. Почистить перед завтраком пёрышки было дело святое для каждого ноплянского воина.
Внезапно, поливая цветы, смелый рядовой замер. Взгляд его устремился вдаль, на дорогу. Эта дорога начиналась от казармы и вела прямо к центру Нопландии, хотя и вела совершенно непрямо. Дорога сильно петляла. Она то загибалась на север, приближаясь к небольшому одноэтажному домику, в котором жили ноплянские генералы, то круто поворачивала на юг, где находилось поместье под названьем Женмон.
Глава 6. Нопляна – поместье Женмон – четыре генерала
Как и все ноплы, смелый рядовой Ноплиан обладал очень острым зрением. Не было бы преувеличением назвать такое зрение орлиным, однако ноплы терпеть не могли хищных птиц (за орла у них был лётчик Ноплан).
Эту фигурку девушки, только что появившуюся из ворот поместья Женмон, смелый рядовой Ноплиан узнал бы на любом расстоянии. Ошиблись бы глаза – подсказало бы сердце. Вот и сейчас оно моментально подпрыгнуло вверх. Правда, на этот раз подпрыгнуло слишком высоко, случайно влетело в горло и пискнуло там, словно резиновая игрушка. Неприятное ощущение.
Самую красивую девушку Нопландии звали Нопляна. В том, что Нопляна – самая красивая девушка страны, смелый рядовой нисколько не сомневался. В этом вопросе он даже бросал вызов самому королю, ибо тот был совершенно неправ. Ибо не должен был злоупотреблять своим служебным положением. Дело в том, что однажды, прямо в день своей свадьбы, король выдал указ, по которому титул первой красавицы страны навеки и навсегда получала его собственная жена, молодая королева Ноплесса. И вот это не лезло ни в какие ворота. Разумеется, королю никто не запрещает жениться. Может, он даже просто обязан жениться, коль уж назвался королём. Вот только хвалиться своей женой было как-то нехорошо. Не по-мужски это как-то было.
Правда, как влюбляются короли, смелый рядовой не имел ни малейшего представления. Сам он влюбился по дороге. Как-то он возвращался домой из дворца, куда ходил с донесением от сержанта, и внезапно увидел, как навстречу ему от поместья Женмон идёт какая-то девушка. Он увидел её ещё за километр…
– Ты что, уснул? – послышался сверху чей-то голос. Ноплиан дёрнулся, и брызги из шланга описали в воздухе радужную дугу.
– Осторожней! Смотри, куда льёшь! Лей на клумбу! Хватит! Не лей на клумбу! Ты уже превратил её в болото.
Смелый рядовой совсем забыл про цветы и про клумбу. Он очнулся и повернул голову в сторону говорящего. На крыльце стоял маленький капрал Ноплеон. Это был, в самом деле, очень крохотный капрал, и на нём сидел самый тесненький из мундиров, когда-либо сшитых в Нопландии. Но капрал стоял на крыльце в своей самой любимой позе, в позе утреннего величия, выставив вперёд одну ногу и заложив руку за отворот мундира. Капрал дышал свежим воздухом или, что называлось, совершал моцион. «Моцион» вообще-то означает движение, но капрал стоял неподвижно, как памятник. При этом он очень не любил, когда на него брызгали водой. Впрочем, он не любил, когда и не брызгали. Тогда его просто никто не замечал.
Ноплиан перетащил шланг на другую сторону от крыльца и стал поливать вторую клумбу. От этой клумбы он уже не видел дороги, а поэтому поливал цветы более внимательно.
Любовь к цветам появилась у него сразу после той первой встречи с Нопляной. Тогда он шёл ей навстречу целый километр. Он шёл, как ходячий столб, а, когда, наконец, остановился перед ней, то опять был как столб, только вкопанный. Он не знал, куда девать руки, а горло будто чем-то сдавило.
Нет, он сумел бы что-нибудь сказать, будь у него в руках… ну, хоть цветок! Тогда бы он протянул этот цветок девушке, а она бы в ответ сказала: «Спасибо!» Или даже: «Благодарю вас, сударь! Мне очень приятно». А он бы на это ответил: «Ну, что вы, сударыня, какие пустяки. Вы сами прекрасны, как это цветок. Да что там цветок! Вы в тысячу, в миллион раз прекраснее любого цветка!» Так они бы и разговорились.
Дальше он бы спросил, какую книгу она держит в руке, а Нопляна сказала бы название и добавила, что она новая фрейлина королевы, читает ей книги, а сегодня читает вот эту. И тогда он, как будто заинтересованный книгой, пошёл бы с Нопляной обратно во дворец или, как минимум, проводил бы девушку до дворца.
По дороге Ноплиан был бы очень галантен и постоянно сыпал бы комплиментами: «Ах, какой у вас мило вздёрнутый носик, сударыня!» А Нопляна смеялась бы: «Он такой, чтобы не мешать утыкаться мне в книгу». А он бы продолжал: «Ах, какие у вас прелестные, с раскосинкой, глазки!» А она бы: «Это чтобы успевать примечать, что творится по сторонам». Наконец: «Ах, какие у вас, сударыня, подвижные ушки! Почему же они всё время отворачиваются от меня?»
На этом месте воображаемый диалог резко обрывался, потому что дальше Нопляна должна была, по идее, сказать: «Это чтобы поменьше слушать вашу болтовню, сударь!»
Такого ответа в своих мечтах смелый рядовой опасался больше всего. Но, главное, он продолжал недоумевать, почему он целый километр шёл ей навстречу и даже не додумался сорвать хоть один придорожный цветок. А ведь мог бы нарвать даже целый букет. Даже десять букетов прекрасных полевых цветов, которые росли вдоль дороги.
С тех пор смелый рядовой начал обращать на цветы усиленное внимание. Он не только часто поливал обе клумбы у входа в казарму, но даже обратился за помощью к прекрасной садовнице Ноплерии, жившей в своём саду немного южнее поместья Женмон.
Ноплерия о цветах знала всё, потому что она каждый день составляла букеты для королевской семьи. Садовница приказала солдату приходить к ней два раза в неделю и брать уроки флористики. Ноплиан приходил, но учёба ему как-то не давалась. Он слегка боялся своей прекрасной наставницы и поэтому забывал, какой цветок к какому прикладывается. Из-за этого его даже самые лучшие букеты больше походили на веники, которыми уже что-то подметали. Высокое искусство флористики никак не давалось влюблённому солдату. Зато пред его глазами всё чаще вставали те простые цветы, которые росли у дороги.