Страница 5 из 11
– Ну, точно! – вспыхнул парень. – Кудима!
И спохватился:
– Ох, извините, Валентин Борисыч! Это мы все вас так зовем. До сих пор так зовем. Кудима! Привыкли.
И заторопился:
– Я вас сразу узнал! Я ведь сколько раз видел вас на ковре!
– Не мог ты меня видеть на ковре. Когда на меня смотрели, ты, наверное, еще мал был.
– Да видел, видел! – парень забегал сбоку, искательно пытался заглянуть в глаза Валентину. – Нам тренер всегда крутит учебные фильмы. У него половина всех фильмов про вас. Тренер у нас не слабый – Горский Василий Андреевич. Сам выходил на ковер. Может, слышали? Он, правда, не долго боролся, сошел по травме, зато вот такой мужик! Все знает о борьбе. Фильмы показывает, альбомы. У него ваших фотографий тьма!
И засмеялся, вспомнив:
– Мы все фильмы про вас смотрели. Ловко вы сделали тогда Берлу, а потом Райкова!
– Когда это было…
– При чем здесь когда?
– А при том.
Они поднялись на пятый этаж.
– Ольга Николаевна, – Валентин, улыбнувшись, подошел к дежурной по этажу. – Тут дело такое. Парень приехал на показательные выступления, а броня у него только с завтрашнего дня. Правда, здесь, в вашей гостинице. Пусть он сегодня переночует у меня. Можно?
Дежурная, поправив сбившийся на плечи светлый пуховой платок, оторвалась от вязания. За толстыми стеклами очков туманились глаза. Дежурная как бы не видела Валентина, она все еще была в миру своих каких-то далеких мыслей, но потом туман растаял, пришло подобие понимания и, положив руки на стол, дежурная спросила:
– Брат?
Валентин промычал что-то невнятное.
– Да вижу, вижу, – дежурная одобрительно смерила взглядом ладные фигуры постояльцев. – На одну ночь?
– На одну ночь, Ольга Николаевна. Только на одну ночь. Мне можно верить.
– Все так говорят.
– Мне можно верить, – повторил Валентин, незаметно подкладывая ей под руку крупную купюру.
– Ладно, – смилостивилась дежурная. Непонятно, то ли Валентин ей кого-то напомнил, то ли она еще не вырвалась из каких-то собственных воспоминаний, навеянных вязанием, но вела себя дежурная несколько необычно. А, может, характер у нее был такой. – Пусть твой парень пройдет со мной, я ему выдам белье, раскладушку. Только доплату сразу, – она, казалось, не заметила выложенную на стол купюру. – А условие одно: белье и раскладушку сдать до восьми утра. Я дежурю только до восьми. И, само собой, никаких пьянок.
– Да ну, какие пьянки! У меня завтра показательные выступления! – обрадовался Серега.
– Вот и сдать белье утром.
Мгновенно развеселясь, Серега элегантно, как хорошо обученный слон, прогулялся за Ольгой Николаевной, принес в номер белье и раскладушку и тут же заглянул в душевую:
– Можно?
– Давай.
Серега, радуясь, как ребенок, пустил в душевой воду и тут же разделся, нисколько не стесняясь Валентина. Каждая мышцы так и играла. Серега действительно не только не стеснялся, напротив, он гордился своим телом.
– Во! – поднял он руку.
Послушно заходили под кожей бугры мышц.
Оставив дверь полуоткрытой, Серега смешно басил из душевой:
– Валентин Борисыч, а вы почему ушли из спорта? Почему оставили борьбу? Вы бы ведь и сейчас всех делали.
– Я не бросил. Я детей тренирую.
– Ну, детей… Я ведь говорю про большой спорт. Почему вы на олимпийских не выступали? Москва ведь, не Сеул. Вам в восьмидесятом все олимпийские медали заранее отдавали, спору не было. Вы же один были такой, а вы… Без вас нам и бронза не светила.
– Ну да. А в полутяжелом?
– Подумаешь, в полутяжелом, – возразил Серега. – Зато и в легком, и в полусреднем, и во втором среднем – везде облажались… Без вас кто мог? Вот и получилось: два венгра, грек, кажется, румын и, понятно, Райков… А уж кому было, как не вам, ломать Райкова.
Ломать… Все сейчас вызывало в голове Валентина одну ассоциацию… «И тебя наладят в окно…»
Он чисто машинально откликнулся:
– Могли мы взять медали.
Но объяснять ничего не стал. Что он поймет, Серега из Липецка, о тех временах?… Восьмидесятый год… Когда это было?… Другая эпоха… Это уже для всех история…
Но неутомимый Серега снова выглянул из душевой:
– Вот удивится Василий Андреевич. Как, скажет, ты, Серега, с самим Кудимой, то есть с вами, Валентин Борисыч, разговаривал?!
Басил радостно из душевой:
– Мне Шварц нравится. Я все фильмы смотрел со Шварцем. Я и в радиотехникум поступил ради борьбы, там сильная секция. У нас тренер путёвый, я уже говорил вам – Горский. Не помните такого?
Почти не слушая Серегу, Валентин подошел к окну и закурил.
Многомиллионный город… «Не ищи меня!..» Мало ли что заявит такая девица?…
Да нет, подумал он, как раз такие девицы зря не треплются. Раз сказала, значит, что-то знает… А раз знает, с нее и надо начать…
Он сам удивился своим мыслям.
Что начать?
Брат умер. Как это случилось, вряд ли теперь узнаешь.
Разве что поговорить все-таки с девицей?… Обменять билет не проблема, помочь обещали даже в крематории. И гостиницу продлить при деньгах не проблема… Надо, надо, наверное, подумал Валентин, задержаться на пару дней… А то что получается? В окно наладили?… Как это наладили?… Драка?… Надо, конечно, сходить в тот же «Пульс»… Приятелей у Сереги было не мало… Кто-нибудь найдется… А там…
Там посмотрим.
– Я всех видел, кого вы валяли по ковру, Валентин Борисыч! – басил из душевой Серега. – И Берлу, поляка, и Пикилидиса, грека. И, конечно, Дворжака, чеха. И этого югослава… Ну, с таким армянским именем… Рафик, кажется…
– Рефик, – рассеянно подсказал Валентин. – Он полутурок. По крайней мере, отец его был турком.
– Валентин Борисыч, – басил из душевой счастливый Серега. – Почему вы все-таки не вышли тогда на ковер? Я имею в виду олимпийские. Понятно ведь было, не выиграет Балбон у Райкова! А вы могли. Почему тогда вышел на ковер Балбон, а не вы?
– Спроси у тренера.
– Я спрашивал, – Серега вдруг замялся, как тюлень зафыркал сквозь шум льющейся воды. – А он что-то темнит… Я ему не верю… Он хороший мужик, но что-то темнит… Вроде вы тогда с Куделей перед самыми играми, ну это… Вроде как нарушили… Режим, значит… Это правда?
И крикнул:
– Это правда?
– Нет.
Сергей обрадовался, снова зафыркал:
– Я так и думал. А тренер у нас путёвый, это точно, нам повезло. Вы на него не сердитесь, у нас ведь многие любят трепаться. Да и мало ли что кто говорит. Вечная история. Один сказал, другой приврал, вот и поехало. А Василий Андреевич настоящий тренер. Он в меня верит, – судя по чуть изменившейся интонации, Сергей явно привирал. – Он так прямо при всех говорит, ты, мол, Серега, молодец, я из тебя, Серега, сделаю чемпиона.
Шварца он из тебя сделает, подумал Валентин, и снова в мыслях вернулся к странной девице.
Боялась девица. Невооруженным глазом видно, что боялась. Даже говорить боялась. Сделала вид, что рассматривает сапог… Но ведь при этом дала все-таки телеграмму… Если бы не ее телеграмма, я бы и сейчас ничего не знал, сидел бы в своем Лодыгино…
Может, и к лучшему, хмыкнул он.
И прислушался, приходя в себя.
Серега безостановочно бубнил в душевой. Да чего ж это, Кудима?… Чего такое случилось-то? Чего ж ты, Кудима, великий борец, надежда страны, не выступил на олимпийских?…
Какое это сейчас имеет значение, усмехнулся про себя Валентин.
«И тебя наладят в окно…»
Кто наладит? С какой такой стати? Почему? Что, в конце концов, случилось с Серегой?…
«Помогли твоему братцу…»
Похоже, впрямь помогли… Надо, надо задержаться… Надо, надо порыть, поискать неизвестных помощничков…
А где рыть? Кого искать? У меня и билет на утро.
– Вот повезло! – счастливо басил Серега из душевой. – Всем ребятам расскажу, что весь вечер провел с Кудимой. Так всем и скажу, дескать, не спился Кудима, не слушайте, пустой треп. Скажу, нынче Кудима детишек тренирует. Мы, может, еще приедем к вам посмотреть на ваши тренировки. Вы ведь разрешите, правда. А то ведь, знаете, всякое говорят…