Страница 17 из 20
Анастасия Георгиевна улыбнулась:
– Честный мальчик, не может солгать даже в такой мелочи. А пойдемте-ка мы пить чай.
Анна взяла Гришу за руку:
– Пойдем, попьем чаю, а потом спать и я тебе почитаю.
После чая Анна уложила Гришу и прочитала его любимую «Сказку о попе и о работнике его Балде» он уже давно знал эту сказку наизусть, но с удовольствием слушал. Потом Анна улеглась сама, но долго не спала, ее не покидали мысли о случившемся сегодня в театре, она помнила пристальный взгляд Соколова, чувствовала и опасалась, что от него может исходить угроза и для нее и для тех, кто рядом.
Утром, к одиннадцати часам Анна пришла в театр, она ожидала увидеть радостные лица актеров, обсуждающих вчерашнюю премьеру, но в фойе и коридорах не было оживления, несколько актеров с озабоченными лицами разговаривали и курили у открытого окна рядом с комнатой администратора. Анна подошла, поздоровалась и поинтересовалась:
– Как премьера? Я ожидала, что будет успех, мне пришлось уйти после первого акта, и я слышала аплодисменты. Почему такая тишина в театре? Что-то случилось?
Актер Коржиков, которому Анна в недавнем прошлом помогала восстанавливать тексты ролей, соскочил с подоконника и спрятал за спиной папиросу:
– Здравствуйте, Анна Леонидовна, премьера удалась, но вот сегодня… Иван Николаевич, он пока не появился – Коржиков пожал плечами, – пришла его жена, прошла к директору, уже пятнадцать минут там. Ждем.
Анна нахмурила брови:
– Понятно. Продолжайте ждать. Пойду, узнаю.
Она повернулась и быстрым шагом отправилась в приемную директора.
Светлана что-то печатала на машинке, когда вошла Анна, отвлеклась от работы и пригласила Анну присесть напротив:
– Ужас, что творится. Екатерина Андреевна – жена Рокотова здесь, пришла, вся в слезах.
Анна ее оборвала:
– Света, не томи. Скажи, что случилось?
– Они заперлись, говорят тихо, ничего не слышно, но когда я принесла им чай, удалось понять, что сегодня утром к их дому подъехала машина, какие-то люди постучали в дверь и попросили Ивана Николаевича проехать с ними.
Анна прикрыла глаза и тихо произнесла:
– Оперативно.
Светлана не расслышала:
– Не поняла. Что ты сказала?
– Нет-нет, это я так, о своем. Я дождусь Екатерину Андреевну. Ты не против?
Светлана улыбнулась:
– Нет, конечно. Можем поболтать, теперь так редко общаемся, расскажи, как твой Гриша?
Анна отрицательно покачала головой:
– Нет, Света, не сейчас. Я тихо посижу, а ты продолжай работать. Потом, когда все прояснится, тогда и поговорим.
Светлана кивнула и продолжила печатать.
Анна отвернулась к окну, пытаясь успокоиться. Стала прислушиваться к шелесту листвы на ветвях деревьев, неравномерно раскачивающихся под легкими порывами свежего ветерка. Густая зелень за окном создавала тень и прохладу. Сквозило. Не хватало теплого пледа или горячего чая, но Анна не стала отвлекать своими капризами Светлану от работы. Так она сидела в задумчивости, как вдруг возник сильный порыв ветра и сквозь густую зелень листвы пробился яркий теплый луч солнца. Он осветил окно, за которым находилась Анна, на несколько мгновений этот луч подарил тепло, показалось он обязательно победит сырость и темноту, но так же, как неожиданно появился, этот луч очень быстро исчез. Его свет скрыла густая листва. Анна подумала, что так же и в ее жизни, после беспросветной тьмы, в которую в недавнем прошлом она была погружена стараниями следователей ОГПУ, вдруг появился свет – Гриша, Анастасия Георгиевна, а затем и театр. Они поселили в ее душе надежду, ей стало казаться, что самое страшное, что могло с ней случиться уже позади, но ОГПУ переименовали в НКВД, и совсем было ушедший ужас, стал возвращаться в ином обличье. Все так знакомо: раннее утро, машина, люди в форме и предложение проехать с ними. Все это она помнила из своих последних мгновений на свободе в Москве. Вчера следователь Соколов увидел ее в ложе театра. Рядом находился Иван Николаевич. Неужели ее тень коснулась Ивана Николаевича, и теперь он поражен тем же недугом, что и она, рождающим недоверие и подозрительность карающих органов Советской власти, как бы они не назывались?
Размышления Анны были прерваны появлением Екатерины Андреевны и Директора, который попросил Светлану проводить супругу режиссера домой. Заметив Анну, директор спросил:
– Анна Леонидовна, у вас что-то срочное?
Анна коротко ответила:
– Можно зайти к вам? Всего на пару слов.
Директор придержал дверь, пропуская ее в кабинет, поделился своими утренними ощущениями:
– Неожиданно начался сегодняшний день, но, кажется, гроза прошла мимо и, слава богу.
Анна с надеждой посмотрела на директора:
– Скажите, что происходит? Актеры, персонал все взволнованы, обеспокоены отсутствием Ивана Николаевича, но если гроза прошла мимо, надо всех успокоить.
– Да-да, конечно. Сейчас, расскажу все по порядку. Сегодня утром все собрались и были в хорошем настроении, но вдруг пришла вся в слезах Екатерина Андреевна – супруга Рокотова, сказала, что ранним утром к ним в дверь постучали люди, представились сотрудниками НКВД и забрали Ивана Николаевича, без вопросов и обвинений, просто предложили «проехать». Она не знала, что ей делать, что подумать? Пришла ко мне. Единственное, что смогла сказать, что их было три человека, и они увезли Ивана Николаевича на черной машине. Я позвонил в Горсовет, в отдел по культуре, там ничего не смогли мне объяснить и предложили перезвонить в Горотдел НКВД, скажу честно, очень не хотелось туда звонить, но пришлось, рядом была Екатерина Андреевна. Вежливый человек пообещал выяснить и перезвонить. Минут через десять раздался звонок, я давно так не волновался, когда брал трубку, но, как будто все обошлось, мне сказали, что Иван Николаевич отпущен.
Анна продолжала озабоченно смотреть на директора:
– Предложили проехать, а почему и зачем не сказали?
Директор пожал плечами:
– Не сказали, да я и не спросил. Отпустили и, слава богу.
Анна задумчиво произнесла:
– А могли и не отпустить.
– Что вы, Анна Леонидовна. Иван Николаевич честнейший человек, преданный искусству, добропорядочный гражданин своего отечества, невозможно найти причины, чтобы его задерживать и в чем-то обвинять.
Анна, склонив голову, подумала иначе, но с директором согласилась:
– Да-да, конечно, вы абсолютно правы.
Через короткую паузу она подняла глаза, посмотрев на директора:
– Так я пойду, что сказать актерам? Они собрались на репетицию.
– Скажите, что до обеда все свободны, а там посмотрим.
Через час режиссер появился в театре, он шел, низко опустив голову, Анна встретила его в фойе:
– Иван Николаевич, здравствуйте! Очень рада вас видеть. Помните? Вчера я просила, чтобы вы рассказали, как прошла премьера, как приняли зрители спектакль? Что говорили вам москвичи?
Иван Николаевич смотрел на Анну, грустно улыбаясь:
– Здравствуйте, Аннушка, я обязательно вам все расскажу о премьере, но сейчас мне нужно повидать директора. Может, пройдем к нему вместе, я расскажу, что со мной произошло сегодня утром.
В кабинете директора Иван Николаевич повторил все, что уже было известно от его супруги, и замолчал, тогда директор осторожно спросил:
– Да-да, Екатерина Андреевна нам рассказала, что за вами приехали люди на черной машине, но в чем причина такого внимания к вам? Что они от вас хотели?
Иван Николаевич, вздохнув, продолжил:
– Те, кто за мной приехал, не намерены были разговаривать, отвезли в свое Управление и проводили к своему начальнику. Он представился следователем Соколовым.
Анна, ожидала услышать эту фамилию, но все равно побледнела, а Иван Николаевич продолжал говорить:
– Он мне сказал, что был на премьере. Ему понравилась постановка, но в разговоре с городским начальством, он почувствовал, что им хотелось бы видеть на сцене нашего городского театра, не устаревшие спектакли, рассказывающие о переживаниях и душевных порывах экзальтированный барышень, скучающих от безделья в своих поместьях. Они ждут от нашего театра новые постановки, в которых прославляется героизм нашего народа, свершившего Великую Революцию и победившего сильного и коварного врага во время Гражданской войны. И теперь, они хотели бы увидеть, что преодолев неимоверные трудности, наш народ с энтузиазмом занят строительством нового свободного и справедливого общества.